Союз нерушимый

Слова же, однако! Вслушайтесь только, что хотят сказать те, кто поют! Что страна едва жива («еще не погибла»), что нам, еще «улыбнется доля» (а сейчас тогда что?), что еще в будущем «сгинут наши враги, как роса на солнце» (значит, сейчас враги сильны) и «воцаримся и мы на своей сторонке», (а сейчас выходит, вы кто и где?). И дальше — «душу, тело мы положим за нашу свободу», то есть сейчас вы еще не свободны? Покажем, что мы казацкого рода — то есть вам еще надо это доказать?

Песня изгнанников, рабов с захваченной врагом родины! Или, что больше похоже, рабами живущих, и мечтающих о свободе! И пока еще даже не восставших — ничего не говорится об уже идущей войне, а тем более, о победах. Гимн ущербных, убогих — с мелодией похоронного марша. А это еще что такое?!

Ой, Богдане — Зиновию, проклятый гетьмане!
За что продал Украину москалям поганым?
Чтоб вернуть ей честь и славу, ляжем головами,
Наречемся Украины верными сынами

Шевеление в зале. А этого, похоже, ждали не все!

— Это что такое? — спрашиваю я у Кириченко, со сталью в голосе, как дома когда-то с мистером Эрлом разговаривала — кто тут «поганые москали»? Может вот они? — и указываю взглядом на портреты Сталина и Ленина.

— Прекратить! — орет Кириченко — ах, бисовы дети! Кто разрешил? — и дальше «непереводимая игра слов».

На сцене и возле нее суматоха, подскакивают милиционеры, служители в вышиванках, и какие-то люди в штатском. Детишки живо убегают за кулисы, но бурное выяснение отношений продолжается, непонятно, кого и с кем. И все это на фоне развернутого желто-синего флага!

— Слава Украине! Героям слава!

В дверях, на противоположной от сцены стороне, стоит девушка в сине-желтом. И немая сцена — а это интересно! Вон те, рядом, точно на Кириченко косятся, что он решит. Значит, такие сцены для них не в диковинку, вот только сейчас неуместны? А хозяин явно растерялся, не ждал? У них тут самодеятельность пошла?

И тут гаснет свет. А в Киеве белых ночей не бывает, даже в июне — за окном стемнело уже. Я мгновенно нагибаюсь, и, соскользнув со стула, оказываюсь за спиной Кириченко. Может и паранойя — но при таких играх, лучше мишенью не быть. Слышу женский визг, ругань, звон посуды. И смачный хлопок совсем рядом. И голос Кавалеридзе — ой!

Свет зажигается. В непосредственной близости, опасности нет. Кириченко так и стоит, беззвучно разевая рот. А вот Кавалеридзе… ой мама!

Знаете, детское развлечение — в бумажный кулек налить воды, и бросить из окна на тротуар, под ноги прохожему? Нечто похожее было и здесь, только вместо воды, краска. Причем двух цветов — в принципе, можно кулек и в два кармана сделать, сама когда-то на Петроградке… ой как давно это было! Вот только синий и желтый в смеси дают зеленый — так что раскрасили бедного Кавалеридзе оригинально, не в два цвета, а в три, весь пиджак с левого плеча залит, и на лицо попало. И что это он, встав, оказался на том месте, где сидела я? Быстро оглядываю свое платье — уф, чисто все, меня Иван Петрович своим телом закрыл, а еще спинка стула.

— Что ж это вы, Алексей Илларионович? — обращаюсь я к Кириченко, вежливо-язвительным тоном — даже на своих званых обедах, порядок обеспечить не можете? А если бы это граната была? Да, Ивана Петровича наверное отпустить надо, умыться и переодеться? И обязательно разыскать преступника. Такое в кармане не пронесешь — значит, прямо перед броском готовили, из газеты и бутылочки с краской. А газета-то, судя по обрывкам, с портретом товарища Сталина, а вон кажется и бутылочки валяются, там отпечатки пальцев должны быть. А если бы промахнулись чуток и в вас бы попали?

— Приношу свои извинения, товарищ Лазарева — говорит Кириченко — уверяю, что виновные будут наказаны. Вот только последствия ликвидируем.

В зале какое-то броуновское движение, официанты поспешно убирают разбитую посуду, заменяют опрокинутые блюда, вытирают пол. Кавалеридзе убежал себя в порядок приводить — надеюсь, краска не масляная? — стулья тоже заменили. Продолжать ли банкет — а отчего вы меня спрашиваете, вы же тут хозяин? Лично я — не возражаю. Просто ради наблюдений за событиями. И хоть какое-то объяснение хочется получить.

— Детский дом из Львова — говорит Кириченко — приютили сирот, по просьбе львовских товарищей. Там неспокойно, и польские бандиты шалят. Вы понять должны, товарищ Лазарева, в западных областях к вам по-другому относятся, не привыкли еще. Может простим, они же дети совсем? Самодеятельностью вот занимаются. Будущее нашей Украины!