Собрание сочинений. Том 5

Вот номер «Нью-Йорк таймс» от 14 марта. В отделе «Развлечения» (!) большая фотография мальчика с длинными волосами, с застывшим от испуга лицом, осторожно гладящего кошку. Этому мальчику четырнадцать лет. С четырехлетнего возраста мать — м-сс Солливэн из Бостона — держала его взаперти, скрывая от всех. Он был ее незаконным ребенком. Кроме него, она имеет трех вполне законных детей, старшему из которых стукнуло уже двадцать лет. Муж бросил Солливэн вскоре после рождения у нее незаконного ребенка. Первые четыре года она держала мальчика в деревне, затем подлинный отец его умер, платить за содержание мальчика стало некому, и м-сс Солливэн, вышедшая — как мы знаем — вторично замуж, взяла мальчика к себе, решив скрыть от всех «грех» молодости. В течение десяти лет она несколько раз меняла квартиры, но всегда находила тайное помещение для мальчика. Некоторое время никто не знал о его существовании.

Четырнадцатилетний Джеральд жил в темной каморке, где стояла только узенькая койка. Мальчик был одет в отрепья и зарос волосами, как дикарь. Случайно он бежал из своей тюрьмы и обратил на себя внимание полиции. Тут он впервые в жизни увидел яблоко, апельсин, кошку. Говорил он мало, но довольно внятно. Старший сын м-сс Солливэн, капрал флота, рассказал, что ему и другим детям было известно о существовании мальчика в темной комнате; иногда, в отсутствие матери, он даже выпускал Джеральда погулять по квартире, но кто этот мальчик, он не знал, а у матери спросить не смел.

Какая вежливость, подумайте!

Вы опять можете спросить у меня: что стало с этим трагическим ребенком? Я не знаю. Назавтра газеты уже ничего не сообщали о нем. Сегодня он был сенсацией, «товаром», сегодня десятки роскошных машин с богатыми бездельницами торчали у полицейского участка, и миллионерши, у которых на душе бывали грехи почище, чем у м-сс Солливэн, честили ее всеми грязными словами и нежно ласкали испуганного, до смерти уставшего и ничего не понимающего мальчугана, — а назавтра они даже не вспомнили его, — назавтра он утратил интерес и в глазах общества, и в глазах газеты, и о нем перестали вспоминать, будто его и вовсе не было.

И вот в 1948 году в США родилось пятьдесят тысяч таких будущих Джеральдов, о чем с развязностью содержателя публичного дома информирует журнал «Кольерс» в статье «Секс в наших школах». Вы думаете, это бичующая, страстная статья? Научный трактат? Социологическое исследование? Глубоко ошибаетесь. Это просто-напросто реклама журнала, взявшая своей темой тему социального бедствия. Ничто так не привлекает читателя, как неожиданность, бороться же с этой неприятной и вредной для общества «неожиданностью» журналу нет охоты.

Сенсация! Ею живет и печатное слово, и индустрия, и политика!

Сенсация — это самый дорогой и вместе с тем самый ходкий товар в мире.

США — родина сенсации, подобно тому, как Китай — родина шелка; и вывоз сенсации без особого разрешения здесь, вероятно, запрещен, как некогда был запрещен вывоз из Аравии семян кофе, а из Китая — грены шелковичного червя.

За год до нашего приезда в США самой ходкой книжной новинкой была стряпня некоего Д. Эхери: «Как безнаказанно совершить преступление». Эта книжица затмила собой даже зловонную славу бесконечных выпусков «Ната Пинкертона» и «Шерлока Холмса»; и вот то именно, что в школах объявлена крамольной книга Марка Твена «Янки при дворе короля Артура» и ничего не сказано дурного о стряпне Эхери, есть сенсация. Эхери раскупается нарасхват. Двухсот пятидесяти тысяч экземпляров хватает на неделю.

Вот это сенсация! Это бизнес!

Возмутительная история с маленьким Джеральдом тоже бизнес, но однодневный, а известие, неизвестно кем пущенное в обиход, что в штате Висконсин будет начата чистка среди парикмахеров на том основании, что каждый из них способен увлечь в коммунисты двадцать — тридцать человек в час, — заработок длительный и бесконтрольный.

Делая сенсацией бандитизм, детоубийство, половые пороки, американская печать способствует моральному растлению людей. Вернее будет, впрочем, сказать, что не только способствует, а стопроцентно растлевает, ибо там, где даже правосудие низведено до абсурда, потеряна граница между дозволенным и запрещенным, этическим и безнравственным, общественно-полезным и общественно-запрещенным.

3

…В «Дейли миррор» от 24 марта на первой странице фотомонтаж. Усталый Шостакович спускается с самолета. Рядом счастливый, улыбающийся, с сигарой во рту Черчилль сходит с лайнера «Куин Мэри».

«Тысячи протестуют против красных речей».

«Возможность демонстрации евреев-антикоммунистов со звездой Давида».

«Двадцать девять католических организаций посылают свои пикеты к отелю «Вальдорф-Астория».

«Предполагают, что демонстрантов против конференции будет до ста тысяч человек».

Главный инспектор полиции Фристенский любезно заявил лидерам пикетчиков: «Можете выставлять пикетчиков столько, сколько поместится на тротуарах, а тротуары у «Вальдорф-Астории», как вы знаете, широки».