Собрание сочинений: В 12 т. Т. 3: Собака Баскервилей

— Нет ли у вас старинных национальных шведских костюмов? — спросил Шерлок юркого, угодливого торговца.

Последний, видимо понявший моего друга, на плохом английском языке, состоящем из набора слов, смешанных со шведскими, отвечал, что хотя сейчас он их не имеет, но может через несколько дней приготовить для господина англичанина.

— Откуда вы узнали о моей торговле? — спросил купец.

— Один из моих знакомых пользовался еще не так давно вашими услугами для маскарада, — ответил Холмс.

— Ах, да, — вспомнил торговец, — я еще изумился подобному обстоятельству, тем более что летом у нас, в Стокгольме, не бывает костюмированных балов. У него было странное желание заинтриговать одну даму, загримировавшись ее знакомым. Он выбрал подходящий для этого костюм, и я сводил его к моему приятелю парикмахеру, который загримировал его по карточке.

Холмс крепко сжал мою руку, чтобы удержать меня от невольного восклицания.

— Сколько хлопот и неудобств пришлось испытать моему приятелю, чтобы выиграть это сумасбродное пари! — шутливо заметил Холмс.

— Пари? Какое пари? — с любопытством спросил продавец.

— Он держал его с тем лицом, которым загримировался, что явится, разумеется вечером, к его невесте, и та примет его за своего жениха.

— И выиграл?

— Ну, конечно, хотя для этого ему пришлось, как вы знаете, сбрить свою бороду и усы, которыми он так дорожил.

— Да, да, он явился ко мне совершенно бритым, — засмеялся торговец.

Мы распрощались с последним, обещая ему зайти через несколько дней.

X

— Откуда вы могли узнать, Холмс, что имитировавший баронета человек обращался именно к этому старьевщику? — спросил я, когда мы вернулись в отель.

— Это было вовсе не так трудно, как сперва кажется, смотрите!

С этими словами он вынул из кармана загрязненный кусочек картона, на котором резиновым штемпелем было оттиснуто: «Самуэль Экберг, большой выбор подержанного платья. Ульрихсгаттан, 4».

— Эта карточка выпала из кармана ловкого имитатора, когда кельнер, удерживая его от второго выстрела, боролся с ним. Кельнер передал мне ее, когда я сообщил ему, что погибший — мой близкий знакомый.

— Но это чистая случайность, Холмс, вам благоприятствует сама судьба!

— Мой дорогой Уотсон, я смотрю на это немного иначе: человеку, который к чему-нибудь упорно стремится, мысль которого занята постоянно одним делом, желание настойчиво направлено, чтобы довести его до конца, невольно все способствует для этого. Назовите это гипнозом, непреклонной силой воли, но это так! Совершенно как магнит привлекает к себе отовсюду железо и сталь, — эта воля заставляет все мелочи, все ничтожные обстоятельства слагаться в известные ступени той лестницы, которая должна довести нас до раскрытия преступления.

Шерлок посмотрел в отверстие в двери и прислушался.

— Нашей соседки нет дома! Воспользуюсь этим обстоятельством и расскажу вам, как я напал на первый след. Борьба предстоит жестокая, и вы, Уотсон, должны знать все подробности на всякий случай, если со мной что-нибудь случится.

— Я уверен, Холмс, что вы выйдете победителем из этой таинственной истории, — пытался я его успокоить.

— Кто знает, будущее сокрыто от нас! Но, судя по той дьявольской хитрости, с которой они старались скрыть все следы преступления, мы имеем дело с опасными негодяями.

— Но кто они?

— До сих пор я знаю только одно лицо из этой компании.

— Кого именно?

Шерлок молча указал на соседнюю комнату.

— Русская танцовщица? Но каково же ее участие в этом деле?

— Громадное! Сперва вы должны меня выслушать и затем все будет вам ясно.

Я приготовился слушать.

— Пуф, пуф, — выпускал клубы дыма один за другим, удобно расположившись в мягком кресле, мой собеседник.

Накурившись достаточно, он начал:

— Помните, когда я рассматривал клинки в кабинете лорда Коксвилл? Один из них невольно обратил мое внимание.

— Помню, это был тот, который вы получили тогда же в подарок от баронета.