Сочинения в 3-х тт. Том 2

— Да, одна догадка появилась. Вернон и Фини напрасно решили, что Коттон помогал Уиддену в похищении, а потом его предал. По их мнению, Коттон составил план и убедил Уиддена выполнить черную работу, а сам прикрывал его, пользуясь своим официальным положением. Коллинсон помешал их затее и был убит. Тогда Коттон заставил жену написать записку — это и в самом деле липа, написано под диктовку, — убил жену и навел нас на Уиддена. Коттон первым выскочил на берег, когда мы подплыли к убежищу, — чтобы Уидден наверняка был убит при задержании и не успел заговорить.

Фицстивен провел длинными пальцами по рыжеватым волосам и спросил:

— Вы не считаете, что Коттоном могла двигать ревность?

— Могла. Но чего ради Уидден стал бы плясать под его дудку? Кроме того, как такой расклад согласуется с делами в Храме?

— А вы уверены, — спросил Фицстивен, — что не напрасно ищете между ними связь?

— Уверен. В течение нескольких недель убиты отец Габриэлы, мачеха, врач и муж — все самые близкие люди. Для меня этого достаточно, чтобы искать связь. Если вам нужны еще звенья, могу указать. Аптон и Рапперт, очевидные виновники первой трагедии, были убиты. Холдорн, виновник второй, был убит. Уидден — третьей, был убит. Миссис Леггет убила мужа; Коттон, по-видимому, убил жену; и Холдорн убил бы свою, если бы я не помешал. Габриэлу в детстве заставили убить мать; служанку Габриэлы заставили убить Риза и натравили на меня. Леггет оставил письмо, объяснявшее — не вполне удовлетворительно — все события, и был убит. То же самое произошло с миссис Коттон. Назовите любую из этих пар совпадением. Назовите любые две пары совпадениями. И все равно за этим виден человек, который действует по одной излюбленной схеме.

Фицстивен, задумчиво прищурясь, посмотрел на меня и согласился:

— Звучит убедительно. В самом деле кажется, что действовал один ум.

— Свихнувшийся.

— Вам угодно настаивать на этом? — сказал он. — Но даже у вашего свихнувшегося должны быть мотивы.

— Почему?

— Ну что за гнусный способ рассуждений, — сказал он с добродушной досадой. — Если его мотивы не связаны с Габриэлой, почему преступления с ней связаны?

— А мы не знаем, все ли они с ней связаны, — возразил я. — Мы знаем только о тех, которые связаны.

Он улыбнулся и сказал:

— Хлебом не корми — дай поспорить, а?

Я ответил:

— С другой стороны, преступления этого ненормального могут быть связаны с Габриэлой потому, что он с ней связан.

Серые глаза Фицстивена снова сделались сонными, он поджал губы и поглядел на дверь, отделявшую мою комнату от комнаты Габриэлы.

— Хорошо, — сказал он, снова повернувшись ко мне. — Кто же этот маньяк, близкий Габриэле?

— Самый ненормальный и самый близкий Габриэле человек — это сама Габриэла.

Фицстивен встал, прошел через всю комнату — я сидел на кровати — и торжественно потряс мне руку.

— Вы несравненны, — сказал он. — Вы меня изумляете. Потеете по ночам? Высуньте язык и скажите: «А-а».

— Предположим, — начал я, но тут в мою дверь тихонько постучали из коридора.

Я поднялся и открыл дверь. В коридоре стоял человек в мятом черном костюме, худой, моих лет и роста. Он робко смотрел на меня карими глазками и тяжело дышал носом — нос был в красных прожилках.

— Вы меня знаете, — виновато начал он.

— Да. — Я представил его Фицстивену. — Это Том Финк, один из помощников Холдорна в храме Святого Грааля.

Укоризненно взглянув на меня, Финк стащил с головы мятую шляпу, прошел в другой конец комнаты и пожал руку Фицстивену. После этого он вернулся ко мне и, понизив голос, сказал:

— Я пришел сообщить вам одну вещь.

— Да?

Он мялся и вертел в руках шляпу. Я моргнул Фицстивену и вышел с Финком в коридор. Затворив за собой дверь, я спросил:

— Ну, что у вас?

Финк провел по губам языком, потом тыльной стороной костлявой руки. И все так же полушепотом ответил:

— Я пришел сообщить вам одну вещь, вам надо знать это.

— Да?

— Это насчет Уиддена, которого убили.

— Да?

— Он был…

Дверь моей комнаты разлетелась. Пол, стены, потолок — все вздрогнуло. Грохот был настолько силен, что его не слышало ухо, — он воспринимался всем телом. Тома Финка отбросило от меня. Меня швырнуло в другую сторону, но я успел кинуться на пол и отделался ушибом — просто стукнулся плечом о стену. Полет Финка был остановлен дверным косяком — затылок его пришелся на острый угол. Он упал лицом вниз и затих, только кровь лилась из головы. Я встал и побрел в номер. Фицстивен лежал посреди комнаты кучей тряпья и растерзанного мяса. Постель моя горела. Ни стекла, ни сетки в окне не осталось. Я отметил все это механически, когда уже ковылял к комнате Габриэлы. Дверь туда была распахнута — наверное, взрывом.

Габриэла на четвереньках стояла на кровати, головой к изножию, коленями на подушке. Ночная рубашка была разорвана у нее на плече. Зелено-карие глаза блестели из-под свалившихся на лоб каштановых локонов — безумные глаза животного в западне.

На остром подбородке блестела слюна. Больше никого в комнате не было.

— Где сиделка? — прохрипел я.

Она ничего не ответила. В глазах, устремленных на меня, стыл ужас.