Собрание сочинений: В 11 т. Т. 1: 1955–1959 гг.

— Фотореактор мы выключим, так что риска тут никакого не будет,- продолжал тот. (Лицо Юрковского вытянулось.) - Что же касается ответственности, то здесь на корабле за все - и за команду, и за груз - отвечаю я. Так что дело не в этом. Спицын сейчас на вахте, Крутиков собирается отдыхать. Впрочем, Михаила Антоновича тоже вряд ли стоит посылать. Он слишком… грузен для такого дела.

— Кгхм,- произнес Крутиков, заливаясь краской.

— Значит, я? - с улыбкой сказал «пижон».

— Вы тоже пассажир, - проворчал Быков.

— Владимир Сергеевич действительно прошел специальную школу и напрактиковался во время перелетов,- заключил Ермаков.- Итак, я или Владимир Сергеевич…

— Статья шестнадцатая,- сейчас же сказал Дауге.- «Ко мандиру корабля запрещается выходить за борт во время рейса».

— Так, таков закон! - воскликнул со смехом Юрковский и вышел.

Быков угрюмо опустил голову и отошел в сторону.

— Не огорчайся, Алексей! - Дауге хлопнул его по плечу.- Ведь здесь, мой друг, не только и не столько смелость нужна, сколько сноровка.

— Не велика хитрость.

— Ну хорошо. А о вакуум–скафандре ты имеешь представление?

— О чем?

— О вакуум–скафандре. О костюме для работы в безвоздушном пространстве.

— А разве в спецкостюме нельзя?

— Что ты, Алексей! Тебя в нем так раздует, что ты не смо жешь пошевелить ни рукой, ни ногой. Ты видел раздутый спецкостюм в кабинете Краюхина?

Быков вздохнул:

— Видно, не судьба… Очень уж хотелось посмотреть на это ваше «пространство» в натуре.

— Ничего, Алексей Петрович! - Ермаков неожиданно мягко взглянул на него.- Пространство в натуре вы еще увидите.

Вернулся Юрковский, сгибаясь под тяжестью двух объемистых серых тюков.

— Может быть, не будем выключать фотореактор? - спросил он, ловко распаковывая их и извлекая прозрачный цилиндр, сдвоенные баллоны и еще какие–то приспособления.

— Обязательно выключим. Вот кстати, Алексей Петрович, сейчас вы познакомитесь с миром без тяжести. Советую не покидать кают–компании и не делать резких движений.

— Не понимаю…

— Как только выключат фотореактор, ускорение исчезнет, планетолет станет двигаться равномерно, а раз ускорения нет - нет и тяжести.

— Вот оно что! - Лицо Быкова просветлело, и он потер руки.- Очень интересно… А то, знаете, обидно даже: был в межпланетном перелете и не испытал…

— Готово! - объявил Юрковский.

Он стоял в дверях, закованный с ног до шеи в странный панцирь из гибких металлических колец, похожий на чудовищное членистоногое с человеческой головой. Цилиндрический прозрачный шлем–колпак он держал под мышкой. Быкову уже приходилось видеть межпланетный скафандр на фотографиях и в кино, но он не удержался и обошел вокруг Юрковского, с любопытством оглядывая его.

- Пошли,- коротко приказал Ермаков.

Быков уселся в кресло и молча проводил взглядом товарищей.

Топот ног в коридоре затих, послышался тихий звон закрываемой двери. Дауге крикнул: «Куда трос крепить, Анатолий Борисович?» Затем все стихло.

- Внимание! - раздался в репродукторе голос Спицына.

В ту же минуту Быков почувствовал, что его мягко поднимают в воздух. Он судорожно вцепился в ручки кресла. Что–то тон ко засвистело, по планетолету пронесся холодный ветерок. Быков шумно вздохнул. Ничего страшного как будто не произошло. Тогда он осторожно разжал пальцы и выпрямился.

Когда через четверть часа Дауге, Михаил Антонович и покрытый белой изморозью Юрковский, цепляясь за специальные лееpa на кожаной обивке стен, вернулись в кают–компанию, Быков, красный, потный и взволнованный, висел в воздухе вниз головой над креслом и тщетно пытался дотянуться до него хотя бы кончиками пальцев.

Увидев это, Юрковский восторженно взвыл, выпустил леер из рук, стукнулся головой о потолок и снова выпорхнул в коридор. Дауге и Михаил Антонович, давясь от хохота, подползли под мрачно улыбающегося водителя «Мальчика» и стянули его на пол.

— Как… тебе показался… мир без тяжести? - всхлипнул Дауге.- Ис…испытал?

— Испытал,- кротко ответил Быков.

— Внимание! - рявкнул репродуктор.

Когда вновь был включен фотореактор и все пришло в порядок, Юрковский рассказал о результатах своей вылазки. Контей нер с «Мальчиком» излучает, но не сильно, едва заметно. Крепления не пострадали - по крайней мере, наружные,- что, собственно, и было самым важным, и сам контейнер не сдвинулся ни на сантиметр.

— Серп Венеры виден простым глазом. А небо… Какая величественная красота! «Открылась бездна, звезд полна! Звездам числа нет, бездне - дна!» - продекламировал Юрковский.- Можно подумать, Михаила Ломоносов побывал в пространстве… Вокруг Солнца - корона, как жемчужное облако! Ну скажите же мне, почему я не поэт? - Юрковский встал в позу и начал: - «Бездна черная…»

— «Бездна жгучая»,- серьезно добавил Богдан Спицын, забежавший с вахты глотнуть кофе.

Юрковский поглядел на него с отсутствующим выражением и начал снова:

Бездна черная крылья раскинула,
Звезды - капли сверкающих слез…

…Э–э–э… как там будет дальше?

— Отринула,- предложил Богдан.

— Молчи, презренный…

— Ну, накинула…

— Подожди… минутку…