Собственность зверя

Ее взгляд дрогнул, а я отстранился и вышел из душевой. Слышал, как она сползла по стенке и тихо всхлипнула. Медведь внутри дернулся, но я устоял. Физическая боль прошла, но душу будто жрали заживо. Я не понимал, что делать дальше… Но отпустить не мог. Сама мысль казалась убийственной.

Я обмотал бедра полотенцем и вышел в коридор. Надо будет добавить тепла, потому что для девушки здесь прохладно. И еще приготовить еды не мешало бы. И подумать, что делать дальше.

Я вернулся в лабораторию, собрал вещи и огляделся.

...Вряд ли девушка могла мечтать о таком «первом разе»…

И снова память вспороло женскими криками… Но не ее — она не кричала. А вот мне было впору, потому что то, что сделал с ней, почти не дергало совесть. Слишком часто я видел это в прошлой жизни. Белоглазые таскали девушек из охотничьих поселений при любой возможности. И хоть люди бились за своих дочерей до конца, эти твари тоже не жалели сил. Потому что своих самок было мало. А потом делили…

Тогда казалось, что внутри меня все промерзло до дна, и крики девушек уже никогда не поставят шерсть дыбом. Но когда Лали вырвалась и закричала, меня будто льдиной приложило.

Я тоже не хотел с ней так больше.

В груди ныло и покалывало, будто кровь нашла дорогу к чему-то атрофированному. Чему-то, что предстояло найти на ощупь, потому что за всю жизнь не видел ничего похожего.

Я сгреб вещи и вернулся в комнату девушки. Она лежала на кровати в полотенце, свернувшись калачиком.

— Ты голодна?..

Ответа не последовало. Я прошел к шкафу. Развесив вещи на сушилку, запустил режим обогрева и вернулся к кровати.

— …Лали…

Как же хотелось попросить ее не усложнять то, что и так не было простым. Но я не имел права вообще ее о чем-то просить.

— Что ты думаешь делать дальше? — она устало поднялась и села.

— Приготовить еды и накормить тебя.

— Мне нужно домой. — И этот пронизывающий сердце влажный гипнотический взгляд.

Я медленно подошел к ней, будто тянула за поводок.

— Ты сама сказала, что я выбрал тебя.

— Ты мне тоже снился. — Она опустила взгляд и уязвимо прижала ладонь к горлу. — Но сны, похоже, ничего не значат.

— Правда так думаешь?

Лали подтянула коленки к груди и сжалась в комок. А я вышел из спальни и направился в свою, чтобы переодеться. Но на самом деле — сбежал, потому что не знал, в какую сторону по этому хрупкому льду идти…

***

Мне не поможет его одежда. Ребенку не поможет.

Эта уверенность вдруг наполнила тело тяжестью, и я распласталась по кровати, глядя в потолок. Сил не стало, надежды — тоже. Если еще утром я думала, что Киан меня услышит, то сейчас не находила в себе силы открыть рот, чтобы сказать.

Кому? Мужчине, который…

У меня опустились руки. От сына теперь отделяли тысячи километров, и сердце сжималось в отчаянии от неведения. Мысль, что я не имею права сдаваться, больно била в виски, но этот день выжал меня досуха во всех смыслах — физически и морально я была раздавлена. Может, надо дать себе время… позволить провалиться в сон, в конце концов, и дать шанс новой надежде утром…

Только стоило закрыть глаза, и я снова задыхалась от натянутой на шее удавки, а злые черные глаза смотрели равнодушно на мою агонию.

— Лали…

Я подскочила на кровати, вылетев из полотенца. Бой трясущимися руками с непослушной тканью был недолгим — я вернула себе прикрытие, но Киан не удостоил это вниманием — отвернулся и процедил:

— Пошли есть.

Он, в отличие от меня, уже переоделся в теплые штаны и футболку.

— Я не хочу.

Он неожиданно развернулся и подхватил на руки, вынуждая схватиться за его шею.

— Что ты делаешь?! — вскричала.

— Не беси. Я не знаю, как тебя еще накормить или что делать, если ты упадешь в обморок от истощения и голода! — Он вышел со мной в коридор и направился в сторону кухни. — Не надо увеличивать мои долги перед тобой!

— Дай хотя бы одеться!

Что именно я собиралась надеть — понятия не имела. Я не брала с собой домашние вещи — не собиралась оставаться на базе не минутой дольше. А теплозащитный комбез надевался на голое тело.

— Мы никого не ждем на ужин. Поэтому можешь раздеться вообще.

— Мне холодно!

— Я нагрел кухню…

Непреклонен. Не позволял прогнуть. Это не Джастис, черт возьми… Я сжала зубы, когда он внес меня в кухню и усадил на стул. Оглядевшись, вздернула удивленно брови. Киан сделал тут перестановку — перенес кресла из гостиной и шкуры, а над разделочным столом повесил знакомую фотографию северного сияния.

— Это Адам Нолдридж? — указала глазами на фото.

— Наверное, — буркнул он, отворачиваясь к печке.

— Не встречал его ни разу? Он где-то здесь ходит…

— Север большой.

Когда он открыл крышку кастрюли, по кухне полетел запах тушенки и чего-то еще. Я не была привередлива, а есть хотелось так, что сгрызла бы сейчас и замороженную овсянку. Горячая каша с тушенкой показалась просто мечтой, и я без церемоний взялась за вилку.

Только уже через несколько движений удостоилась внимательного жесткого взгляда:

— И чего ж тогда упиралась?

— Мне ходить тяжело, устала, — пожала плечами. — Но раз ты носишь…

— Мне не тяжело тебя носить. — Обстановка в кухне накалялась. — Только скажи.

— Отнеси меня в Климптон.