Содом и умора

Свидетелем кровавого побоища стал наш корреспондент в ночь на субботу. В четвертом часу утра, проходя мимо гей-клуба «Макака», расположенного в центре Москвы, он увидел, как мужчина лет сорока избивает семерых юношей в возрасте от 16 до 22 лет, и сразу вызвал милицию. Органы правопорядка прибыли только через полчаса. К этому времени, молодые люди уже приняли горизонтальное положение, а ситуация предстала перед нашим корреспондентом совершенно в ином свете. Выяснилось, что сорокалетний мужчина сам был объектом нападения, но, имея «черный пояс» по карате, не только сумел отразить атаку, но и перешел в наступление… Представители следствия предполагают, что молодчики уже не раз нападали на подвыпивших «голубых». Только по официальным данным за последние два месяца возле «Макаки» было ограблено три человека. Но, зная «скромность» представителей сексуальных меньшинств, не исключено, что жертв было гораздо больше. Всем, кто располагает какой-либо информацией на сей счет, просьба позвонить по телефону…

— Звонить будем? — посмотрел на меня Марк.

Я не ответил.

— Это же они! Как пить дать, те самые, что нас поколотили! — пояснил Марк.

Я опять промолчал.

Я думал о том, как присобачить к «пионерам» мстительную Савенко, ее пятнистого представителя и ловкого Матвея, втянувшего меня в свой театральный навоз.

Не присобачивалось.

— «Пионеры» — сами по себе, Савенко — сама по себе, — сказал я и в этот момент мне показалось, что загудели фанфары.

— Как ты думаешь, что делал ихний корреспондент возле «Макаки» в четыре утра? — промурлыкал Марк.

— Господи! — воскликнул я, мысленно прощаясь с облезлым, «пионерами» и днями, когда мне ужасно хотелось жить. — Как повезло!

ПУТИ СЛАВЫ

— …А скажи-ка мне, милая, кто грудью встал на твою защиту, когда тебе мусю чистили? Кто? Я тебя от жизненных невзгод, как родную дочь берегу, холю, лелею, в последнем себе отказываю! А ты? Обзываешь мамочку нехорошими словами! Неблагодарная! Как дам тебе сейчас по голове!

— Ну, попробуй, ударь! А я закричу! Люди прибегут, скрутят тебе руки и сдадут в милицию за хулиганство! Ну, что же ты медлишь? Давай, ударь? Караул, убивают!..

Я нажал на видеомагнитофоне кнопку «Stop» и, волнуясь, приступил к объяснениям.

* * *

Однажды Кирычу надоело проедать зарплату.

— Это нецелесообразно, — сказал он.

По его мнению, деньги нужно складывать по кубышкам и чулкам, деньгами надо набивать матрасы, а потом, когда накопится большая сумма, покупать дорогостоящие вещи, которые будут служить внукам (если таковые заведутся) или детям племянников (что вероятнее). Мы с Марком сочли этот способ жизни скучным, но были вынуждены согласиться с главным добытчиком денег.

Истязание длилось целую вечность. В начале второго месяца, когда я вконец устал думать о некупленном, неувиденном, несъеденном, непрочитанном и непережитом, Кирыч принес домой видеокамеру.

— Очень целесообразная вещь, — съязвил я, узнав, что на коробочку из металла, пластика и стекла ушли все сбережения, так мучительно нажитые.

Но вскоре оттаял. Играя с камерой, Кирыч начисто забыл про скаредность, прежде объявленную чуть ли не главной человеческой добродетелью. Жадничать ему стало просто некогда — камера съедала все свободное время.

Кирыч снимал все, что попадалось под руку, а потом подолгу на свои труды любовался.

— Вот так штука, — приговаривал Кирыч восхищенно.

На экране было черным черно, словно закоулки нашей квартиры были подвалом.

— Дивно! — говорил я, не желая обижать Кирыча, но природная ядовитость брала свое. — Прямо, как для фильма «Дети подземелье».

Кирыч на уколы не реагировал, завороженный магией самопального кино.

На Вируса стрекочущее и мигающее существо тоже подействовало магически. Стоило Кирычу включить камеру, как пес возникал рядом, а однажды даже попытался коробочку вскрыть. С трудом отбили. Но даже убедившись в ее несъедобности, он не утратил интереса, норовя сунуть кудлатую морду в объектив.