Собрание сочинений. Том 2

Я вспомнил в размышленьях над летами,
как жили ожиданием дома,
как вьюги сорок первого летали
над маленькою станцией Зима.
Меня кормила жизнь не кашей манной.
В очередях я молча мерз в те дни.
Была война.
                   Была на фронте мама.
Мы жили в доме с бабушкой одни.
Она была приметной в жизни местной —
ухватистая, в стареньком платке,
в мужских ботинках,
                                 в стеганке армейской
и с папкою картонною в руке.
Держа ответ за все плохое в мире,
мне говорила, гневная, она
о пойманном каком-то дезертире,
о злостных расхитителях зерна.
И, схваченные фразой злой и цепкой,
при встрече с нею ежились не зря:
начальник тот, что складом сделал церковь,
и пьяница – главбух «Заготсырья».
А иногда
              в час отдыха короткий
вдруг вспоминала,
                             вороша дрова.
Садились рядом я и одногодки —
зиминская лохматая братва.
Рассказывала с радостью и болью,
с тревожною далекостью в глазах
о стачках,
               о побегах,
                              о подполье,
о тюрьмах, о расстрелянных друзьях.
Буран стучался в окна то и дело,
но, сняв очки в оправе роговой,
нам, замиравшим,
                            тихо-тихо пела
она про бой великий, роковой.
Мы подпевали,
                       и светились ярко
глаза куда-то рвущейся братвы.
В Сибири дети пели «Варшавянку»,
и немцы
             отступали
                             от Москвы.

9 октября 1955

«Я разные годы сближаю…»

Я разные годы сближаю,
ворочаюсь, глаз не сомкну.
Мне кажется – я уезжаю
на очень большую войну.

Растерянно смотришь ты мимо.
Боишься и правды и лжи.
Я вижу, что я нелюбимый,
но ты мне другое скажи.

Я жду хоть случайной обмолвки,
остриженный и молодой.
На мне и шинель, и обмотки,
и шапка с армейской звездой.

С любовью большой, затаенной
шутливо скажу, что люблю.
Пушинку от кофты зеленой
себе на шинель прицеплю.

Вот колокол слышен. Я еду!
В теплушку сажусь на ходу.
Конечно, я верю в победу,
но, может быть, к ней не дойду.

Сквозь говор и слезы вокзала
за поездом будешь идти,
жалея, что ты не сказала
обмана во имя пути.

Старалась, но, как ни просила,
себя не смогла убедить.
Не думай об этом…
                              Спасибо
за то, что пришла проводить.

12 октября 1955

Фронтовик