Союз Верных — Энгельбрук (СИ)

Стоявший на посту возле дома аптекаря стражник открыл дверь только перед монахом. Ладвига часовой в лицо не знал, не видя на дознавателе формы, отказался сделать для него исключение. Приказ Магистрата, как назло остался дома, и теперь сержанту нужно было срочно решать вопрос о попадании внутрь. Если брат Йохан всё же станет допрашивать Табею, необходимо быть рядом и следить за тем, какую информацию получит от неё монах.

Расположенный на пересечении двух улиц дом имел два входа. Возле одного из них, ведущего в жилые помещения стоял стражник, а вход в лавку аптекаря никем не охранялся. Зайдя в магазинчик, Ладвиг огляделся и приметил мальчишку, протиравшего какие-то склянки в дальнем углу торгового зала. Пара монет сделала своё дело, открыв сержанту доступ в тёмный извилистый коридор, который, как заверил мальчишка, должен был вывести к нужной комнате. Сделав несколько осторожных шагов, Ладвиг прислушался, пытаясь определить количество находящихся в здании людей. В доме аптекаря было тихо. По случаю праздника он оставил лавку на попечение подмастерья, а сам отправился участвовать в народных гуляниях. Где-то совсем рядом застонала, а потом в голос зарыдала женщина. Опасаясь, что сюда сейчас явится прислуга, сержант спрятался за тканевую драпировку, но в сторону комнаты, откуда доносились голоса, идти никто не торопился. Рыдания перешли во всхлипывания, и стал явственно слышан голос брата Йохана, читавшего молитву по усопшему.

"Допросить свидетеля вряд ли удастся. — понял Ладвиг. — Табея никак не может прийти в себя. Хотя… Бурное проявление чувств могло быть вызвано одним из вопросов монаха. Идти мне туда, или нет? Я, ведь имею полное право присутствовать".

Решив себя не обнаруживать, сержант прокрался к нужной двери. На его счастье она была прикрыта неплотно, и происходящее в комнате слышно было хорошо.

— Росвита, несчастная девочка, — причитал сквозь плач женский голос. — Что я теперь скажу Эсмонду? Не уберегла я…

— На всё воля Богов, добрая женщина, — попытался утешить её чернорясник. — Молитесь о её душе, уже представшей перед Несотворённым Отцом.

— А Фрок?!! Где же Фрок?!!, — внезапно закричала Табея. — Почему она не со мной?!!

— Успокойтесь, с ней всё в порядке. Она в монастырском приюте. Обещаю, что сегодня же навещу её. Лежите, вам пока нельзя вставать. С Фрок всё в порядке, уверяю вас.

— Навестите её, святой отец, — всхлипнула женщина. — Я не переживу, если и с ней что-нибудь случится…

Она вновь зарыдала в голос, совершенно заглушив монаха, начавшего читать очередную молитву. Через некоторое время плач стих, в комнате слышался только голос брата Йохана, говорившего тихо и неразборчиво. Табея несколько раз надрывно вздохнула и засопела носом.

"Он словами заставил её уснуть!, — поразился Ладвиг. — А я ещё удивлялся тому, что чуть не выдал все секреты. Так бы и случилось, если бы не отвлёк монаха тот бродяга. Знает архиепископ, кого посылать с тайными миссиями".

Невесёлые размышления о невозможности ничего утаить от такого человека, подвели сержанта к одной интересной идее:

"Если нельзя спрятать, значит нужно оставить на виду. Я расскажу ему …почти всё, но так, чтобы в правде можно было засомневаться, а в ложь поверить безоговорочно".

Ладвиг уже собирался открыть дверь и войти, когда брат Йохан вдруг тихо произнёс:

— Да, слышу, связь устойчивая. Докладывай.

Сержант замер, медленно опустил протянутую руку. В комнате каким-то чудом оказался ещё один человек, и с ним сейчас монах вёл беседу. Слов таинственного собеседника Ладвиг совсем не слышал, как ни пытался напрягать слух.

— Материал удалось получить?.. Да, понимаю… Но подтверждение есть?.. Так я и думал… К какому виду отнёс его анализатор?.. Не типично… Местные на контакт идут неохотно… Нет… Думаю, что сержант не безнадёжен… Понял… До связи.

"Ты понял. А вот я — нет. "Не безнадёжен", это похвала, или наоборот? И с кем он там разговаривал? Духов что ли вызывал?".

Ему приходилось слышать о людях, которые утверждали, будто способны общаться с духами давно умерших людей. И якобы духи могли отвечать на вопросы, рассказывать всё, о чём их не спросишь, и даже указывать, где зарыты клады.

Занятый своими мыслями сержант упустил момент, когда монах направился к выходу из комнаты, и опомнился, только увидев руку чернорясника сквозь приоткрытую дверь. Ладвиг метнулся к стене одновременно с открывающейся дверью, которая остановилась буквально в дюйме от его лица.

"Сейчас он её закроет и увидит меня!".

— Оставьте открытой, святой отец!, — раздался чей-то голос в другом конце коридора, когда дверь уже начала обратное движение. — Мастер Фридрих велел чаще проветривать помещение, где содержится больная. Я скоро подойду к ней.