Собрание сочинений в одном томе

И, конечно, был шторм. Вечерний, с багровым закатом и тучами, бегущими за горизонт в море. И волны с белыми головами ломали себе кости на скалах и на камнях пляжа. Они грозно ревели, разбегаясь для прыжка, бились в берег и, превратившись в белое кипящее молоко, злобно шипели, возвращаясь в море.

Эта история сложилась в Югославии, в этом сказочном уголке земли, в городке, который называется Дубровник. Был конец сентября — золотое время для всех, любящих одиночество отдыхающих, да и для жителей, потому что волны туристов схлынули в Италию, Германию, Францию и Россию и восстановилось подобие покоя. Даже музыка из ресторана звучала мягко и сентиментально.

Но… повторяю, был шторм, и ветер, и волны, и все что положено. А какая-то женщина плыла совсем близко от берега, взлетая на волнах и снова исчезая. Она пыталась выбраться на пляж, но снова и снова море затягивало ее обратно. Она еще не успела испугаться, потому что силы пока не покинули ее и берег был так близко. На пляже сидел только один человек, голый по пояс. Он рисовал шторм и закат и глядел поверх волн, а потом снова в альбом. Вот он что-то подправил, понаклонял голову вправо, влево и… заметил женщину. Конечно же, он бросил альбом и кисть и бесстрашно прыгнул в пучину. В 2–3 взмаха оказался он рядом с женщиной, взял ее за руки и… одна особенно огромная волна швырнула их вместе на песок — мокрых, тяжело дышащих и, безусловно, красивых.

— Любишь плавать в шторм? — спросил он по-русски и довольно грубо на «ты», потому что ведь все равно не поймет.

В ответ она подняла голову и просто и безгрешно поцеловала его, а потом без улыбки ответила по-русски.

— Вы русская? — спросил художник.

— Нет.

— Впрочем, это неважно — все национальности тонут одинаково. А все-таки откуда Вы?

— Из Франции. А ты? — она перешла на «ты», наверное, из-за плохого знания русского.

— Из России! Разве не заметно?

— Заметно.

— Хорошо еще, что вчера у меня не получился рисунок и сегодня я пришел снова! — сказал он.

— Хорошо, — ответила она.

Они продолжали лежать на камнях, а языки пены пытались схватить их за ноги и утащить в море. Говорили они пустяки, но почти кричали из-за грохота, и могло показаться, что они ругаются.

— Как тебя зовут? — спросил он.

— Катерина. Катя! Как хочешь! А тебя?

— Александр! Очень приятно!

— И мне.

— Может быть, встанем.

— Нет! Так хорошо!

— Ничего хорошего в мокрых штанах. Кстати, нужно идти по городу. Где твои вещи?

— Там, — она указала в море и улыбнулась.

— А? Ты оттуда! — догадался он. — Русалка! Дочь Посейдона!

— Что такое русалка?

— Отложим изучение русского фольклора! Я серьезно.

— И я серьезно. Вещи смылись.

— Смылись! — передразнил он. — Не смылись, а смыло. А как пойдем?!

— Если пойдем вместе, ты дашь мне брюки.

— Что? — удивился он — А я?

— У тебя есть альбом!

— У меня есть альбом! У меня еще есть кисть, — сказал он, — и палитра.

— Пол-литра — это замечательно! — воскликнула она, — потому что мне холодно! Отвернись!

Она встала, отошла в темноту и, когда он отвернулся, стала выжимать волосы и купальник, и потом крикнула:

— Давай брюки!

Он послушно разделся и отдал. Она выжала джинсы, надела их и хихикнула:

— Как раз.

Здесь они впервые взглянули друг на друга и остались довольны. Из ресторана доносилась та же ласковая мелодия, она пробивалась сквозь шум моря, а когда они пошли прочь от воды, звук стихии ушел, а мелодия стала внятнее и громче.

По набережной шла странная пара: белая женщина в мокрых джинсах и купальнике и мужчина в плавках и рубахе, неловко прикрываясь альбомом. Люди, улыбаясь, смотрели на них, а они продолжали знакомиться:

— Откуда ты знаешь русский? — спросил он.

— Я работала в Москве 3 года и была замужем за русским переводчиком.

— А теперь?

— А теперь я не замужем за переводчиком.

— Почему? — задал он глупый вопрос.

— Он плохо переводил, — ответила она.

— А теперь?

— Теперь он переводит лучше.

— Нет! Что ты делаешь теперь?

— Преподаю в колледже русский.

Они подошли к отелю на самом берегу, к отелю, где она жила.

— Я пойду переоденусь, — сказала она. — Хочешь зайти?

— В таком виде? Тебе удобно?

— Конечно, нет, — согласилась она. — Но совсем не лучше выходить с мокрыми брюками. Хотя я тебе брошу с балкона. Ромео надевает брюки под балконом Джульетты. Бедный Шекспир.

— Так и договорились! — сказала она. — Дай мне твою рубаху и жди здесь.

— Караул! Раздевают, — сказал он, снимая рубаху.

— Что такое «караул»? — спросила она.

— Караул — это караул.

— А? — понятно! Я сейчас.

И она вошла в холл и независимо спросила у портье ключ. В окне второго этажа вспыхнул свет, а через паузу вниз полетели брюки и рубаха. Ромео оделся, и к нему спустилась Джульетта в красивом платье и причесанная.

— Ты уже одет? — спросила она.

— О да! Только не так красиво.

— Давай я тебя причешу.

Она расчесала ему волосы и снова его поцеловала.

— Все!

— Нет не все! Пойдем продолжать переодевание. Ко мне — это рядом.

Пока он был под душем и одевался, она смотрела его картины, и они, конечно, нравились.

— Ты поешь? — спросила она, когда он был готов, кивнув на гитару!

— Попеваю.

— А какая разница?