Собрание сочинений. Врата времени

Наконец взрослые занялись своим бриджем, и Джонни оставил их – вышел на крыльцо и сел там рядом с Бастером, и они сидели и вместе смотрели на огромную желтую полную луну, горевшую в ночном небе, как прожектор. Бастер, похоже, устал. Последние два часа он бродил по лужайке, обнюхивал каждую травинку, какой касался Бела, тихо рычал – а время от времени издавал вдруг довольно испуганный вой. Сейчас, однако, он сидел смирно, а Джонни чесал его за ушами и думал про завтрашний день.

Хорошая идея. Так он и сделает – напугает Белу как следует, а потом объяснит, за что, и помирится с ним, потому что Бела все-таки вроде хороший парень… чудной только немножко.

На другой день Джонни взял фонарик и часам к трем явился на бывшую ферму Бурманов. Он пошел не по дороге, а прямо через поросшее сорняками кукурузное поле, которое старик Бурман когда-то так любовно лелеял. Выйдя из редкой кукурузы, Джонни увидел Белу Ковача, игравшего во дворе возле ветряной мельницы.

Увидев Джонни, Бела замер, широко открыв глаза, и в его облике опять мелькнуло что-то от животного, готового в любой миг рвануться и убежать.

– Я пришел извиниться. Мне жаль, что Бастер хотел тебя покусать.

– Ну… – Бела вдруг замигал. Его руки были сложены коробочкой на высоте пояса.

Джонни ждал, что Бела скажет еще что-нибудь, но тот молчал. Джонни с любопытством посмотрел на руки Белы.

– Что там у тебя?

Губы Белы дрогнули. Он поднял руку, и Джонни увидел на его ладошке мышь. Она свернулась в комок, широко открыв рот, – но, заметил Джонни, даже не пробовала укусить. В крохотных черных глазках блестел ужас.

– Я ее поймал, – объяснил Бела. – В амбаре.

– Зачем тебе понадобилось ловить мышь? – с некоторым отвращением спросил Джонни. – Кошки-то на что?

Бела опять мигнул, и Джонни вдруг показалось, что Бела собирался плакать перед его появлением, да и теперь сдерживает слезы.

– Я хотел с ней подружиться, – тихо сказал Бела. – Но в Америке всё как дома. Все животные меня боятся и не любят.

– Ха, еще бы ей не испугаться – раз ты ее поймал и держишь. Всякая мышь тут испугается.

– Но не так.

Бела встал на колени и осторожно опустил мышь на землю. Секунду она серым мячиком лежала на земле – затем развернулась и кинулась наутек, да так быстро, что на полпути к амбару споткнулась и дважды кувыркнулась через голову, а добравшись наконец до заветной щели между досок амбара, промахнулась и с разбегу ударилась о доски. В следующий миг, отчаянно работая лапками, мышь исчезла.

– Видишь? – сказал Бела. – До смерти пугается и бежит. Кошка сделала бы то же самое. Не будет у меня никаких ручных зверей… – Он поднялся на ноги и улыбнулся своей странной, застенчивой и одинокой улыбкой. – Я тоже жалею о вчерашнем, Джонни. Мне жаль, что я пытался ударить твою собаку. Я не хотел…

– О… – неловко пробормотал Джонни, вспомнив, как папа пожалел Белу – и вспомнив о том, чтó он задумал. – О… забудем это. Ага?

Потом Бела привел его в дом – познакомить с родителями.

Мистер Ковач оказался высоким, крепким и красивым человеком средних лет, и двигался он так же плавно, как Бела. И миссис Ковач тоже – Джонни заметил это, как только вошел в гостиную. Родители Белы как раз заканчивали обедать и, когда Джонни вошел, оба встали. Манеры Старого Света – и это удивительное плавное изящество движений, напоминающее о движениях животных.

– Мама, папа, – сказал Бела, – вот Джонни Стивенс, с которым мы вчера познакомились.

Мистер Ковач крепко, но осторожно пожал Джонни руку – судя по величине ладони и ее твердости, папа Белы был очень-очень сильным.

Забавно: когда Джонни отпустил его руку, кончики его пальцев скользнули по чему-то колкому – точь-в- точь папина щека после бритья, только жестче. Точно короткая щетинка.

Глупости, конечно. На ладонях волос ни у кого не бывает. Наверно, у мистера Ковача просто мозоли на руках шелушатся…

Миссис Ковач – красивая, тонкая женщина – вежливо склонила голову и поздоровалась (у нее акцент был куда заметнее, чем у Белы):

– Здравствуйте, мистер Стивенс, рада вас видеть.

Джонни показалось, что он стал немножко выше ростом: его еще никто никогда не величал «мистер Стивенс».

– Очень рад с вами познакомиться, – ответил он.

– Бела рассказал нам, что случилось вчера, – продолжила миссис Ковач. – Я тоже прошу у вас извинения. Увы, животные просто не любят нас. Как ни жаль, но это наша фамильная черта.

– Чего там, – помотал головой Джонни. – Это я пришел прощения просить. И чтобы поиграть с Белой.

Миссис Ковач улыбнулась и сказала почти то же, что накануне сказала мама Джонни:

– Как хорошо… что у Белы есть теперь такой хороший товарищ.

Настал черед Джонни смущенно улыбнуться. Он отвел взгляд и наконец-то осмотрелся.