Содержанка для президента

— Выйди, я сказала! Значит, так было нужно ЕМУ! Понимаешь? ОН решает — кто, что и когда должен знать!

— Мама! Прекрати истерику! Этот комп он сам ей дал. Она могла узнать в любой момент.

— При этом ноутбук всегда был закрыт и стоял в его кабинете! Куда ей запрещено заходить!

Мама? Она его мама? О… Боже! Мне кажется, я сегодня сойду с ума.

— Я хочу знать. Пожалуйста, пусть он покажет мне, как пользоваться ноутбуком. Просто покажет, я все найду сама. Я никому не скажу!

— Скажешь! Ты вообще не умеешь молчать! — зашипела Виолетта. — А не скажешь, он все равно рано или поздно узнает и тогда… ты его не знаешь! Не знаешь, на что он способен!

Я видела в ее глазах неподдельный страх, она не преувеличивала и не лгала… и я почему-то ей верила. Айсберг мог быть ужасным. Тогда я и понятия не имела насколько.

— Прекрати истерить, мама. Я просто покажу и уйду. Она имеет право знать. Имеет, понимаешь? Чтоб не было как с теми…

— ЗАМОЛЧИ! — Виолетта выпучила глаза и сжала руки в кулаки. — НИ СЛОВА БОЛЬШЕ!

Но я сейчас ничего не слышала, я смотрела, как Глеб что-то пишет на странице, в поисковой строке, как нажимает на значок с лупой и… следом за этим открываются списки статей с фотографиями.

— Вот здесь нажимайте и читайте. Думаю, дальше разберетесь.

Я рассеянно кивнула и перевела взгляд на ноутбук. Меня трясло, и я не попадала пальцами по буквам. Казалось, что это все происходит в каком-то сне и не со мной. Но фото, кадры там, в интернете говорили об обратном. И мне становилось страшно… от осознания, где я, а где он. От какого-то обреченного понимания, что я не просто никто, а я… я ничтожней пыли, я настолько мелкая и невидимая, что по мне можно пройтись подошвой грязного ботинка и не заметить.

А еще… их было очень много вместе. Его и ее. Мне бы хотелось сказать, что она страшная, что она старая, что она… не знаю, что она мерзкая, но все не так. Она была настоящей первой леди. Хрупкая, нежная, несмотря на округлые формы. Какая-то вся идеальная, утонченная. Таких женщин можно увидеть лишь на обложках журналов. Она ему подходила…

Открывая страницу за страницей, я погружалась в то, что казалось мне все более и более нереальным. В его жизнь. В его насыщенную, интересную, далекую от таких, как я, жизнь. Насколько же я… ничтожная. Я щелкнула по ссылке «Семья президента Батурина — его жена и дети». ДЕТИ!

Дрожащие пальцы опустились, не дотрагиваясь до клавиатуры. Да… у него были дети. Девочки. Две. Похожие на него и на нее. Светловолосые, голубоглазые, милые. Одной двенадцать, а другой девять. Карина и Кристина. Тяжело дыша, чувствуя, как слезы подступают к горлу, я смотрела на Батурина с младшей дочерью, а потом переводила взгляд на старшую и снова на жену. Красивые, глянцевые, такие… как показывают в кино.

И нет нигде в этой жизни места таким, как я. О таких никто не знает, о таких ни с кем не говорят. Таких прячут в загородных домах, держат взаперти, трахают, а потом… вышвыривают на улицу.

Наивная дурочка. Спустя годы я вспоминаю этот шок, эту боль, это ошеломление от понимания, кто я на самом деле, точнее, насколько же я НИКТО! И свои глупые мысли об улице…

Я ушла к себе, придерживаясь за стену, на немеющих ногах. Зашла, закрыла за собой дверь на замок, потом провернула там ключ еще раз и сползла по стене на пол.

Мне было страшно и как-то ужасно не по себе. Щеки горели и пекли, как будто мне надавали пощечин.

Вот почему отчим и мачеха носились, как ненормальные, когда он приехал, вот почему они стояли с ошеломленными лицами и никто из них не посмел возразить. Они все боялись. Они все знали, кто он. Все, кроме меня, идиотки.

Пока я сидела в темноте и смотрела в никуда, я поняла, что меня не так поразила новость о том, что он президент… она, по сути, ничего для меня не изменила. Меня поразили они вместе. Он и его жена, он и его счастливые маленькие дети. И я вдруг показалась себе по другую сторону этой картинки грязной и… какой-то отвратительной. А еще мне было мучительно больно осознавать, что она ему не чужая, не какая-то насточертевшая уродливая… я видела, как он на фотографиях держит ее за руку, или приобнимает за талию. Видела, как девочки похожи на них обоих.

Вспомнила, как читала о ней, о ее благотворительном фонде, о ее вмешательстве в судьбы голодающих детей в детских домах, о помощи многодетным. Она, как ангел-хранитель, держит на руках худых детей, жертвует деньги, везет провизию, созывает какие-то комитеты. Она достойна его… Она такая, какая должна быть рядом с ним.

Я просидела там около суток. Не выходила есть, не выходила даже пить.

Меня никто не трогал. Виолетта притихла и даже не подходила к двери. Несколько раз наведался Гройсман, но я ему не открыла.

К вечеру второго дня я услышала шаги по лестнице, и мое сердце забилось намного сильнее. Я уже знала, что это ОН. Научилась узнавать по шагам… и не только. Внутри меня все начинало трепетать, мое сердце замирало и переставало биться, когда я понимала, что увижу его. Но сейчас оно сильно сжималось и дико колотилось. Я не хотела, чтобы он приезжал. Я впервые хотела побыть совершенно одна.