Сочинения

Вурм, домашний секретарь президента компании. Какая странная фигура. Великолепный проныра. В его душе когда-то пылал юношеский огонь. Стоит представить себе такого Вурма молодым. Он еще мог плакать, дрожать, молиться и звонко смеяться. Возможно, он даже писал стихи, а теперь! Ему бы очень хотелось стать чем-то большим, он не лишен фантазии и чувствует себя как дома в высоких и хороших кругах. Но он не достиг никаких высот, ничего не совершил, не добился власти. Он должен склоняться перед грубыми, да, мерзкими силами, он положился на лживую жестокость, это неопровержимо доказывает факт, что его ужасает величие прекрасного и хорошего. Он был бы хорошим парнем, если бы чей-то приятный рот пожелал ему улыбнуться. Но он ползает и пресмыкается, как проныра, завершенный образ губящего и отравляющего жизнь негодяя, и все же испытывает болезненную тоску по ласке. Как бы ему хотелось быть добрым и порядочным. Этого хочет его ум. О, он знает толк в сердечных делах, он знает мир и знает, что прошляпил лучшую сделку в мире: нежное тепло и любовь. И вот однажды вечером, уже темнеет, он идет к Луизе, которой восхищается, и хочет посвататься, хотя и убежден в бесполезности своих намерений. Начинается ужасная пытка любящих душ. Несомненно, Вурм — негодяй, ему доставляет удовольствие мучать, но так же несомненно и то, что он причиняет боль и себе, он любит, и это очень важно. Перед нашими глазами разворачивается настоящий ад душевной боли, в роскошной вечерней сцене идет дождь терзаний. Комната Луизы будто оклеена картинами несказанной боли. Месть и нежность, телесное желание и злость, подлость и властное упорство, как резко все это контрастирует друг с другом. Вурм светский человек, у него солидное образование и хорошие связи, он точно информирован о свойствах характера нашего главного женского персонажа. Он восхищается ей даже в тот момент, когда она отдает себя на волю его отвратительных намерений. И чувствует безграничное презрение к самому себе, но выдерживает, да, преодолевает границу, он принуждает себя к мерзостям. Он по-настоящему велик, он герой. Он герой-любовник, так что его противник рыцарь Фердинанд может быть горд, что пал жертвой столь отчаянных интриг.

Как и у текста Liebesgeschichte, в основе лежит пьеса Коварство и любовь Шиллера.

Эскиз к портрету

Кажется, я вижу его перед собой, принца фон Хомбург. Он втиснут в исторический костюм и вообразил себе что-то из-за цветов, видимо, он высокого мнения о себе. В остальном, это талант, у него хорошо подвешен язык, и по этому поводу он тоже что-то о себе воображает. У него высокие, до блеска навощенные сапоги на широко расставленных ногах и, черт его побери, рыцарские перчатки, они не у каждого есть, какой-нибудь буржуа, например, не может себе этого позволить. На голове у него парик, усы сказочно завиты, одно это уже говорит об артистическом успехе. Ему достаточно лишь грозно топнуть солдатской ногой, чтобы смести всех недоброжелательных критиков, он так и делает, и с этого момента этот господин принц фон Хомбург — благословенный богом артист. Кроме того, он наизусть выучил роль, настоящее достижение, он заметил места, где вся его принце-хомбургская сущность должна дать трещину, полное отсутствие артистической несознательности. Ему не нужно ничего уметь, да, даже хорошо, если он ничего не умеет, настоящий актер не нуждается в учебе, в нем все есть с самого рождения. Именно это и отличает эту профессию от всех других профессий на земле: просто вышагиваешь в сапогах, машешь шпагой, делаешь какой-нибудь жест и привыкаешь к успеху. Не такие простые люди те, кто могут сказать:

Добро ж, чудовищная, — ты, чье покрывало,
Как парус, треплет ветер, кто кого?

Такого не могут сказать ни врач, ни техник, ни журналист, ни переплетчик или альпинист, да у них, ей-богу, и повода для этого нет. Глаза принца ужасно вращаются, он произносит стихи скорее глазовращением, чем губами. В остальном, он читает стихи дурно, что доказывает, что он хороший человек, что у него есть душа, жена и ребенок, характер, а также доказывает, да, наконец я это замечаю, что он глубоко, глубоко размышлял над ролью. У этого принца есть очаровательная природная молодцеватость, с которой он говорит:

Но отдает мерзавцем, а не принцем.
Придумаю получше оборот.

Эти слова он бормочет где только можно. Он ожидает аплодисментов, но над бюргерами, чьих аплодисментов он хочет, он чувствует себя благородно возвышенным. Ну, он из благородных, у него есть владения на Райне:

Займусь распашкой, севом, стройкой, сносом.

Боже ты мой, как он растворяется в роли. Талант был у сапожника, который стачал ему ботфорты, а не у него, то есть, точно, талант-то да, но… всяких простолюдинов это не касается.