Сочинения в 2 т. Том 2

Шкипер наш Алеша Дрозд, рослый и всегда загорелый, недаром шутил, что море отдано нам в аренду. Мы привыкли к этому затишью на рейдах, затишью перед страдой, к редким встречам с транспортными судами. Но тем более все мы были удивлены, когда, обогнув Черный мыс (у него суровая слава — штормы), увидели далеко в море целую флотилию рыбачьих судов. Сколько их было там? Наверное, не менее сотни. Это была не колонна: никакого строя не было заметно — просто огромное сборище баркасов, катеров и шаланд.

Алексей быстро взбежал на бак, вытащил из футляра бинокль. Он долго вглядывался, но, видимо, ничего не понял. Обернувшись к рулевому, он махнул рукой:

— Лево руля!

Мы развернулись навстречу зыби и теперь шли прямо на рыбачьи суда. Издали, может быть, на расстоянии полукилометра, мы услышали дружный и непрерывный крик и тотчас увидели, как на всех мачтах в розовом свете зари, словно стая птиц, взвились флаги.

— Это эпроновцы! — крикнул Алексей, не отрываясь от бинокля, — Они поднимают корабль…

Мы столпились вокруг него, протягивая руки к биноклю, но он ничего больше не говорил, только топтался от нетерпения по палубе. И всем нам, хотя ветер с утра засвежел, теперь казалось, что парус «полощет», что слишком лениво режет форштевень волну.

Лишь несколько человек на баркасах заметили наш приход. Старый рыбак улыбнулся и махнул нам рукой. Кто-то сказал негромко:

— К часу поспели.

Но мы уже не смотрели по сторонам. Мы вошли в этот широкий круг кораблей, как в хоровод. И тревога ожидания, и надежда, и радость охватили нас, как этот свежий утренний ветер.

Из мутной, бурлящей воды уже показались понтоны, и вслед за ними медленно выплывал боевой мостик корабля. Жадная волна клокотала на нем, но мостик поднимался все выше, и клочья пены все слабее метались у его поручней, постепенно утихая, словно обессилев. И вот обломок мачты показался над волной; раздался шум, словно вздох огромного существа, и стройный, острый нос корабля выплыл из пучины.

На борту его, усеянном раковинами, еще можно было прочесть краткую надпись «Зет». Это был немецкий миноносец, о нем на побережье хорошо помнили рыбаки. Небольшая пушка, поставленная на его баке, слепо смотрела в небо, и ржавая вода, красная от света, как кровь, медленно стекала из ее зияющего жерла.

От водолазного катера к носу корабля стремительно подлетела шлюпка, и два человека легко вскочили на бак. Веселые, коренастые, мокрые от брызг, они сняли кепки и вдруг крепко обнялись. И на всех судах люди бросились к поручням, не стало слышно ни ветра, ни звонких голосов, грохот прокатился над морем: это рыбаки заплясали на палубах баркасов. Плавной широкой волной наше знамя развернулось на флагштоке миноносца.

Внизу, в трюмах, дружно гремели молотки котельщиков, когда мы взошли на палубу корабля. Груды раковин светились на ней в ярком солнце, как тлеющий жар, густым черным узором покрыли они мачту и надстройки, и только местами проглядывала влажная броня. Но из машинного отделения уже передавали, что механизмы в порядке; каждая весть из трюмов, словно эхо, летела над флотилией рыбачьих судов.

Долго не хотелось уходить нам с палубы этого корабля; стальное тело его, уже почувствовавшее волну, казалось, наполняется новой и яростной силой.

Почему-то все, кто вместе с нами взошли на корабль, теперь спешили наверх, к каюте командира. Мы тоже поднялись на спардек. Там, у трапа, ведущего на мостик., в тесном кругу водолазов, металлистов, рыбаков, стоял седой усатый человек в синей морской робе. Он медленно листал толстый, в желтой кожаной обложке журнал; небольшой сейф, разрезанный автогеном, стоял у его ног. Человек хмурил брови, пальцы его дрожали, когда он переворачивал страницу, и с каждым опущенным листом люди все теснее сдвигались вокруг него. Женщина, загорелая рыбачка в бушлате и светлом платке, стояла рядом с ним, и он нарочно медлил, чтобы и она успела просмотреть каждую страницу. Вдруг она встрепенулась:

— Это он!..

И несколько человек одновременно тихо спросили:

— Отто?

Усатый молчал некоторое время. Потом он наклонил голову:

— Да, это он.

Я заглянул через его плечо: с маленькой бледной фотографии смотрело лицо матроса, открытое и будто уже знакомое мне.

Женщина взяла журнал и, не закрывая, лишь прижав его к груди, медленно пошла, вдоль палубы к трапу. Товарищи молча шли вслед за ней. Только усатый остался на месте. Опустив голову и закрыв глаза, он стоял целую минуту, покачиваясь от легкого крена палубы, словно прислушиваясь к частому, как пулеметная дробь, грому молотков. Потом он выпрямился, тряхнул головой и пошел вслед за женщиной уже совершенно спокойный. У трапа его остановил Алексей.

— Кто это… Отто? — спросил он.

Усатый посмотрел на него удивленно.

— Мы не здешние, — сказал Алеша. — Мы с транспортной шхуны.

— А, понимаю, — сказал усатый и положил Алексею руку на плечо. — Был этот человек рулевым на этом самом миноносце. Встречались мы на пристани, у Ольги. Вот она…