Содержанка никуда не денется

– Ладно, пошли.

Усадил нас с Эрнестиной в полицейский автомобиль, и мы поехали в управление.

Я вновь очутился в его кабинете через полтора часа после того, как покинул его.

– Частные детективы, – уведомил меня Хобарт, – имеют право предоставлять письменные и свидетельские показания в делах о разводах и прочем в том же роде. Дела об убийстве расследует полиция.

Я кивнул.

– Я просто хочу удостовериться, что вам это ясно, – добавил он.

– Что это значит? – не поняла Эрнестина.

– Это значит, – пояснил инспектор, – что ваш дружок склонен вторгаться чертовски далеко за пределы чужой территории.

Эрнестина вспыхнула и поспешно проговорила:

– Он мне не дружок.

Хобарт оглядел нас обоих.

– Сядьте сюда, – велел он девушке и наставил на меня указательный палец. – А вы, Лэм, идите за мной.

Отвел меня в другую комнату и приказал:

– Выкладывайте.

– Что?

– Про Эрнестину.

– Эрнестина, – начал я, – поклонница телевидения. Буквально помешана на частных сыщиках.

– Дальше.

– Ее соседка – Бернис Гленн, телефонистка с гостиничного коммутатора.

Бернис с виду хорошенькая и привлекает мужчин. Бегает на свидания. Дома обедает редко. Эрнестина наводит в квартире порядок и с волнением выслушивает рассказы о приключениях Бернис, когда та возвращается вечером со свидания. Этим и ограничивается жизнь Эрнестины. Весь ее собственный опыт составляют переживания других людей. Слушая Бернис, она сама погружается в романтические авантюры. А развлекается перед экраном телевизора.

Когда выяснилось, что я частный детектив, глаза ее засияли, как звезды.

– А вы тут при чем? Просто пудрите ей мозги?

– Хотите верьте, – сказал я, – хотите нет, но я строю для Эрнестины планы.

– А именно?

– Полагаю, смогу предложить ей работу.

– Где?

– В Лос-Анджелесе.

– И что она будет делать?

– Поработает оперативницей.

– У нее есть какой-нибудь опыт?

– У нее есть талант.

– Продолжайте.

– Посмотрите на ее лицо, – предложил я. – Она абсолютно не умеет причесываться. С такой жадностью изучает чужую жизнь, что не переставая размышляет о той, какую ведет сама. Если так пойдет дальше, она превратится в недовольную, разочарованную мышку. Ей надо лишь научиться ценить себя подороже, и тогда она выйдет замуж за какого-нибудь серьезного, честного парня, он ей станет хорошим мужем, а она будет великолепной женой и матерью, а впоследствии и чертовски отличной бабушкой.

– Ну и что вы намерены предпринять?

– Растормошить ее, вытащить из раковины, пусть знакомится с жизнью, работает, усваивает, как ей надо причесываться, совершенствует свои природные дарования.

– Попытаетесь в лучших традициях Голливуда превратить скромницу в женщину-вамп, так, что ли? – хмыкнул он.

– Не говорите глупостей, – возразил я. – Мне совершенно не хочется превращать ее в женщину-вамп. И она этого не желает. Она любит людей. Жаждет человеческого общения. Стремится почувствовать себя членом общества. У нее нет желания преображаться в страстную femme fatale. Ей хочется быть честной, трудолюбивой девушкой и иметь честного, трудолюбивого мужа. Создать семью, которая сделает честь ей и обществу. А она, между прочим, обладает необычайным даром наблюдательности и чувством долга.

– Вы прямо с катушек слетели из-за дамочки, которая вызвала у вас симпатию, – заметил Хобарт. – Чтобы стать детективом, нужны талант и серьезная подготовка. Ох уж эти чертовы дилетанты! Вечная моя боль.

– Мы ведь нашли орудие убийства, не так ли? – напомнил я.

Он посмотрел на меня, усмехнулся и промычал:

– Угу!

Через какое-то время вытащил свои сигареты, предложил мне, закурил сам и спросил:

– Как вам вообще удалось его отыскать, черт возьми?

– Меня навела на него Эрнестина, – заявил я.

– Каким образом?

– Мне хотелось узнать обо всех необычных происшествиях в отеле, – объяснил я. – Выяснить, что там творится. Попросил ее расспросить обо всем, что хоть чуточку кажется странным, припомнить каждое случившееся там событие.

– И надеялись обнаружить таким способом орудие убийства? – спросил он.

– Что-нибудь в этом роде. Вы убиваете человека кухонным ножом. Но уносить его с собой не станете.

– Почему?

– Во-первых, это улика. Во-вторых, его неудобно держать при себе.

– Убийца пришел с ножом, – возразил Хобарт. – И вполне мог с ним уйти.

– Вот это меня и озадачивает, – признался я.

– Что именно?

– Не такой это нож, чтобы мужчина носил его в качестве оружия. Нож, предназначенный для убийства, должен быть увесистым, из твердой стали, с острым лезвием и массивной рукояткой. Или же двусторонний, типа стилета. А это нож для разделки мяса. С красивой ручкой из оникса.

– Откуда вы знаете?

– Успел разглядеть, когда открывали кейс.

Хобарт прищурился:

– Хорошо. Что вам еще известно?

– Не думаю, – продолжал я, – будто убийца явился с ножом. По-моему, это нож из отеля. По-моему, этот тип имел доступ на кухни или в подсобки… если ему вдруг не взбрела в голову мысль, что неплохо бы обзавестись оружием, и он не купил нож в одном из магазинчиков близ отеля.

Если бы вы не вмешивались в мои дела, я порыскал бы по окрестностям и порасспрашивал в посудных лавках.