Союз нерушимый

Оказыватся, не петлюровская! Бородатый мужик на портрете, это Грушевский, отец-основатель украинского государства, которого будто бы сам Ленин знал и ценил! А петлюровский флаг желто-синий, с желтым наверху — а украинский флаг, предложенный Грушевским, по словам товарища Кириченко, как раз такой, синим сверху, то есть небо над пшеничным полем… интересно, а я от товарищей из будущего слышала версию, что это когда Карл шведский пришел под Полтаву, то велел предателю Мазепе и всем его «власовцам» для опознания нацепить ленты цвета шведского флага, отсюда жевто-блакитный прапор и произошел! Так что не извольте беспокоиться, мы делу Ленина-Сталина верны, и речь идет всего лишь о безобидном культурном наследии, поскольку ленинское правило, всемерное развитие советских народов, это благо для всего СССР. А ведь испугался все же — хотя обоснование явно за уши притянуто. Ведь Грушевский, до того как стать историком, и членом АН СССР, был все же основателем самой первой Рады, не отнимешь? А прокурор Вышинский был меньшевиком, а профессор Вернадский вообще, министром Временного Правительства, и что с того? Но делаю вид что верю, как товарищ Пономаренко велел — «не спорь, не переубеждай, а смотри и запоминай». А Кириченко успокоился, и снова, ну так гнусно на меня смотрит, прямо готов одними глазами с меня платье снять!

— Но все-таки, какой регламент вы бы хотели, товарищ Лазарева? Желание гостя, для хозяина закон!

— Давайте пока, что вы подготовили, а там в процессе уточним?

Не сказать же, что меня интересует не только увиденное, но и что хозяин захочет показать?

— Хотя скажу, что как члена Партии, меня интересуют прежде всего настроения наших советских людей. Как и чем живет сейчас Советская Украина.

— То есть, культурная программа? — оживился Кириченко — ну это мы вам обеспечим. Вы наверное, устали с дороги, товарищ Лазарева, и проголодались? Сейчас возвращайтесь в гостиницу, отдохните немного, ну а после — обед. А вечером, в театр — посмотрите, как мы умеем веселиться, несмотря на трудности и лишения! Да, машина с шофером, и товарищ Завирайко останутся закрепленными за вами все время, пока вы здесь!

И уже когда я выходила из приемной в коридор, а «пан» Завирайко семенил сзади, я услышала хлопок распахнувшейся двери и голос Кириченко, обращенный к секретарю — Кавалеридзе разыскать и ко мне, немедленно. И товарища Слоня тоже!

Обед был не в столовой при ЦК, а в ресторане «Националь». В той же гостинице, где меня поселили, так что мне лишь спуститься из номера, когда пан Завирайко зашел и пригласил. Милиционеры у подъезда, никаких посторонних в зале, и конечно, все за казенный счет — про деньги никто и не заикнулся. Столы ломятся — борщ, рассольник, вторым блюдом нежная буженина, шкварки, кулеш, колбаса домашняя, вареники, всякие галушки с пампушками. И конечно, сало, во всех видах! И блины, и оладьи. Господи, они думают, что я съем все, что перед мной поставили? Столько, на отделение солдат хватит, после марш-броска с последующим рытьем окопов! А официанты все несут, несут!

Публика за столом — исключительно партийные товарищи. Кто-то при галстуке, кто-то в военной форме, а кто-то в вышитых рубашках и пиджаках поверх. С женами — а вот они все, как по ранжиру, строгие однотонные жакеты и юбки, белоснежные блузки — в легком летнем платье, как я, нет ни одной. И официанты все в вышиванках, как трактирные половые при царе! На стенах, друг напротив друга, портреты Ленина и Сталина. И конечно, два маленьких сине-желтых «грушевских» флажка по углам сцены. Вот зачем ресторан, а не столовая — оркестр готовится, а на сцене похоже, еще какое-то действие начнется сейчас?

— Ученые говорят, что музыка способствует пищеварению — изрекает Кириченко — да ты ешь, не стесняйся! Ишь, худая какая — отощали вы там, в Москве? Не в обиду скажу — но не умеете вы, московские, есть и пити! У вас это лишь удовлетворение голода, брюхо набил, и побежал. А у нас — процесс!

Интересно, это когда мы на «ты» перешли? Или горилка действует — на столах не бутылки, а графины, в которых налита, ну явно не вода! И Кириченко, посадив меня себе под левую руку, уже успел проглотить пару стаканов, заедая целым шматом сала. По другую сторону от хозяина банкета сидела женщина в возрасте, усталого вида — наверное, жена. А вокруг слышался стук ложек, и чавканье. Затем на сцене появился конферансье, и заговорил по-украински. Заиграл оркестр, выбежали парни и девчата в национальных костюмах, стали петь что-то про «дивчину гандзю», кружась в танце. После выскочили казаки с чубами, и сплясали гопак. И так, на протяжении всего обеда.