Собрание сочинений. Том 8

Посреди Москвы, как Фудзияма, —
только внутрь земли —
                                       зияет яма.
Пар над ней —
                        вулканная спираль.
Это прорвало теплоцентраль.
Что за мелочь,
                       бандерша Москва,
прорванная девичья плева!
Я попал под злобную слюну.
Тоже мелочь.
                     Прорвало страну.
Горы прорвало.
                        С вершин поток —
бешеный кавказский кипяток.
Лопнул даже герб,
                               вроде нарыва.
Серп и молот рухнули с обрыва.
Это в заблужденье мир ввело.
Прорвало Россию?
                               Выр-ва-ло!
Франции не будет на Руси.
Словно выблев из окна такси
всех непереваренных свобод —
русский девяносто третий год!
Пьяный был социализм,
и капитализм наш пьяный.
Снова ямы завелись,
всех нас тянет в ямы!
Наша мама-мамочка —
яма-ямочка.
Я,
   мы,
не могем без ямы.
Хамы
          храмы
                    превращали в ямы.
Были БАМы —
стали ямы.
Господа и дамы,
все welcome в ямы!
И покуда я еще
не в могильной ямище, —
лучше в ямочке на щеке
в легком персиковом пушке
я свернусь калачиком,
кругленьким,
                     горяченьким.
А вот эта Яма Ямовна
выкопана так неграмотно
и совсем не по-людски
брошена среди Москвы.
Залита вся яма кипятком,
а вокруг земля —
                             за комом ком.
Где же хоть малюсенький барьер?
А простите,
                   где СССР?
Безбарьерность в совести людской.
Знак —
            хотя б какой-то, —
                                           а на кой?
Стали рыть.
                    Почти что докопались.
Не достали до трубы на палец,
но куда-то вдруг исчезли все,
растворились в матушке-Москве.
Было их тринадцать работяг —
лешеньки да гошеньки,
а забыли яму, как пустяк.
Никогошеньки.
Только начали вокруг палить,
                                                  и как! —
оказались все они в политиках.
Два большевистских старика
вскричали враз,
                           чуть заика…:
«Това…
            впере…
                       на баррика…»
и доблестно,
                    хотя с трудом,
засеменили в Белый дом.
Мормышечник вдогонку им:
«Вас, коммуняк,
                           мы разгромим!»,
и, разводной подъемля ключ,
попер,
          как Муромец, могуч.

9