Собрание сочинений. Врата времени

Она вдруг ахнула. Я взглянул в ту сторону, был устремлен ее полный ужаса взгляд, и увидел, как из фляги вытекают в грязь последние капли воды. Меня в тот же миг вновь стала мучить жажда. Я знал, что это я себе просто внушил, но легче от этого не становилось.

Алиса схватилась за горло и прохрипела:

– Я хочу пить.

– Ничего не поделаешь, – сказал я. – Придется терпеть, пока не найдем источник неотравленной воды. И чем дольше мы тут станем болтать, тем сильнее будет жажда.

Фляга была пуста. Пока я удостоверялся в этом печальном факте, под кустом что-то блеснуло. Оказалось – мой протез. Повернувшись к Алисе спиной, я вставил челюсть на место и уже более уверенный в себе сказал, что пора двигаться в путь.

И мы пошли. Но Алиса никак не могла отвлечься от мучившей ее проблемы:

– Здесь ведь наверняка должны быть незаряженные колодцы и родники, правда? Ведь Пойло только в реке, да?

– Будь я уверен в этом, ни за что не потащил бы с собой флягу, – довольно безжалостно разрушил я ее надежды.

Она хотела что-то ответить, но тут впереди послышались какие-то голоса и заблестели огоньки приближающихся факелов. Мы с Алисой нырнули в чащу и притаились.

Процессия напевала странноватую песню: мелодия была позаимствована у «Боевого Гимна Республики», зато текст – латинский. Причем латынь певцами коверкалась безбожно – они, ничуть не смущаясь, переставляли акценты так, чтобы текст подходил под размер английского стиха. Не думаю, чтобы кто-нибудь был в состоянии разобрать эту тарабарщину:

Ориентис партибус
Адвентавит Асинус.
Пульхер эт Фортиссимус
Сарцинис аптиссимус.
Ориентис партибус
Адвентавит… Ой!

Это они, обогнув изгиб тропинки, обнаружили своего бездыханного, истекающего кровью бога.

– Пошли отсюда, – зашептала Алиса. – Если эта толпа нас схватит – растерзает на куски.

Но мне хотелось понаблюдать за ними, чтобы понять, как нам следует вести себя, дабы сойти за своих. Я сказал об этом Алисе; она согласно кивнула. Следует признать, что, несмотря на наши неприязненные отношения, вела она себя смело и разумно. А что немного нервничала, – так на то были веские причины.

Толпа тем временем вовсе и не собиралась ничего предпринимать. Вместо того чтобы суетиться над телом своего бога, они столпились поодаль в полной нерешительности. Я сначала не понял их поведения, но потом по перешептываниям и жестам догадался, что они не смеют вмешиваться в дела богов – пусть даже таких жалких, как Поливайнозел.

Их нерешительность еще более подчеркивалась молодостью. В толпе не было ни одного человека старше двадцати пяти, и все юноши и девушки были безукоризненно сложены.

Вдруг позади нас раздался громкий хруст. Мы с Алисой аж подскочили от неожиданности. Молодые люди тоже испугались и бросились наутек, точно стайка кроликов. Меня так и подмывало припустить вслед за ними, но я все же удержался. Оставалось только молиться, чтобы на сей раз незнакомец не оказался монстром.

И он действительно оказался обычным голым человеком – долговязым, худющим и длинноносым, чем-то похожим на школьного учителя. Сходство это усиливалось тем, что человек шел уткнувшись носом в книге. Я уже говорил, что луна светила так ярко, что можно было читать, но не предполагал, чтобы кто-нибудь воспользовался этим на самом деле.

В облик педагога немного не вписывалась туша огромной, размером с шотландскую овчарку, белки, свисавшая с его шеи. Похоже, учитель возвращался с охоты, хотя я никогда прежде не слышал, чтобы на белок охотились ночью, притом без ружья.

В общем, тут крылась какая-то загадка. Только размеры белки меня не удивили. Я уже видел фотографии огромных зверей, обитавших в Зоне.

Я внимательно наблюдал за ним, чтобы увидеть, что он станет делать, наткнувшись на Поливайнозела. Увы, меня ждало разочарование. Поравнявшись с распростертым телом, он, ни на миг не замешкавшись, переступил через него и пошел дальше, не отрывая носа от книги. Видимо, он даже не заметил раненого бога.

Я взял Алису за руку:

– Пошли за ним.

Пройдя примерно с полмили, я решил, что он не опасен, и окликнул его. Он остановился, положил белку на землю и подождал, пока мы подойдем.

Я спросил, не заметил ли он лежащего на тропинке.

Он удивленно покачал головой.

– Но я видел, как вы переступили через него, – настаивал я.

– Ни через кого я не переступал, – продолжал отрицать он. – На тропинке никого не было. – Он пригляделся ко мне повнимательней: – Э, да вы, я вижу, новички. Наверное, впервые попробовали Пойло? Поначалу от него бывают галлюцинации. Нужно некоторое время, чтобы привыкнуть. А потом все пройдет.

На это я возражать не стал, но насчет Поливайнозела решил поспорить. Он, похоже, не понимал, о чем речь, пока я не назвал осла по имени. Тут он снисходительно улыбнулся и посмотрел на кончик своего длинного носа: