Сойка-говорун (СИ)

Мне кажется, что ничего не происходит, но судя по реакции зрителей, это не так. Смотрю на свои руки: кожа на них полностью чернеет, как будто обгорает, а те места, которые моя группа поддержки так заботливо украшала невидимыми узорами трескаются. Полосы на груди багровеют и вспыхивают. Зрители кричат то ли от ужаса, то ли от восторга. Поднимаю голову на экран, и сама цепенею. Линзы стали полностью красными, узоры на щеках вспыхивают. До этого целая туника разрывается на мелкие лоскуты, но к счастью я не становлюсь голой. Толпа гудит еще громче, когда от туники начинают отлетать черные перья, которые пролетев небольшое расстояние превращаются в пепел.

С Анхелем произошли иные метаморфозы. Полосы на его тунике горят золотым солнечными светом, от рук исходит неестественное свечение. Его туника также рассыпается на белые перья, которые превращаются в золотую пыль. Я и Анхель на мгновение цепенеем, но потом, как и советовала нам Порция надменно смотрим на толпу.

От крика зрителей звенит в ушах. Я слышу, как толпа скандирует наши имена — такого они не делали по отношению к другим трибутам.

Так вот, что имел в виду Цинна, когда говорил о сходстве и различиях. Мы — небожители, мифические существа, так близкие Богам. Но я чудовище, несущее смерть и ужас, убийца невинных детей, а Анхель — добрый ангел, несущий свет простым людям, неудавшийся революционер. Не сдерживаюсь и улыбаюсь. Неужели никто из капитолийцев этого не видит? Не видит столь явной провокации?

Колесница доезжает до президентской трибуны и занимает свое место в последнем ряду. Я кидаю взгляд на президента Сноу. Он в упор смотрит на меня. Аплодисменты еще долго не смолкают, наконец-то ведущим удается успокоить зрителей, и они начинают вещать о Дистрикте-1. Я смотрю на экран.

Зрители встречают Лестера и Лилит овациями, конечно, не такими, как у нас, но, тем не менее, толпа возбуждена. И надо сказать, есть от чего. Первую половину пути Первые проезжают спокойно, но едва колесница достигает центра, Лестер и Лилит, как по команде поворачиваются друг к другу и сливаются в страстном поцелуе. Анхель присвистывает, а у меня отвисает челюсть. Чего не сделаешь ради победы. Впрочем, поцелуем дело не кончается. Все камеры показывают крупный план их лиц, и я вижу, как на них проявляется каждая жилка, каждая вена. Мгновение и их прекрасные лица становятся уродскими, а белоснежная одежда начинается пропитываться красной краской. Приглядевшись, я понимаю, что это кровь. Она стекает на колесницу. Лестер и Лилит отрываются друг от друга. Их губы все в крови. Они кровожадно взирают друг на друга. Зрелище по-настоящему жуткое. К моменту, когда колесница занимает свое место, их одежда полностью пропитывается кровью.

Толпа не может угомониться добрых пятнадцать минут. Наконец президент Сноу поднимается на трибуну и произносит стандартное приветствие. Он благодарит нас за нашу жертвенность и желает всем удачи. Колесницы заезжают в помещение, что напротив под трибунами. Нас там уже ждут стилисты.

— Вы были неподражаемы, — Цинна подходит ко мне и проводит ладонями по моим рукам, стирая «черноту».

— Наверное, нам надо было тоже поцеловаться, — говорит Анхель.

— Тогда мы ничего не сработало, — с улыбкой отвечает Порция.

К нам, прихрамывая, спешит Джерри.

— Ребята, это было круто, реально круто! — кричит он и обнимает меня. От шока, я ничего не делаю. Он отпускает меня и жмет руку Анхелю, рассыпается в комплиментах к нашим стилистам, затем так же стремительно убегает к своим. Анхель грустно улыбается, а Цинна на это говорит:

— Эти Игры будут очень сложными. Потому что здесь все друг другу друзья.

Не все, конечно… Но в целом, он прав.

***

Я просыпаюсь в десять часов — непозволительная в тюрьме роскошь. Эту ночь все заключенные провели в простой гостинице под присмотром церберов. Сегодня днем после обеда состоится программа-интервью Цезаря Фликермана. Правила немного поменяли: общаться мы будем до основной подготовки. До того времени трибутам подготовят выходной наряд.

Церберы провожают меня в столовую. Когда с трапезой покончено, все собираются по автобусам и следуют в Тренировочный центр. Цинна выглядит немного уставшим, наверняка работал всю ночь.

— Я говорил со знакомым: вы произвели большой фурор. Уже начали принимать ставки.

— И кто впереди?

— На данный момент, Лестер Вильямс и ты, — улыбаясь отвечает Цинна. — В принципе, это очевидно. Вильямс одним своим именем наводит страх на всех, а ты — опытный боец.

— А что про менторов? У нас будут тренировки?

— Тренировки будут. С менторами вроде как должны определиться сегодня, не знаю, правда, когда. Но пока не это важно, сейчас нужно продумать очередной образ.

В прошлые свои Игры я предстала самоуверенной профи. Это было, конечно, оправдано, но на деле сыграло злую шутку. Сейчас нужно действовать осторожнее, тем более, у меня нет такого преимущества, и против меня выступают не маленькие загнанные детишки, а самые настоящие преступники.