Сойка-говорун (СИ)

Когда мы начинаем проезжать деревни, поезд немного замедляет ход. Даже сквозь его толстые стены я слышу с улицы гомон и веселье. Катон улыбается и машет людям в окно. Уже сегодня его портреты и изображения исчезнут с площадей и улиц, и его место займу я. Так что пусть наслаждается, пока есть возможность. Когда мы въезжаем в город, я не выдерживаю и встаю рядом с Катоном. Улицы стоят пустыми, кругом ни души: все собираются на главной площади рядом с Дворцом правосудия, где будет проходить церемония награждения. Катон дает мне инструкции по поводу всех ритуалов, которые будут, но я его почти не слушаю.

Наконец, поезд останавливается. Я забираю котенка, и мы выходим на улицу. Там нас встречают миротворцы, которые провожают нас к машине и везут ко Дворцу правосудия. На протяжении всего пути я пялюсь в окно, будто вижу город в первый раз. Подумать только, насколько сильно я соскучилась. Мы подъезжаем ко Дворцу с заднего двора. Мы заходим с черного входа. У главных дверей, которые выходят на площадь, меня встречает жена Магнуса Стерлинга Шара вместе с внучкой. Она, кажется, рада меня видеть. Девочка прыгает от радости, когда я вручаю ей котенка.

Координатор церемонии просит Катона подойти к дверям. Ведущий церемонии приглашает его выйти. Раздаются овации и радостные крики. Мой выход следующий. Я встаю у дверей и жду. Сердце приятно сжимается, а ладони начинают потеть. То, что было в Капитолии несравнимо с тем, что произойдет сейчас. Всю жизнь я мечтала об этом и вот, когда до исполнения мечты остается меньше минуты, меня начинает колотить. Сейчас можно не стесняться своих истинных чувств.

— Ну, а теперь, дамы и господа, встречайте! Четырнадцатый победитель из Дистрикта-2, пятая девушка-победитель и вторая выпускница приюта при Академии миротворцев, победитель 83-х Голодных игр Мирта Дагер!

Двери открываются и я выхожу в свете прожекторов на трибуну. На площади яблоку негде упасть, заняты даже балконы и крыши близлежащих домов. Я почти глохну от криков и гомона толпы. Первые несколько рядов занимают чиновники, за ними руководство Академии, а потом море людей. В конце площади расположены огромные полотна, на которых проецируют изображения меня и Анхеля. Я вскидываю руки и толпа начинает реветь еще громче. Слева от меня на возвышении стоят все наши победители. Все они одеты в белоснежные мундиры, кроме Энобарии. Катон находится там же, самый последний в ряду. Место рядом с ним пока пустует.

Я не могу скрыть счастливой улыбки. Ведущий подталкивает меня вперед, указывая на мэра и директора Академии, по совместительству генерала наших миротворцев. Я подхожу к генералу. Он крепко жмет мне руку, затем берет принесенные ему на бархатной подушке погоны и цепляет к моим плечам. На каждом по две золотые звезды. Генерал отдает мне честь, я делаю так же. Следующим идет мэр. Он несильно сжимает мои пальцы, обнимает и указывает на микрофон. Когда я встаю за трибуну, толпа начинает затихать. К такому я готова не была: я не знаю, что сказать. Точнее, что можно говорить. Наша церемония не транслируется на весь Панем, но Капитолий наверняка ее отсматривает.

— Спасибо, — первым дело говорю я, стараясь придумать что-нибудь вразумительное. На трибуне нет никаких карточек с заготовленной речью. Неужели все придумывали ее на ходу? — Прежде всего я хочу сказать, что я горда стоять здесь перед вами. Нет чести более достойной, чем называться победителем Голодных игр из Дистрикта-2. Я хочу поблагодарить все руководство приюта при Академии миротворцев и всю Академию. Благодаря вам у меня есть возможность быть здесь. Также я хочу выразить благодарность своему первому ментору и наставнику Бруту Квину. — Я поворачиваюсь к победителям. — Он был тем, кто сумел разглядеть меня среди многих и раскрыть мой потенциал. Я вечно буду благодарна ему.

Брут смущенно улыбается и смотрит на свои ботинки. Забавно, что такого брутального мужчину можно смутить простой благодарностью.

— И, конечно же, я безмерно благодарна своему ментору и спонсору на 83-х Голодных играх Катону Блейку, — парень смотрит на меня исподлобья и качает головой. На его губах играет улыбка. — Благодаря ему, а точнее, странному подарку, про назначение которого, я едва догадалась, я могу произносить эти слова.

Толпа смеется, а у меня есть время, чтобы придумать что-нибудь еще. Я смотрю на портрет Анхеля. Я должна, я обязана что-то сказать, но это опасно. Толпа затихает и осторожно продолжаю: