Собрание сочинений: В 11 т. Т. 1: 1955–1959 гг.

— Попробуйте снова на длинных волнах.

— Слушаюсь.

После минутной паузы Спицын заговорил снова:

— Ну хорошо, положим, что–нибудь не в порядке с антеннами. Но ведь такую радиостанцию, как на Седьмом полигоне, можно принимать прямо на корпус. Да и что могло бы случиться с антеннами? Ничего не понимаю! Ведь ни звука, ни шороха… Конечно, Ляхов прав. Это все наша скорость… Земля! Земля! Вэ–шестнадцать, почему молчите? Я «Хиус». Даю настройку: раз, два, три…

— Может быть, Юрковский прав и мы действительно провалились в какую–нибудь четырехмерную яму? - сказал Ермаков.

Юрковский гулко покашлял. Ермаков подошел к двери:

— Вы все здесь?

— Здесь, Анатолий Борисович. Сидим, ждем.

— Что вы думаете по поводу этого?

— Я уже сказал, что я думаю…- Юрковский пожал плечами.

— Может быть, может быть… Но от всех этих искривленных пространств очень попахивает математической мистикой.

— Как угодно,- спокойно сказал Юрковский.- Мне это мистикой не кажется. Я думаю, легко убедиться, что это самая настоящая объективная реальность, данная нам в ощущениях.

— И еще как данная,- добавил Дауге. Ермаков помолчал.

— Где Михаил?

— В кают–компании, вафли лопает.

— Надо будет…

Радостный крик Богдана прервал Ермакова:

- Отвечают! Отвечают!

Все вскочили на ноги. Сухой, надтреснутый голос устало произнес:

- Я Вэ–шестнадцать. Я Вэ–шестнадцать. «Хиус», «Хиус», отвечайте. «Хиус», отвечайте. Я Вэ–шестнадцать. Даю настройку: раз, два, три, четыре. Три, два, один. «Хиус», отвечайте…

- Это Зайченко,- пробормотал Юрковский.

Богдан торопливо заговорил:

- Вэ–шестнадцать, слышу вас хорошо. Вэ–шестнадцать, я «Хиус», слышу вас хорошо. Почему так долго не отвечали?

Я Вэ–шестнадцать, я Вэ–шестнадцать,- не обращая, по– видимому, никакого внимания на ответ Богдана, продолжал Зайченко.- «Хиус», почему не отвечаете? Почему замолчали? «Хиус», отвечайте. Я Вэ–шестнадцать…

— Мы их слышим, они нас - нет,- сказал Дауге.- Час от часу не легче. Ну–ка…

— Я «Хиус», слышу хорошо,- упавшим голосом повторял Богдан.- Я «Хиус», слышу вас хорошо. Вэ–шестнадцать, я «Хиус»…

— Я Вэ–шестнадцать, я Вэ–шестнадцать. «Хиус», отвечайте…

Прошел час. Тем же монотонным, полным безнадежного ожидания голосом Седьмой полигон вызывал «Хиус». Так же монотонно и устало отвечал Богдан. Седьмой полигон не слышал его. Пространство доносило до «Хиуса» радиосигналы с Земли, но не пропускало его радиосигналы. Ермаков неустанно расхаживал по рубке. Юрковский сидел неподвижно с закрытыми глазами. Дауге барабанил по колену костяшками пальцев. Быков вздыхал и гладил ладонями колени. В рубку, посасывая пустую трубочку, прошел Крутиков.

- Я Вэ–шестнадцать. «Хиус», отвечайте…

Что–то зашуршало и затрещало в эфире. Новый, незнакомый голос ворвался в планетолет, задыхающийся и хриплый голос:

- Хильфе! Хильфе! Сэйв ауа соулз! На помосч! На помосч!

Тэйк ауа пеленгз!

Юрковский торопливо поднялся. Замер, остановившись как вкопанный, Ермаков. Дауге схватил Быкова за руку.

— Хильфе! Хильфе! - надрывался незнакомец.- Ин ту- три ауаз ви ар дан… Баллонен… На помосч! Кончается…- Голос потонул в неистовом треске и взвизгивании.

— Что это? - пробормотал Быков.

— Кто–то гибнет, просит помощи, Алексей…- одними губами прошептал Дауге.

— … Координатен… цвай ун цванциг… двадцать два… Задохнемся… Цум аллее…

— Спицын, на пеленгатор, живо! - приказал Ермаков.

— Есть!..

— Ауа пеленгз… тэйк ауа пеленгз… Унзерен пеленген…

— Немедленно идти к нему! - крикнул Юрковский.

— Вопрос - куда?

— Спицын, что у вас там?

После короткой паузы раздался изменившийся голос Спицына:

— Пеленг не берется!

— Как - не берется?

— Не берется, Анатолий Борисович,- дрожащим тенорком простонал Спицын.- Сами убедитесь…

Не сговариваясь, не оглядываясь друг на друга, Юрковский, а за ним Дауге и Быков протиснулись в рубку. Быков заглянул через плечо Ермакова. Тонкая длинная стрелка медленно и вяло кружилась по циферблату, нигде не задерживаясь и слегка подрагивая на ходу. Юрковский выругался.

- Хильфе! Хильфе!.. На помосч… Тасукэтэ курэ! Наши пеленги…

Все растерянно глядели друг на друга. Богдан с остервенением крутил барабан настройки пеленгатора; щелкая рычажками, включал и отключал какие–то приборы. Взять пеленг не удавалось.

- Заколдованное место,- прошептал Богдан, вытирая со лба пот.

- Это позор для нас,- тихо сказал Дауге,- люди гибнут…

Ермаков стремительно повернулся к нему:

- Почему вы в рубке? Кто разрешил? Марш за дверь, вы, трое…

На ступеньках Юрковский присел на корточки и уткнул подбородок в ладони. Быков и Дауге стали рядом.

- На помосч! На помосч! - надрывался хриплый голос.-

Эврибоди ху хиарз ас, хэлп!

Быков, затаив дыхание, слушал. Он не знал, кто взывает о помощи, не знал, что произошло там, он чувствовал только, всем существом своим чувствовал страшное отчаяние, сквозившее в каждом звуке этого голоса.

— Если бы только знать, где они находятся!..- прошептал Юрковский.

— Черт! - злобно выкрикнул Дауге.- Неужели никто, кроме нас, их не слышит?