Собрание сочинений. Том 9

Покатилось яблоко в сугроб,
и я тундру попросил,
чтоб сугроб хоть семечко сберег,
если только хватит сил.

Как мороз, жесток холодный век.
Залегли сугробы по крышам.
Но пробьется яблонька сквозь снег,
и мы страну отдышим.

И под Полярною звездой
тот вечно будет молодой,
кто среди скрюченных берез
свое дыханье нес
всем, кто замерз.

Замерзают люди без любви.
Помогла бы хоть пурга,
чтобы прилетели соловьи,
сев оленям на рога.

Ты не бойся страха своего.
Ветер нас швыряет друг к другу.
Нет прекрасней в мире ничего,
чем поцелуй под вьюгу.

И под Полярною звездой
тот вечно будет молодой,
кто снег сцеловывал с ресниц,
где в криках нерп и птиц
мир без границ.

Север научил нас без труда
красоте своей зимы.
Как тепла Полярная звезда,
это знаем только мы.

Вырастут на льду любом цветы,
если вновь морозы их душат.
Лишь бы только вечной мерзлоты
все меньше было в душах.

И под Полярною звездой
тот вечно будет молодой,
кто выжил и на северах,
кто растоптал свой страх
в ночных кострах.

И ты, Россия, навсегда —
моя Полярная звезда.
Не потеряв мою звезду,
нигде не пропаду!
Не пропаду!

2001

2002

Голос в телефонной трубке

Если б голос можно было целовать,
я прижался бы губами к твоему,
шелестящему внутри, как целый сад,
что-то шепчущий, обняв ночную тьму.

Если б душу можно было целовать,
к ней прильнул бы, словно к лунному лучу.
Как бедны на свете те, чья цель – кровать.
Моя цель – душа твоя. Ее хочу.

Я хочу твой голос. Он – твоя душа.
По росе хочу с ним бегать босиком,
и в траве, так нежно колющей греша,
кожи голоса коснуться языком.

И наверно, в мире у тебя одной
существует – хоть про все навек забудь! —
этот голос, упоительно грудной,
тот, что втягивает в белый омут – в грудь.

Переделкино

15 мая 2002

Мать-и-мачеха

Поцелуем на Пасху дарующая,
но, свои преступленья замалчивая,
обворованная и ворующая,
ты, Россия, – цветок Мать-и-мачеха.

Но добро к нам добром и воротится.
Ты – моя и гриневская Машенька,
Богородица, Пушкинородица
и, как водится, просто Русь-матушка.
Так за что ты людей и надежды
столько лет по-бандитски замачиваешь?
Если всех убийц не найдешь ты,
ты себя не найдешь, Русь-мачеха.
Сострадать иногда безнадежно.
Жить спокойней с душою роб отной,
но без боли за все невозможно
быть ни матушкой и ни родиной.
Мы играем в слова, как в мячики,
но, трусливо ругаясь мастерски,
всех и вся посылаем не к мачехе,
а к чужой неповинной матери.

Переделкино,

июль 2002

Анастасия Петровна Ревуцкая