Собрание сочинений

                       Уже блюстители Казанскiя измны,
             Восходятъ высоко Свiяжски горды стены;
             Сумбек городъ сей былъ тучей громовой,
             Висящей надъ ея престоломъ и главой,
   5          И Волга зря его, свои помчала волны,
             Россiйской славою, Татарскимъ страхомъ полны,
             Въ Казан смутная опасность возрасла,
             Ужасну всть Ордамъ о град принесла;
             Надежда отъ сердецъ кичливыхъ удалилась,
   10          И матерь безпокойствъ, въ нихъ робость поселилась:
             У дня отъемлетъ свтъ, спокойство у ночей,
             Имъ страшно солнечныхъ сiянiе лучей;
             При ясномъ неб имъ надъ градомъ слышны громы;
             Въ дыму и въ пламени имъ кажутся ихъ домы:
   15          Обвитый въ черную одежду общiй страхъ,
             Казанцамъ видится на стогнахъ и стнахъ;
             Кровавый мечь въ рук онъ зрится имъ носящимъ,
             Луну дрожащу ссчь съ ихъ капищей хотящимъ;
             Имъ часто слышится въ полночный тихiй часъ,
   20          Поющихъ Христiянъ благочестивый гласъ;
             Священный зрится крестъ, рушитель ихъ покою,
             Начертанъ въ воздухе невидимой рукою.
             Народамъ такъ грозитъ вселенныя Творецъ,
             Когда держав ихъ готовитъ Онъ конецъ.

   25                    Какъ будто жители Енопскiя Додоны,
             Отъ коихъ древнiя родились Мирмидоны,
             Разсянна Орда, послышавъ грозну брань,
             Изъ дальныхъ самыхъ мстъ подвиглася въ Казань.
             Уже обильные луга опустошили,
   30          Которыхъ Россiянъ ихъ праотцы лишили,
             Подъ снь Казанскую народы притекли,
             Которы святости кумировъ предпочли;
             Отъ бурныя Суры, отъ Камы быстротечной,
             Семейства движутся Орды безчеловчной.
   35          Поля оставили и Волжскiй токъ рки,
             Языческихъ боговъ носящи Остяки,
             Ихъ нкiй страхъ съ луговъ подъ градски стны гонитъ;
             Увидя ихъ Казань, главу на перси клонитъ!
             Бойницы множитъ вкругъ, огромность стнъ крпитъ;
   40          Но ими окруженъ, народъ не сладко спитъ:
             Онъ слышитъ стукъ мечей и трубны въ пол звуки,
             Возноситъ къ небесамъ трепещущiя руки;
             Но Богъ, развратныя сердца познавый въ нихъ,
             Ликъ свтлый отвратилъ, отринувъ прозьбы ихъ;
   45          И мраки въ воздух ихъ вопли препинали!
             Упала тма на градъ, тамъ стны возстенали!
             Казалось небеса паденiемъ грозятъ;
             Казанцы томну грудь въ отчаянь разятъ.
             Но гордость тяжкому стенанiю не внемлетъ,
   50          Изъ моря общихъ золъ главу она подъемлетъ,
             И попирающа ногой своей народъ,
             Съ его унынiя пожати хощетъ плодъ:
             Вщаютъ рки брань, поля ее вщаютъ,
             Но духа гордыя Сумбеки не смущаютъ.
   55          Въ то время фурiя, паляща смертныхъ кровь,
             Рожденная во тм развратная любовь;
             Которая крушитъ и мучитъ человковъ,
             Слывуща нкогда Кипридою у Грековъ;
             Не та, которая вселенной въ юныхъ дняхъ,
   60          Отъ пны сребряной родилася въ волнахъ,
             Сiя вещей союзъ во свт составляетъ;
             Другая рушитъ все, все портитъ, разтравляетъ.
             Такою былъ Ираклъ къ Омфал распаленъ,
             Такой, Пелеевъ сынъ подъ Троей ослпленъ;
   65          На Ниловыхъ брегахъ была такая зрима,
             Когда вздыхалъ на нихъ преобразитель Рима;
             Въ очахъ ея покой, въ душ ея война,
             И токмо вздохами питается она,
             Тоской, мученьями и плачемъ веселится.
   70          Развратныхъ ищетъ душъ, алкая въ нихъ вселиться.
             Пришедша постить восточную страну,
             На трон зритъ она прекрасную жену;
             Ея cтенанiю, ея желаньямъ внемлетъ,
             И пламенникъ она и крылiя прiемлетъ,
   75          Сумбек предстоитъ, раждаетъ огнь въ крови,
             Вщая: тягостны короны безъ любви,
             Противна безъ нее блестящая порфира,
             И скучны безъ любви блаженствы здшня мiра;
             Дай мсто въ сердц мн, будь жрицею моей,
   80          И не страшись войны, коварствъ, ни мятежей.
             Мечтами лестными Сумбеку услаждаетъ,
             И сладкiй ядъ свой пить Царицу убждаетъ;
             Она какъ плнница за ней стремится въ слдъ,
             Закрывъ свои глаза, идетъ въ пучину бдъ.
   85                    Сумбек на яву, Сумбек въ сновиднь,
             Столицы и внца является паденье,
             Ей вопли слышатся, ей тни предстоятъ:
             Лишишься царства ты! и день и нощь твердятъ.
             Ея трепещетъ тронъ, и нкiй духъ незримый
   90          Отъ юности ея на Кам ею чтимый,
             Сей духъ, Перуновымъ разрушенный огнемъ,
             Сумбек видится и нощiю и днемъ;
             Онъ перси молнiей являетъ опаленны,
             Кровавое чело и члены раздробленны.
   95          Жестокая любовь! колико ты сильна!
             Ни страха, ни угрозъ не чувствуетъ она.
             Сумбека собственну напасть пренебрегаетъ,
             Не къ браннымъ помысламъ, къ любовнымъ прибгаетъ,
             Къ сему орудiю коварствующихъ женъ;
   100          О! кто не знаетъ ихъ, тотъ подлинно блаженъ!
             Она казалась быть Ордынцами владя,
             Киприда красотой, а хитростью Цирцея,
             Для выгодъ собственныхъ любила Царскiй санъ;
             Смущали душу въ ней, не брани, Князь Османъ [7],
   105          Прекрасный юноша, но гордый и коварный,
             Любовью тающiй, въ любви неблагодарный;
             Османъ, Таврискiй Князь, былъ нравами таковъ,
             Какъ лютая змiя, лежаща межъ цвтовъ:
             Приближиться къ себ прохожихъ допущаетъ,
   110          Но жало устремивъ, свирпость насыщаетъ.
             Сумбек агнца онъ въ лиц своемъ явилъ,
             И сердце страстью въ ней какъ жаломъ уязвилъ.
             Царица пламенной любовiю возженна,
             Жестокимъ Княземъ симъ была пренебреженна,
   115          Познала, что уже обманута она,
             Не вренъ ей Османъ, она ему врна;
             Эмира взоръ его и сердце отвратила,
             Которую какъ дщерь Сумбека возрастила.
             Часы отсутствiя, въ свидань мрачный взглядъ,
   120          Во грудь Царицыну вливали смертный ядъ.
             Утхи, коими до днесь она питалась,
             Изъ сердца вонъ ушли, надежда въ въ немъ осталась,
             Надежда! слабый другъ нещастливыхъ людей,
             Единой тнью льститъ послушниц своей.
   125          Когда умножилась народныхъ скорбей сила,
             И робость вкругъ нее спокойство погасила;
             Когда Казань власы въ отчаянь рвала,
             Она въ чертогъ къ себ Сеита призвала.
             Сей извергъ первый былъ чиновникъ ихъ закона;
   130          Хотла удалить его она отъ трона;
             Ему противенъ былъ и страшенъ Князь Османъ;
             Адъ былъ въ душ его, въ устахъ киплъ обманъ;
             На кровь Османову гортань его зiяла;
             Сему вступившему Сумбека вопiяла:

   135                    Мы гибнемъ вс теперь! се близокъ грозный день,
             Который врную сулитъ Казани тнь!
             Прибгнуть надлежитъ боговъ моихъ ко храму:
             Иди, почтенный мужъ, иди теперь на Каму,
             Богатства въ даръ богамъ и жертвы понеси,
   140          Живущихъ тамъ духовъ отвта испроси,
             На насъ ли громъ они, или на Россовъ клонятъ?
             Вручатъ ли имъ Казань, иль насъ отсель изгонятъ:
             Когда цвтущiе вела я тамо дни,
             Отвты ясные давали мн они;
   145          Противу Христiянъ питающей злодйство,
             Мн страшное открыли чародйство;
             Могла я приказать свтиламъ течь назадъ;
             Но царствуя Ордой, забыла грозный адъ;
             Внушенiя боговъ притомъ не забывала:
   150          Я кровь Россiйскую рками проливала.
             За жертвы таковы награды я хощу:
             Народу, сыну я спасенiя ищу;
             И естьли помнишь ты и любишь Сафгирея,
             Спши, вниманiе къ его вдов имя,
   155          Спши для царства ты, для вры, для себя!
             Коль сила есть въ богахъ, послушаютъ тебя….
             Сеитъ съ молчанiемъ отъ трона удалился,
             На многи дни въ степяхъ походъ его продлился.
             Сумбека преуспвъ Сеита отдалить,
   160          Намрилась престолъ съ Османомъ раздлить.

                       Но Богъ намренья людскiя разрушаетъ,
             И гордость какъ тростникъ дхновеньемъ сокрушаетъ,
             Зритъ наши Онъ сердца съ небесной высоты,
             Людскiе помыслы разветъ какъ мечты.
   165                    Увидя жителей отчаянныхъ Казани,
             Взносяшихъ къ небесамъ трепещущiя длани;
             Престольный видя градъ уныньемъ пораженъ,
             Внимающа двицъ рыданiе и женъ,
             Сумбека собственну тревогу въ сердц скрыла,
   170          Народъ созвавъ, лице и голосъ притворила.

                       О мужи храбрые! Она вщаетъ имъ,
             Которыхъ трепеталъ и Грецiя и Римъ,
             Которы имянемъ Чингиса и Аттилы,
             Явили страшными свои народамъ силы;
   175          Которыхъ мужествомъ исполненъ цлый свтъ;
             Вы, коихъ Скиами вселенная зоветъ!
             Скажите мн, сеголь колна вы потомки,
             Которы славою во всей вселенной громки?
             Гд нын время то, какъ ваши праотцы,
   180          Давали Княжески по выбору внцы?
             Какъ полночь робкая, въ Казань простерши длани,
             Намъ врностью клялась и приносила дани!
             Довольно было намъ содлать знакъ рукой,
             Чтобъ градамъ ихъ пылать и рушить ихъ покой,
   185          Возжечь въ народ семъ войну междоусобну,
             Родства оковы рвать и зависть сять злобну.
             Еще на тхъ горахъ стоитъ нашъ гордый градъ,
             На коихъ страшенъ былъ его Россiи взглядъ.
             Еще ты Волжская струя не уменьшилась;
   190          А прежней лпоты Казань уже лишилась;
             Взведемъ ли очи мы на сверъ съ нашихъ горъ,
             Тамъ нашей власти вкругъ уже не кажетъ взоръ;
             Но что я говорю о даняхъ и о слав,
             Законы ихъ Цари даютъ моей держав!
   195          И щастье учинивъ упрямый оборотъ,
             Порабощаетъ ихъ закону мой народъ;
             Свiяжскъ раждается, коль дивныя премны!
             Уже къ намъ движутся Россiйски съ громомъ стны.
             Но кто сiи враги, которы намъ грозятъ,
   200          Которы ужасомъ сердца у васъ разятъ?
             То наши данники, то слабые народы,
             Которыхъ жизни мы лишали и свободы.
             О! ежели сiи враги ужасны вамъ,
             Возмите посохи, ступайте ко стадамъ;
   205          Не шлемами главы, украсьте ихъ внцами,
             Женоподобными гордитесь вы сердцами:
             И въ роскошахъ уснувъ на гордыхъ сихъ брегахъ,
             Гд прежде обиталъ духъ бодрости и страхъ,
             Забудьте предковъ вы, отечество забудьте;
   210          Или проснитеся и паки Скиы будьте.
             Надежды въ браняхъ вамъ когда не подаетъ,
             Во мн мой слабый полъ, сыновнихъ юность лтъ,
             Что длать? Я должна супруга вамъ представить,
             Который бы умлъ Ордынскимъ царствомъ править;
   215          Подъ видомъ бодрости Сумбека скрыла страсть;
             Уничижаяся, усилить чаетъ власть,
             И виды льстивые дающая обману,
             Не къ благу общему, склоняетъ мысль къ Осману.

                       Но вдругъ въ окружности, спирался гд народъ,
   220          Изшедый нкiй мужъ является изъ водъ;
             Предсталъ онъ весь покрытъ и тиной и травою,
             Потоки мутные отряхивалъ главою,
             Очами грозными Казанцовъ возмущалъ;
             Увы, Казань! увы! стеная онъ вщалъ,
   225          Не жить Ордынцамъ здсь!… Смущенные рчами
             Казанцы бросились къ виднiю съ мечами;
             Но посланъ тартаромъ, иль волею небесъ,
             Сей мужъ невидилъ сталъ, и яко дымъ изчезъ.

                       Боязнь, которая ихъ чувства убивала,
   230          То знаменiе имъ въ погибель толковала.
             Пророчествомъ сiе явленiе почли;
             До самыхъ облаковъ стенанья вознесли;
             Свое производя изъ вида примчанье,
             Во смутномъ весь народъ является молчань;
   235          На лицахъ кажется, на смутныхъ ихъ очахъ,
             Тоска, отчаянье, унынiе и страхъ.

                       И се! предсталъ очамъ Казанскихъ золъ рачитель;
             Сеитъ, закона ихъ начальникъ и учитель;
             Какъ будто страстною мечтою пораженъ,
   240          Или кровавыми мечами окруженъ;
             Или встрчающiй мракъ вчный адской ночи:
             Имлъ онъ блдный видъ, недвижимыя очи;
             Въ трепещущихъ устахъ устахъ языкъ его дрожалъ,
             Какъ страшнымъ львомъ гонимъ въ собранiе вбжалъ.
   245          Прiобретающи вельможи раны къ ранамъ,
             Казались каменнымъ подобны истуканамъ.
             Собравъ разсянныхъ своихъ остатокъ силъ,
             И руки вознося, сей старецъ возгласилъ:
             О братiя мои и други! горе! горе!
   250          Иль молнiями насъ постигнетъ небо вскор;
             Или уста свои разторгнувъ страшный адъ,
             Поглотитъ насъ самихъ и сей престольный градъ;
             Сквозь мраки вчности я вижу руку мстящу,
             Огонь, войну и смерть на насъ послать хотящу;
   255          Я слышу день и нощь, смутясь вщаетъ онъ,
             Я слышу въ воздух, подземный слышу стонъ!
             Ходилъ не давно я спокоить духъ смущенный,
             На Камскiе брега, во градъ опустошенный,
             Опредленiе проникнути небесъ:
   260          Тамъ агнца чернаго на жертву я принесъ,
             И вопросилъ духовъ, во град семъ живущихъ,
             Въ сомнительныхъ длахъ отвты подающихъ;
             Заросъ въ пещеру путь къ нимъ терномъ и травой;
             Отвта долго ждавъ, я вдругъ услышалъ вой,
   265          Отчаянье и стонъ во храм нами чтимомъ;
             И вдругъ покрылась вся поверхность чернымъ дымомъ;
             Увидлъ я изъ ней летящую змiю,
             Въ громахъ вщающу погибель мн сiю:
             Напрасно чтутъ меня и славятъ человки;
   270          И вы погибнете и я погибъ на вки!
             Змiй пламенной стрлой ко западу упалъ,
             Внимающiй ему окамененъ я сталъ.
             О други! сиры ставъ въ опасностяхъ безмрныхъ,
             Пойдемъ и призовемъ Срацинъ единоврныхъ;
   275          Они на вопли женъ, на слезы притекутъ,
             И нашу зыблему державу подопрутъ….
             Вщая т слова, онъ ризу раздираетъ,
             Возкрикнувъ: тако Богъ насъ въ гнв покараетъ!
             Ко суеврiю сей склонный человкъ,
   280          Но хитрый въ вымыслахъ, Сумбек въ страх рекъ:
             Имя смутну мысль и душу возмущенну,
             Когда приближился я къ лсу освященну,
             Гд солнца не видать, ни свтлыя зари,
             Гд наши древнiе покоятся Цари;
   285          Увидлъ предъ собой я блдну тнь дрожащу,
             И мн сiи слова съ стенанiемъ гласящу:
             О старче! поспшай, Сумбек объяви,
             Да сладостной она противится любви.
             Хощу, да изберетъ себ она въ супруга,
   290          Престола Царскаго и пользы общей друга;
             Тогда вашъ градъ пророкъ къ спокойству призоветъ!

                       Подобно какъ Борей въ пучин зареветъ,
             У плавателей страхъ искуство ихъ отъемлетъ,
             Разсудку здравому никто уже не внемлетъ:
   295          Такъ стекшiйся народъ мутился въ оный часъ;
             Пронзаетъ облака смшенный нкiй гласъ;
             Но гордость при такихъ волненiяхъ не дремлетъ,
             Притворство видъ любви къ отечеству прiемлетъ;
             Вельможи гордые на тронъ завистно зрятъ,
   300          Народъ склонить къ себ желанiемъ горятъ.
             Казанскiй Князь Сагрунъ [8] заслуги изчисляетъ,
             Которыми права къ держав подкрпляетъ,
             Чего намъ ждать? онъ въ грудь бiющiй говоритъ;
             Погибли мы, когда Москва насъ покоритъ!
   305          Мы будемъ изъ своихъ селенiй извлеченны,
             И горъ во внутренность на вки заключенны;
             Отниметъ свтъ у насъ блестящiй тотъ металлъ,
             Который у враговъ Казани, богомъ сталъ.
             Нтъ мира намъ съ Москвой! коль градъ спасти хотите,
   310          Другова, иль меня на царство изберите….
             Сеитъ со Княземъ симъ единомысленъ былъ,
             Въ немъ нравы онъ, своимъ подобные любилъ.
             Теб принадлежитъ, онъ рекъ, съ Сумбекой царство.
             Ты знаешь, какъ спасать отъ Россовъ государство.
   315          Но злобу посрамить и гордость ихъ попрать,
             Алея предлагалъ Гирей Царемъ избрать;
             Уже Алей, онъ рекъ, два раза нами правилъ,
             Но видя нашу лесть, Казанскiй тронъ оставилъ;
             Взовемъ къ нему еще, корону поднесемъ:
   320          Чрезъ то Свiяжскъ падетъ, чрезъ то себя спасемъ.

                       Когда сомннiемъ Сумбека колебалась,
             И сердцемъ къ нжностямъ любовнымъ преклонялась;
             Является вдали, какъ новый Энкеладъ,
             Который будто бы возсталъ, пресиливъ адъ;
   325          То Князь былъ Асталонъ: онъ шелъ гор подобенъ;
             Сей витязь цлый полкъ единъ попрать удобенъ.
             Отваженъ, лютъ, свирпъ сей врагъ Россiянъ былъ,
             Во браняхъ, какъ тростникъ, соперниковъ рубилъ;
             Пошелъ въ средину онъ покрытъ броней златою,
   330          И палицей народъ раздвинувъ предъ собою,
             Какъ гласомъ многихъ трубъ, вщалъ Казанцамъ онъ:
             Се въ помощь къ вамъ пришелъ безстрашный Асталонъ!
             Я слова украшать цвтами не умю,
             Но храбрость лишь одну и силу я имю.
   335          При сихъ словахъ съ земли онъ камень подхватилъ,
             Который множествомъ поднять не можно силъ,
             Одной рукой его поставилъ надъ главою;
             Кто силой одаренъ, вщаетъ, таковою?
             Повергъ онъ камень сей отъ круга далеко,
   340          И въ землю часть его уходитъ глубоко;
             Вотъ опытъ силъ моихъ, онъ рекъ, шумящъ бронями;
             Закроетесь моей вы грудью, не стнами,
             Готовъ я гнать одинъ Россiйскiе полки;
             Но требую во мзду Царицыной руки,
   345          Въ награду не хощу всего Казанска злата,
             Сумбека за труды едина мн заплата;
             Когда не примете желанья моего,
             Поспшно выду вонъ изъ города сего:
             И все собранiе окинулъ страшнымъ окомъ.
   350                    Народъ казался быть въ молчанiи глубокомъ;
             Но имъ спокойства въ немъ представилась заря;
             Уже хотли вс признати въ немъ Царя;
             Какъ многихъ шумъ древесъ, такъ рчи слышны были,
             И съ Княземъ въ бракъ вступить Сумбек присудили.
   355                    Какой погибельный Сумбек приговоръ!
             Она потупила въ слезахъ прекрасный взоръ.
             Такъ плнникъ, чающiй прiятныя свободы,
             И льстящiйся прожить съ весельемъ многи годы,
             Со страхомъ видитъ цпь несомую къ нему,
   360          Предвозвщающу всегдашнiй плнъ ему.

                       Сумбека гд себя Царицей почитала,
             Сумбека въ царств томъ невольницею стала;
             Рабы противъ ея свободы возстаютъ,
             И сердца раздлить съ Османомъ не даютъ.
   365                    Томленна совстью, въ печали углубленна,
             Любезный зракъ нося въ груди Царица плнна,
             Вщаетъ къ подданнымъ, смущаясь и стеня:
             Вы въ жертву лютостямъ приносите меня!
             Такъ вы Царя сего, котораго любили,
   370          Неблагодарные! въ лиц моемъ забыли;
             Но быть моихъ рабовъ рабою не хощу,
             И прежде землю я и небо возмущу,
             Подамъ лун самой и солнцу я уставы,
             Чмъ вы похитите и власть мою и правы.
   375          Въ лиц съ ея стыдомъ изображался гнвъ.

                       Таковъ является свирпъ и грозенъ левъ,
             Когда отрзавъ путь ему къ лсамъ и къ полю,
             Безстрашные ловцы влекутъ его въ неволю.
             Въ народ возстаетъ необычайный шумъ;
   380          Сумбекинъ движимъ былъ какъ будто море умъ;
             Любовь огни свои въ Сумбек разжигаетъ,
             Тяжелу цпь она на гордость налагаетъ;
             Предтечу слабости стонъ тяжкiй извлекла.
             Сумбека страстiю смягченная рекла:
   385          Увы! мн дорого отечество любезно,
             Царя назначить вамъ и мн и вамъ полезно;
             Но паче утвердить согласiе мое,
             Потребна склонность мн и время на сiе:…
             Позвольте мн моей послдней волей льститься!
   390          При сихъ словахъ токъ слезъ изъ глазъ ея катится.
             Вщала, и народъ къ послушности склонить,
             Хотла не любовь, но время отмнить.

                       Но вдругъ нечтущаго ни правилъ ни законовъ,
             Гремящiй голосъ былъ услышанъ Асталоновъ,
   395          Сумбеки хитростью, вщалъ, ожесточенъ,
             Я долго не привыкъ быть въ стны заключенъ;
             Доколь рога луны въ кругъ полный не сомкнутся,
             Стопы мои бреговъ Казанскихъ не коснутся;
             Но я клянусь мечемъ, и клятву сдлавъ льщусь,
   400          Что презрннымъ отсель тогда не возвращусь;
             А естьли кто иной твою получитъ руку,
             Погибнетъ! палицу я ставлю вамъ въ поруку.

                       И палицу сiю взложивъ на рамена,

                       Онъ съ шумомъ уходилъ, какъ бурная волна.
   405                    Какъ съ корнемъ древеса, верхи съ домовъ срывая,
             Надъ градомъ туча вдругъ восходитъ громовая,
             Куда свирпый вихрь подняться ей претитъ,
             Уставя грудь Борей на градъ ее стремитъ;
             Подобно Асталонъ при новомъ приближень,
   410          Наполнилъ ужасомъ Казанцовъ вображенье,
             Къ паденью чаютъ зрть склоняющiйся градъ,
             Коль въ бракъ не вступитъ онъ, пришедъ въ Казань назадъ.

                       Сумбека, изтребить печали удрученье,
             Прiемлетъ на себя о брак попеченье;
   415          Вы знаете, она Казанцамъ говоритъ,
             Что сердца моего боязнь не покоритъ;
             Угрозамъ гордаго пришельца я не внемлю;
             Коль нужно, возмущу и небо я и землю!
             Мн сила полная надъ тартаромъ дана,
   420          Не устрашитъ меня Россiйская война.
             О! естьли адъ меня Казанцы не обманетъ,
             Земля дрожать начнетъ, и громъ предъ нами грянетъ;
             За слезы я мои, за ваши отомщу,
             Спокойтесь! вамъ Царя достойнаго сыщу.
   425                    Но страхъ съ полночныхъ странъ, угрозы Асталона,
             Сумбекины слова, ея престолъ, корона,
             Ввергаютъ въ бурныя сумннiя народъ;
             Народъ колеблется, какъ втромъ токи водъ.

                       Въ любовныхъ помыслахъ, какъ въ тм ночной сокрыта,
   430          Сумбека свой народъ послала предъ Сеита;
             Моля, да будетъ онъ покровомъ въ бдствахъ имъ.
             Отправила его съ прошеньемъ рабскимъ въ Крымъ.

                       Царица между тмъ въ зелену рощу входитъ,
             На миртовы древа печальный взоръ возводитъ;
   435          Цитериныхъ она встрчая тамо птицъ,
             Лобзающихся зритъ на втвяхъ голубицъ;
             Тамъ нжныхъ горлицъ зритъ во вки неразлучныхъ,
             Взаимнымъ пламенемъ любви благополучныхъ;
             Румяностью зар подобные цвты,
   440          Какъ стны видимы тамъ розовы кусты;
             Все тамо нжится, вздыхаетъ, таетъ, любитъ,
             Тоску Сумбекину то зрлище сугубитъ;
             Казалось межъ древесъ играя съ мракомъ свтъ,
             Къ любовнымъ нжностямъ входящаго зоветъ;
   445          Но будто рокъ ея Сумбек возвстили;
             Сокрылись прелести, которы взорамъ льстили;
             Вздыхаетъ и сдержать она не можетъ слезъ.
             Увидла она Османа межъ древесъ,
             Имлъ въ рукахъ своихъ Османъ златую лиру,
   450          И тихимъ голосомъ произносилъ Эмиру.
             Любовной псни слогъ и нжной лиры звонъ,
             Извлекъ у страждущей Сумбеки тяжкiй стонъ;
             Пронзая втви стонъ, листы привелъ въ движенье,
             И сладкое смутилъ въ Осман вображенье;
   455          Сумбеку нжности къ неврному влекли;
             Но видитъ слезный взоръ и смутный видъ вдали,
             Который предвщалъ Цариц участь слезну?
             Уже изъ града скрылъ Османъ свою любезну.
             Еще въ незнающей погибели такой,
   460          Надеждой подкрпленъ Сумбекинъ былъ покой.
             Она въ очахъ его любви искавъ, вщаетъ:
             Сумбека нжная вины твои прощаетъ,
             Забвенью предаю потоки слезъ моихъ,
             Которыя лились отъ строгостей твоихъ;
   465          Пускай надеждою пустою обольщенны,
             Мной будутъ вс Цари Ордынскiе прельщенны;
             Единаго тебя съ горячностью любя,
             И сердце и престолъ имю для тебя;
             Намренью препятствъ ни малыхъ не встрчаемъ;
   470          Пойдемъ передъ олтарь, и нжность увнчаемъ!
             Какъ будто устрашенъ упадшимъ камнемъ съ горъ,
             Безсовстный Османъ потупилъ смутный взоръ,
             Въ которомъ темнота казалась мрачной ночи;
             Достойныль прелести такiя видть очи!
   475          Мучительный въ его груди спирался стонъ;
             Но глазъ не возводя, сказалъ Цариц онъ:
             Я жизнь могу вкушать прiятну безъ короны,
             Безъ той всегдашнiя спокойствiю препоны;
             Изъ подданныхъ меня ты хочешь возвести
   480          На тронъ, основанный на мятежахъ и льсти;
             За щедрости твои уже народъ твой злится,
             Что будетъ, коль престолъ со мною раздлится?
             Моей судьбин злой подвергну и тебя;
             Гони меня отсель, но ахъ! спасай себя!
   485                    Когда сiи слова изъ устъ его летли,
             Вдругъ миртовы древа по рощ зашумли;
             Пужливы горлицы скрывались по кустамъ,
             И крыльями он затрепетали тамъ.
             Не Прогнина сестра то ястреба пужалась,
   490          Не туча съ градомъ то и съ громомъ приближалась,
             Страшне молнiи къ Сумбек всть неслась,
             И стужа у нее по сердцу пролилась.

                       Бгущи двы къ ней Сумбекинъ духъ смущаютъ,
             Эмиринъ ей побгъ изъ града возвщаютъ:
   495          Со множествомъ она Османовыхъ богатствъ,
             Подъ Княжьимъ имянемъ не видяща препятствъ,
             Къ Таврiйской шествiе направила границ.
             Громовый сей ударъ приноситъ смерть Цариц;
             Какъ будто зря главу Горгонину она,
   500          Движенiя была надолго лишена.
             Наполнилъ сердце мразъ, горлъ гд прежде пламень;
             Преобращалася Аглавра тако въ камень;
             Скиплася у ней и застудилась кровь.
             О коль мучительна презрнная любовь!
   505          Трепещущiй Османъ стыдится и блднетъ;
             Сумбека силъ еще и плакать не иметъ!
             Но духа укротивъ тревогу своего,
             Се корень, вопiетъ, привтства твоего!
             Увы! не нжна мать тебя носила въ чрев;
   510          Ты львицею рожденъ, изверженъ адомъ въ гнв;
             Не здшнихъ мысленныхъ ты хочешь скрыться бдъ,
             Бжишь ты отъ любви другой любви во слдъ;
             Но сердце я мое на все теперь отважу:
             Возмите, вопiетъ, измнника подъ стражу!
   515                    Какъ будто ей бдой сiя грозила рчь,
             Изъ глазъ ея ркой пустились слезы течь;
             Бжитъ въ чертогъ къ себ, собою не владя,
             Растрепанны власы и блдный видъ имя;
             За ней послдуютъ тоска, печаль и стонъ,
   520          Забвенъ любезный сынъ, забвенъ внецъ и тронъ,
             Лежитъ поверженна къ ногамъ ея порфира,
             И въ мысляхъ царства нтъ, едина въ нихъ Эмира!
             Какъ львица злобствуетъ, въ груди стрлу имвъ,
             Сумбекинъ такъ на всхъ простерся первый гнвъ;
   525          Въ болзнь сердечная преобратилась рана;
             Встаетъ, велитъ отъ узъ освободить Османа;
             Но вспомнивъ, что уже Эмиры въ град нтъ,
             О духи адскiе! въ свирпств вопiетъ,
             Свое покорство мн и силу вы явите,
   530          Измнницу въ ея пути остановите,
             Представьте вы ее на муки въ сей мн часъ!…
             Вщаетъ; но ея невнятенъ аду гласъ;
             Тогда къ подйствiю надъ тартаромъ потребны,
             Произнесла она еще слова волшебны:
   535          Змiю въ котл варитъ, Кавказскiй корень третъ,
             Дрожащею рукой извитый прутъ беретъ,
             И пламеннымъ главу убрусомъ обвиваетъ;
             Луну съ небесъ, духовъ изъ ада призываетъ;
             Но адскiй Князь отъ ней сокрылъ печальный зракъ;
   540          Сумбека видитъ вкругъ единый только мракъ,
             Искусствомъ чародйствъ черты изображенны,
             Теряютъ силу ихъ, или пренебреженны:
             Молчащiй адъ предъ ней самой наноситъ страхъ;
             Тоска въ ея душ, отчаянье въ очахъ,
   545          Безмрна грусть ея и гнвъ ея безмренъ;
             Вскричала: мрачный адъ! и ты мн сталъ не вренъ!
             Или ты, злобы Царь! безчувственъ сталъ и нмъ?
             Нтъ! тартаръ не изчезъ, онъ въ сердц весь моемъ!
             Я мщенья моего безъ дйства не оставлю;
   550          Въ любви безсильна ставъ, враждой себя прославлю!…
             Медея такова казалася страшна,
             Когда Язону мстить стремилася она.

                       Но око Божiе на полночь обращенно,
             И чернокнижiя свирпствомъ возмущенно,
   555          На сей велло разъ геенн замолчать,
             Ко дверямъ приложивъ ужасную печать.
             Священный крестъ сiя печать изображала;
             Гнетомая крестомъ, геенна задрожала;
             Сiянiемъ своимъ небесный оный знакъ,
   560          Въ подземной пропасти сугубитъ вчный мракъ,
             И козни бдственныхъ замкнулись чарованiй;
             Не видно ихъ торжествъ, не видно пированiй,
             Въ средин тартара свободы лишены,
             Въ оковахъ пламенныхъ лежатъ заключены.
   565                    Такъ басни о сынахъ Эоловыхъ толкуютъ,
             Которы въ сердц горъ заключены бунтуютъ;
             Тамъ слышенъ шумъ отъ нихъ, боренiе и стонъ,
             Колебля гору всю, не могутъ выйти вонъ.
             Спокойство потерявъ сдящая на трон,
   570          Сумбека страждущей подобилась Дидон;
             Лежаща на одр потоки слезъ лiетъ,
             Почто любила я? страдая вопiетъ.

                       Познавъ, что адъ молчитъ, что ей любовь не внемлетъ,
             Сумбека ядъ принять въ безумств предпрiемлетъ,
   575          И хощетъ прекратить болзнь въ единый разъ;
             Но нкiй внутреннiй и тихiй слышитъ гласъ:
             Оставь, вщаетъ онъ, оставь печаль и злобу,
             Иди нещастная къ супружескому гробу;
             Услышишь отъ него спасительный отвтъ;
   580          Иди и упреждай Сумбека дневный свтъ!

                       Богъ чуднымъ промысломъ спасаетъ человка!
             Движенью тайному покорствуетъ Сумбека!
             Тоска изчезла вдругъ; воскресла твердость въ ней;
             Исполнить хощетъ то, что гласъ внушаетъ ей;
   585          На время зажила ея сердечна рана;
             Коль врить льзя тому, забыла и Османа.

                       Когда покровы нощь раскинетъ надъ землей,
             И пахари воловъ погонятъ съ ихъ полей,
             Умыслила она неколебима страхомъ,
   590          Итти бесдовать за градъ съ супружнимъ прахомъ.