Союз и Довлатов (подробно и приблизительно)

Прикидывая свой бюджет, я соображал: если он заплатит за себя, то у меня должно будет хватить на порцию «сибирских» плюс пиво. Тогда интеллектуальная беседа польется сама собой, весело и витиевато закучерявливаясь жигулевской пеной. Рид безжалостно окоротил мои фантазии:

– Но денег у меня, увы, уже который день – того-с…

– Что вы, что вы, я заплачу, какие тут могут быть сомнения?

Я заказал две порции скользких, дымящихся в холодном воздухе пельменей и, уже смирясь с отсутствием пива, стал смешивать горчицу с уксусом для подливы, как вдруг услышал Рида, нюхающего свою порцию:

– Пахнет только что изверженной спермой.

Отодвинув тарелку, я вышел, выпустив порцию пара из двери забегаловки, и больше уже никогда не видел этого человека.

И такое тоже было.

Довлатов, находясь в армии, не видел начала этой истории. Но прямое отношение к Грачеву он все же имел. В «Невидимой книге» он пишет об инициативе Тамары Хмельницкой – объявить сбор денег для больного писателя. Двадцать шесть человек из числа успешных ленинградских литераторов ежемесячно вносили в «фонд Грачева» по три рубля. Семьдесят восемь рублей для конца шестидесятых – неплохо, если еще учитывать аскетический образ жизни Грачева. Довлатов в то время работал литературным секретарем у Веры Пановой. То есть события относятся, скорее всего, к 1968 году. Именно Довлатова и решили привлечь, как молодого литератора, к самому процессу сбора денег. В «Невидимой книге» воспроизводятся несколько сцен из благотворительного обхода.

Алексей Иванович Пантелеев сказал:

– Деньги у меня есть. Чтобы не беспокоить вас каждый месяц, я дам тридцать шесть рублей сразу. Понадобится больше – звоните.

– Спасибо, – говорю.

– Это вам спасибо.

К сожалению, общение с другими «благодетелями» не отличалось такой простотой и ясностью.

У литератора Брянского я просидел часа два. Все темы были исчерпаны. Денег он все не предлагал.

– Знаете, – говорю, – мне пора.

Наступила пауза.

– Я трешку дам, – сказал он, – конечно, дам. Только, по-моему, Рид Грачев не сумасшедший.

– Как не сумасшедший?

– А так. Не сумасшедший и все. Поумнее нас с вами.

– Но его же лечили! Есть заключение врача…

– Я думаю, он притворяется.

– Ладно, – говорю, – мы собираем деньги не потому, что Рид больной. А потому, что он наш товарищ. И находится в крайне стесненных обстоятельствах.

– Я тоже нахожусь в стесненных обстоятельствах. Я продал ульи.

– Что?!

– Я имел семь ульев на даче. И вынужден был три улья продать. А дача – вы бы поглядели! Одно название…

– Что ж, тогда я пойду.

– Нет, я дам. Конечно, дам. Просто Рид не сумасшедший. Знаете, кто действительно сумасшедший? Лерман из журнала «Нева». Я дал в «Неву» замечательный исповедальный роман «Одержимость», а Лерман мне пишет, что это «гипертрофированная служебная характеристика».