Собрание сочинений. Врата времени

Когда он был в этом доме в последний раз, недели три назад, здесь были только голые стены да мусор на полу. Теперь в комнате стояла мебель – по большей части самая обыкновенная; но кое-что – например круглый стол посреди комнаты, большое бюро-секретер с книгами у стены – выглядело вполне по-иностранному. И картины – почти все в рамах, тяжелее и пышнее которых Джонни видеть не приходилось; и почти все изображали чудные иностранные здания. А еще «не по-нашему», решил Джонни, выглядели скатерть, подсвечники, лампы, коврик… целая куча вещей там и тут. У всех них был солидный, уютный, старинный вид.

Заметив интерес Джонни, мистер Ковач сказал (у него оказался глубокий бас):

– Мы привезли много вещей из Венгрии.

– У вас очень красиво, – улыбнулся Джонни.

– Благодарю, – серьезно кивнул мистер Ковач.

Миссис Ковач начала убирать со стола, Джонни мельком глянул на тарелки… и когда он увидел, чтó было у Ковачей на обед, рот у него сам собой раскрылся, и он, не веря своим глазам, посмотрел еще раз.

Сырое мясо. Как ростбиф – только не жареный. И больше ничего! Большое блюдо красной, сочащейся кровавым соком говядины посреди стола, три тарелки со следами этого сока да кувшин с водой. И все.

Мистер Ковач и на этот раз заметил любопытство Джонни. Вернее, его потрясение.

– Сырое мясо, – с некоторым нажимом сказал он, – полезно для крови. Мы едим сырой бифштекс один или даже два раза в неделю, молодой человек.

– О… – пробормотал Джонни, пытаясь не слишком таращиться на стол, а еще лучше – отвести от него глаза. – Я, кажется, тоже где-то про это читал… что сырое мясо полезно. Но я не думаю… – он умолк.

– Вы не думаете, что оно пришлось бы вам по вкусу, – улыбнулась миссис Ковач, собирая тарелки. – Но вы слишком хорошо воспитаны, чтобы сказать это.

Джонни кивнул, чувствуя себя ужасно неловко.

– Ну, – сказал мистер Ковач, – подойдите-ка сюда, молодой человек.

Джонни встал перед его стулом. Почему-то он чувствовал, что мистер Ковач – хороший человек и дружелюбно настроен.

Мистер Ковач одобрительно – даже как-то оценивающе – взглянул на крепкие руки Джонни, его прямую шею, ясные глаза.

– У вас отменное здоровье, – заключил он.

– Я… да, наверное.

– Вы будете прекрасным товарищем для Белы, – сказал мистер Ковач. – Он у нас мальчик подвижный. Вы знаете здешние места?

– Да я в них всю жизнь прожил!

– Прекрасно. Разумеется, вы предостережете Белу относительно всех возможных опасностей.

– Ясное дело.

– Прекрасно. Ну а теперь, Бела, почему бы тебе не показать гостю наш дом?

Миссис Ковач взяла со стола блюдо с сырым мясом; мистер Ковач потянулся, прихватил с блюда ломтик и впился в него зубами – а зубы у него, когда он открыл рот, оказались удивительно длинными, белыми и, судя по тому, как легко они рвали мясо, очень острыми.

Прожевывая мясо, он как-то задумчиво посмотрел на Джонни. В это время мальчики стояли у книжного шкафа – Бела показывал Джонни, как пишут в Венгрии.

Миссис Ковач тоже взглянула на Джонни, и ее большие светлые глаза – сейчас могло показаться, что они даже как будто светятся, – прошлись по телу Джонни: мускулистые руки и ноги, загорелая шея… Она провела языком по губам.

– Дома, там… – со вздохом сказала она по-венгерски.

– Эва… – мягко остерег ее мистер Ковач.

– Ах, imadot[21] Ференц, я просто думаю. Но ты только взгляни на него…

Мистер Ковач, глядя на выражение ее лица, понимающе улыбнулся.

– Ш-ш!.. Полно, Эва. Мы оставили все это дома… лучше даже не думать.

– Sajnos…[22] – Миссис Ковач тоже взяла маленький ломтик мяса. И ее зубы оказались не менее острыми и длинными, чем зубы ее мужа. Она вновь вздохнула. – Новая страна, новая жизнь… Я понимаю, милый.

– Ты несчастлива, Эва?

– Несчастлива!.. – Эва Ковач улыбнулась ему (поскольку нижняя губа скрыла острые края ее зубов, улыбка получилась очень милой). – Несчастлив мой желудок. Но сама я счастлива, что мы наконец в безопасности, Ференц.

Он взял ее руку и прижал к своему плечу.

– Старый Свет, старый дом, старая жизнь… мы больше не могли так жить, Эва. Нас знают. Пусть не тебя, не меня и не Белу – нас… всех нас… узнает любой ребенок, ибо любому самому маленькому ребенку известны наши приметы. А здесь – здесь нас не знают. В нас даже не верят. И мы должны сделать все, чтобы так оно оставалось и впредь – значит, мы должны навсегда распроститься с прошлым.

– То есть тебя Америка не разочаровала.

Он покачал массивной головой.

– Америка – лучшее место во всех отношениях. Здесь нет даже сказок, которые намекали бы на нашу сущность. Политическая ситуация в стране стабильная. Условия жизни, возможности… Нет, мамочка, я всем здесь доволен… кроме… – Он положил свои огромные руки с чисто выбритыми ладонями на стол и сжал их в кулаки. – Кроме разве как в эти дни месяца, когда Луна полностью открывает нам свое лицо…

– Да, – тихо сказала миссис Ковач. – Да.

– Но говядина, дорогая, все-таки не так уж плоха на вкус и во всяком случае куда лучше, чем серебряные пули.