Собрание сочинений

                       Пою отъ варваровъ Россiю свобожденну,
             Попранну власть Татаръ и гордость низложенну;
             Движенье древнихъ силъ, труды, кроваву брань,
             Россiи торжество, поверженну Казань.
   5          Изъ круга сихъ времянъ спокойныхъ лтъ начало,
             Какъ свтлая заря въ Россiи возсiяло.

                       О ты, витающiй превыше свтлыхъ звздъ,
             Стихотворенья духъ! приди отъ горнихъ мстъ,
             На слабое мое и темное творенье
   10          Пролей твои лучи, искусство, озаренье!

                       Отверзи, Вчность! мн, селенiй тхъ врата,
             Гд вся отвержена земная суета;
             Гд души праведныхъ награду обртаютъ;
             Гд славу, гд внцы тщетою почитаютъ,
   15          Передъ усыпаннымъ звздами олтаремъ,
             Гд рядомъ предстоитъ послднiй рабъ съ Царемъ;
             Гд бдный нищету, нещастный скорбь забудетъ;
             Гд каждый человкъ другому равенъ будетъ.
             Откройся вчность мн, да лирою моей
   20          Вниманье привлеку народовъ и Царей.
             Завса поднялась! Сiяютъ предъ очами
             Герои, свтлыми увнчанны лучами.
             Отъ нихъ кровавая Казанская луна
             Низвергнута во мракъ и славы лишена.
   25          О вы, ликующи теперь въ мстахъ небесныхъ!
             Во прежнихъ видахъ мн явитеся тлесныхъ.

                       Еще восточную Россiи древней часть
             Заволжскихъ наглыхъ Ордъ обременяла власть;
             На нашихъ плнникахъ гремли тамъ оковы,
   30          Кипли мятежи, расли злодйства новы;
             Простерся блдный страхъ по селамъ и градамъ;
             Летало зло за зломъ, бды во слдъ бдамъ;
             Куренiй олтари во храмахъ не имли,
             Умолкло пнiе, лишь бури тамъ шумли;
   35          Безъ дйства въ пол плугъ подъ тернами лежалъ,
             И пастырь въ темный лсъ отъ стада убжалъ.
             Когда свтило дня къ полунощи взирало,
             Стенящу, страждущу Россiю обртало.
             Въ ея объятiяхъ рожденная Казань
   40          Изъ томныхъ рукъ ея брала позорну дань.
             Сей градъ, Россiйскими врагами соруженный,
             На полночь гордою горою возвышенный,
             Поднявъ главу свою, при двухъ ркахъ стоитъ,
             Откол на брега шумящей Волги зритъ.
   45          Подъ тнiю лсовъ, межъ пестрыми цвтами
             Поставленъ Батыемъ ко сверу вратами,
             Чрезъ кои въ сердце онъ Россiи выбгалъ,
             Селенья пустошилъ и грады пожигалъ.
             Съ вершины видя горъ убiйства и пожары,
   50          Гд жили древнiе Россiйскiе Болгары,
             Разженны врою къ закону своему;
             Казань, поверженна въ Махометанску тму,
             Въ слезахъ на синiй дымъ, на заревы взирала,
             И руки чрезъ поля въ Россiю простирала;
   55          Просила помощи и свта отъ Князей,
             Когда злочестiе простерло мраки въ ней.
             Подвигнуты къ странамъ природнымъ сожалньемъ,
             Народа своего бдами и томленьемъ,
             На части полночь всю разторгшiе Князья,
   60          Смиряли наглыхъ Ордъ, во браняхъ кровь лiя.

                       Но какъ Россiйскiе Ираклы ни сражались,
             Главы у гидры злой всечасно вновь раждались,
             И жалы отростивъ въ глухихъ мстахъ свои,
             Вползали паки въ грудь Россiи т змiи.
   65          Драконова глава лежала сокрушенна,
             Но древня злоба въ немъ была не потушенна;
             Подъ пепломъ крылся огнь и часто возгаралъ,
             Во смутны Россовъ дни онъ силы собиралъ;
             Неукротимыхъ Ордъ воскресла власть попранна,
   70          Во время юности втораго Iоанна.
             Сей дда храбраго внчанный славой внукъ
             Едва не выпустилъ Казань изъ слабыхъ рукъ;
             Смутился духъ его нещастливымъ походомъ,
             Гд онъ начальствовалъ въ войн прошедшимъ годомъ;
   75          Гд самъ Борей воздвигъ противу Россовъ брань,
             Крилами мерзлыми отъ нихъ закрывъ Казань;
             Онъ мрачной тучею и бурями увился,
             Подобенъ грозному страшилищу явился,
             Въ глухой степи ревлъ, въ лсу дремучемъ вылъ,
   80          Крутился между горъ, онъ рвалъ, шумлъ, валилъ,
             И Волжскiя струи на тучны двинувъ бреги,
             Подулъ изъ хладныхъ устъ морозы, вихрь и снги;
             Ихъ пламенная кровь не стала Россовъ грть,
             Дабы въ наставшiй годъ жарчае воскипть.
   85                    Въ то время юный Царь въ столицу уклонился,
             Гд вмсто гласа трубъ забавами плнился.
             О ты, на небесахъ живущiй въ тишин!
             Прости великiй Царь мою отважность мн,
             Что утро дней твоихъ во тм дерзну представить,
   90          Пресвтлый полдень твой громчае буду славить;
             Великъ, что бурю ты вкругъ царства укротилъ,
             Но больше, что страстямъ душевнымъ воспретилъ.

                       Увидвъ, что Москва оставивъ мечь уснула,
             Трепещуща луна изъ облакъ проглянула;
   95          Храняща ненависть недремлющи глаза,
             Отъ Волги поднялась какъ страшная гроза;
             Орда, нарушивъ миръ, оковы разрывала,
             И злобой движима, мутилась, бунтовала,
             И стала воздымать главу и рамена,
   100          Россiю утснить, какъ въ прежни времяна.
             Сей страшный исполинъ въ Россiйски грады входитъ,
             Убiйства, грабежи, насильства производитъ;
             Рукою мечь несетъ, другой звучащу цпь,
             Валятся стны вкругъ, томится лсъ и степь.
   105          Уже велнiемъ коварныя Сумбеки,
             Въ Казан полились Россiйской крови рки;
             И пламенникъ нося неукротимо зло,
             Посады въ ярости московскiе пожгло;
             Въ жилища Христiянъ съ кинжаломъ казнь вступила,
   110          И кровь страдальческа на небо возопила;
             Тамъ плачь, унынiе, сиротствующихъ стонъ;
             Но ихъ отечество сей вопль вмняло въ сонъ.

                       Алчба, прикована корыстей къ колесниц,
             Въ Россiйской сяла страданiе столиц.
   115          О благ собственномъ вельможи гд рачатъ,
             Тамъ чувства жалости надолго замолчатъ.
             Москва, разимая погибелiю вншной,
             Отъ скорбей внутреннихъ явилась безутшной.

                       Сокрылась истинна на время отъ Царя;
   120          Лукавство, честь поправъ, на собственность воззря,
             Въ лиц усердiя въ чертогахъ появилось,
             Вошло, и день отъ дня сильне становилось.

                       Тамъ лесть представилась въ притворной красот,
             Котора во своей природной нагот
   125          Мрачна какъ нощь, робка, покорна, тороплива,
             Предъ сильными низка, предъ низкимъ горделива,
             Лежащая у ногъ владтелей земныхъ,
             Дабы служити имъ ко преткновенью ихъ.
             Сiя природну желчь преобративъ во сладость,
   130          Въ забавы вовлекла неосторожну младость;
             Вельможи, выгод ревнующи своей,
             Соединилися къ стыду державы съ ней;
             И лесть надежныя подпоры получила,
             Отъ Царскаго лица невинность отлучила.
   135          Гонима истинна стрлами клеветы,
             Что длала тогда? Въ пещеры скрылась ты!

                       Во смутны времяна еще вельможи были,
             Которы искренно отечество любили;
             Соблазны щастiя они пренебрегли,
   140          При явной гибели не плакать не могли;
             Священнымъ двигнуты и долгомъ и закономъ,
             Стенать и стовать дерзали передъ трономъ;
             Пороковъ торжество, попранну правду зря,
             Отъ лести ограждать осмлились Царя.
   145          Вельможи въ сдинахъ Монарха окружаютъ,
             Ихъ слезы общую напасть изображаютъ;
             Потупленны главы, ихъ взоры, ихъ сердца,
             Казалося, туманъ простерли вкругъ внца;
             На смутныхъ ихъ челахъ сiяетъ добродтель,
   150          Въ которыхъ свой позоръ прочесть бы могъ владтель.
             Духъ бодрости въ теб, вщаютъ, воздремалъ!
             Но Царь, то зная самъ, ихъ плачу не внималъ.

                       Унылъ престольный градъ, Москва главу склонила,
             Печаль ея лице, какъ нощь прiоснила;
   155          Вселилась въ сердце грусть и жалоба въ уста,
             Тоскуютъ вкругъ нея прекрасныя мста;
             Унынье, разтрепавъ власы, по граду ходитъ;
             Потупивъ очи внизъ, въ отчаянье приводитъ,
             Бiетъ себя во грудь, рками слезы льетъ;
   160          На стогнахъ торжества, въ домахъ отрады нтъ;
             Въ дубравахъ стонъ и плачь, печаль въ долинахъ злачныхъ;
             Во град скопища, не слышно псней брачныхъ;
             Все въ ризу облеклось тоски и сиротства,
             Единый слышенъ вопль во храмахъ Божества.
   165          Грызомая внутри болзнью всеминутной,
             Казалася Москва вод подобна мутной,
             Которая, лишась движенья и прохладъ,
             Тускнетъ, портится и зараждаетъ ядъ.
             Народъ отчаянный, гонимый, утомленный,
   170          Какъ будто въ Этн огнь внезапно возпаленный,
             Лсистые холмы, густыя древеса,
             Съ поверхности горы бросаетъ въ небеса,
             Народъ возволновалъ! Тогда при буйств яромъ,
             Отъ искры наглый бунтъ великимъ сталъ пожаромъ;
   175          По стогнамъ разлился, на торжищахъ горитъ,
             И заревы Москва плачевныхъ слдствiй зритъ.
             Противу злыхъ вельможъ мятежники возстали,
             Которы строгости Царевы подгнтали,
             Которы душу въ немъ старались возмущать,
   180          Дабы при бур сей Россiю расхищать.
             Два Князя Глинскiе смятенью жертвой были,
             Единаго изъ нихъ мятежники убили;
             Другой пронырствами отъ нихъ спастись умлъ,
             И новой бурею отъ трона возшумлъ.
   185          Простерся мщенья мракъ надъ свтлымъ Царскимъ домомъ,
             Непримирима власть вооружилась громомъ;
             Разила тхъ мужей, разила т мста,
             Гд правда отверзать осмлилась уста;
             Поборники забавъ награды получали,
   190          А врные сыны возплакавъ замолчали.

                       Россiя, прежнюю утративъ красоту,
             И видя вкругъ себя раздоръ и пустоту,
             Везд унынiе, болзнь въ груди столицы,
             Набгомъ дерзкихъ Ордъ отторженны границы,
   195          Подъ снью роскошей колеблющiйся тронъ,
             Въ чужомъ владнiи, Двину, Днепръ, Волгу, Донъ,
             И приближенiе встрчая вчной ночи,
             Возноситъ къ небесамъ заплаканныя очи;
             Возноситъ рамена къ небесному Отцу;
   200          Колна преклонивъ, прибгла ко Творцу;
             Открыла грудь свою, грудь томну, изъязвленну,
             Рукою показавъ Москву окровавленну,
             Другою вкругъ нея слiянно море зла;
             Взрыдала, и рещи ни слова не могла.

   205                    На радужныхъ заряхъ превыше звздъ сдящiй,
             Во буряхъ слышимый, въ перунахъ Богъ гремящiй,
             Предъ коимъ солнечный подобенъ тни свтъ,
             Въ комъ движутся мiры, кмъ все въ мiрахъ живетъ;
             Который съ небеси на всхъ равно взираетъ,
   210          Прощаетъ, милуетъ, покоитъ и караетъ;
             Царь пламени и водъ, позналъ Россiи гласъ;
             И славы чадъ своихъ послднiй видя часъ,
             Дни горести ея въ единый мигъ изчислилъ;
             Онъ руку помощи простерти къ ней помыслилъ;
   215          Свтле стали вдругъ надъ нею небеса,
             Живительная къ ней пустилася роса,
             Ея печальну грудь и взоры окропила,
             Мгновенно томную Россiю подкрпила;
             Одла полночь вкругъ румяная заря;
   220          На землю Ангели въ кристальну дверь смотря,
             Составили изъ лиръ небесну гармонiю
             И пли благодать, внчающу Россiю.

                       Тогда единому изъ праведныхъ мужей,
             Живущихъ въ лпот божественныхъ лучей,
   225          Господнему лицу во слав предстоящихъ,
             И въ лик Ангеловъ, хвалу Его гласящихъ,
             Всевышнiй рекъ: гряди къ потомку твоему,
             Дай видть свтъ во тм, подай совтъ ему;
             Въ лиц отечества явися Iоанну,
   230          Да узритъ онъ въ теб Россiю всю попранну!…

                       Скоряй, чмъ солнца лучь, текущаго въ эиръ,
             Летящiй средь мiровъ, какъ вющiй зефиръ,
             Небесный мужъ въ страну полночную низходитъ,
             Блистательну черту по воздуху проводитъ;
   235          Закрытый облакомъ, вступаетъ въ Царскiй домъ,
             Гд смутнымъ Iоаннъ лежалъ объятый сномъ;
             Съ пришествiемъ его чертоги озарились;
             Весь градъ затрепеталъ, пороки въ мракъ сокрылись.
             Является Царю сiя святая тнь
   240          Во образ такомъ, въ какомъ была въ той день,
             Въ который въ мiр семъ оставивъ зракъ тлесный,
             Взлетла возстенавъ во свтлый домъ небесный;
             Потупленна глава лежаща на плечахъ,
             Печальное лице, померклый свтъ въ очахъ,
   245          Мечемъ пронзенна грудь, съ одежды кровь текуща,
             Трепещущая тнь съ молчанiемъ грядуща,
             И спящаго Царя во ужасъ привела,
             Приближилась къ нему и такъ ему рекла:

                       Ты спишь, безпечный Царь, покоемъ услажденный,
   250          Весельемъ упоенъ, къ побдамъ въ свтъ рожденный;
             Внецъ, отечество, законы позабылъ,
             Возненавидлъ трудъ, забавы возлюбилъ;
             На лон праздности лежитъ твоя корона,
             Не видно врныхъ слугъ; ликуетъ лесть у трона.
   255          Ты зришься тигромъ быть, лежащимъ на цвтахъ;
             А мы, живущiе въ превыспреннихъ мстахъ,
             Мы въ общей гибели участiе прiемлемъ,
             Рабовъ твоихъ слова въ селеньяхъ горнихъ внемлемъ.
             Ты властенъ все творить, теб вщаетъ лесть;
   260          Ты рабъ отечества, вщаютъ долгъ и честь;
             Но гласа истинны ты въ гордости не внемлешь,
             Ты гонишь искренность, безбожну ложь объемлешь.
             Мы Князи сей страны и прадды твои,
             Мы плачемъ, взоръ склонивъ въ обители сiи,
   265          Для вчныхъ радостей на небо восхищенны,
             Тобой и въ райскихъ мы селеньяхъ возмущенны;
             О Россахъ стонемъ мы, мы стонемъ о теб;
             Опомнись! нашу скорбь представь, представь себ;
             О царств, о себ, о слав ты помысли,
   270          И избiенныхъ насъ злодями изчисли.

                       Отверзлось небо вдругъ вздремавшаго очамъ,
             И видитъ Iоаннъ печальныхъ предковъ тамъ,
             Которы кровiю своею увнчались,
             Но въ прежнемъ образ очамъ его являлись;
   275          Батыевъ мечь во грудь Олегову вонзенъ;
             Георгiй братъ его лежитъ окровавленъ;
             Нещастный еогностъ оковы тяжки носитъ,
             Отмщенiя ордамъ за смерть и раны проситъ;
             Склонивъ главы свои, стонаютъ Князи т,
   280          Которы мучимы въ ихъ были живот.
             Тамъ видится законъ попранный, униженный,
             Лiющiй токи слезъ и мракомъ окруженный;
             Погасшимъ кажется Князей Россiйскихъ родъ;
             Вельможи плачущи, въ унынiи народъ;
   285          Тамъ лица блдные въ крови изображенны,
             Которы въ жизни ихъ Ордами пораженны;
             Онъ видитъ сродниковъ и предковъ зритъ своихъ,
             Ихъ муки, ихъ тоску, глубоки раны ихъ.

                       И тнь рекла ему: Отшедъ въ мучень многомъ,
   290          Роптая на тебя, сiи стоятъ предъ Богомъ;
             Послднiй убiенъ злодйскою рукой
             Твой предокъ Александръ, я бывшiй Князь Тверской,
             Пришелъ съ верьховъ небесъ отъ сна тебя возставить,
             Твой разумъ просвтить, отечество избавить;
   295          Зри язвы ты мои, въ очахъ тоску и мракъ,
             Се точный при теб страны Россiйской зракъ!
             Зри члены ты мои, кровавы, сокрушенны,
             И селы вобрази и грады разрушенны;
             Днесь тотъ же самый мечь, которымъ я раженъ,
   300          И тою же рукой Россiи въ грудь вонзенъ;
             Лiется кровь ея!… Омытый кровью сею,
             Забылъ, что Бога ты имешь судiею;
             Вопль каждаго раба, страданiе и стонъ,
             Взлетвъ на небеса, текутъ предъ Божiй тронъ;
   305          Ты подданнымъ за зло отвтствовать не чаешь,
             Но Господу за ихъ печали отвчаешь.
             Вздремавшую въ теб премудрость воскреси,
             Отечество, народъ, себя отъ зла спаси;
             Будь пастырь, будь герой, тебя твой Богъ возлюбитъ;
   310          Потомство позднее хвалы теб возтрубитъ.
             Не мшкай! возгреми! рази! такъ Богъ веллъ….

                       Вщалъ, и дале вщати не хотлъ.
             Чертогъ небесными лучами озарился,
             Во слав Александръ въ домъ Божiй водворился.
   315          Смущенный Iоаннъ не зритъ его во мгл;
             Страхъ въ сердц ощутилъ, печали на чел;
             Мечта сокрылася, виднье отлетло,
             Но въ Царску мысль свой ликъ глубоко впечатлло,
             И сна прiятнаго Царю не отдаетъ;
   320          Съ печальнаго одра онъ смутенъ возстаетъ,
             Кидаетъ грозные ко предстоящимъ очи.
             Какъ странникъ во степи среди глубокой ночи,
             Послыша вкругъ себя шипенiе змiевъ,
             Къ убежищу нигд надежды не имвъ,
   325          Не знаетъ гд ступить и гд искать спасенья,
             При каждомъ шаг онъ боится угрызенья:
             Таковъ былъ Iоаннъ, напомнивъ страшный сонъ:
             Казалось мерзку лесть позналъ внезапно онъ:
             Страшится онъ льстецовъ, имъ ввриться не сметъ.
   330          Нещастенъ Царь, когда онъ друга не иметъ;
             Но въ дйство тайное хотнье произвесть,
             Веллъ въ чертогъ къ себ Адашева привесть.

                       Сей мужъ, разумный мужъ, въ его цвтущи лта,
             Казался при двор какъ нкая планета,
   335          Вступающа въ свой путь отъ незнакомыхъ мстъ
             И рдко зримая среди горящихъ звздъ.
             Придворные его съ досадой угнтали,
             Но внутренно его сердцами почитали.
             Адашевъ щастiя обманы презиралъ,
   340          Мiрскiя пышности ногами попиралъ;
             Лукавству былъ врагомъ, ласкательствомъ гнушался,
             Величествомъ души, не саномъ украшался,
             Превыше былъ страстей и честностiю полнъ.
             Какъ камень посреди кипящихъ бурныхъ волнъ,
   345          Борея не боясь, стоитъ неколебимо,
             И волны, о него бiяся, идутъ мимо:
             Адашевъ тако твердъ среди развратовъ былъ,
             Отъ мiра удаленъ, отечество любилъ;
             Спокойно въ домъ вступилъ, гд грозный жилъ Владтель.
   350          Страшится ли чего прямая добродтель!
             Храняща лесть еще подъ стражей царскiй дворъ,
             Увидя правду въ немъ, потупила свой взоръ;
             Отчаянна, блдна и завистью грызома,
             Испытываетъ все, ждетъ солнца, тучь и грома.
   355                    Предсталъ почтенный мужъ, и честность купно съ нимъ;
             Такъ въ мрак иногда бываетъ ангелъ зримъ!
             Въ объятiяхъ своихъ Адашева имя,
             Со подданнымъ Монархъ бесдуетъ красня:
             Теб, въ слезахъ онъ рекъ, я сердце отворю;
   360          Ты честенъ, можешь ли не быти другъ Царю?
             Каковъ въ пустын былъ, будь вренъ передъ трономъ.

                       Тогда, о страшномъ сн повдавъ съ горькимъ стономъ,
             Мой Богъ меня смирилъ, онъ съ важнымъ видомъ рекъ;
             Я въ ныншней ночи сталъ новый человкъ;
   365          Стыжусь, что я благихъ совтовъ уклонился….
             Восплакалъ Iоаннъ и правднымъ явился.
             Какъ матерь врный сынъ отечество любя,
             Адашевъ чаялъ зрть на небесахъ себя;
             На лесть взирающiй вкругъ трона соплетенну,
   370          Оплакивалъ сей мужъ Россiю угнтенну;
             Въ восторг рекъ Царю: Благословенный сонъ!
             Врь, врь мн Государь, что Богомъ посланъ онъ;
             Внемли отечества, внемли невинныхъ стону;
             На сердц ты носи, не на глав корону.
   375          Что пользы подданнымъ, что есть у нихъ Цари,
             Коль страждетъ весь народъ, попранны олтари,
             Злодйство бодрствуетъ, а правда угнтенна;
             Не Царь порфирою, порфира имъ почтенна!
             Довольно презиралъ ты самъ себя и насъ;
   380          Насталъ теперь твоей и нашей славы часъ!

                       Глаголамъ истины внимающiй Владтель,
             Увидлъ съ небеси сходящу добродтель:
             Какъ ангелъ, явльшiйся Израилю въ ночи,
             Имла вкругъ главы блистательны лучи;
   385          Се врный другъ теб! Монарху говорила,
             И ликъ Адашева сiяньемъ озарила.
             Увидлъ Царь, ея, въ его чел черты;
             И такъ воззвалъ къ нему: Будь мой сотрудникъ ты;
             Мн нуженъ разумъ твой, совтъ, твоя услуга.
   390          Всхъ паче благъ Царю искати должно друга.
             Вщай мн истинну, ея намъ грозенъ видъ;
             Но видъ сей отъ коронъ и троновъ гонитъ стыдъ;
             Гони сей стыдъ, гони и строгимъ мн совтомъ
             Яви стези iйти премудрости за свтомъ!
   395                    Адашевъ, чувствуя, коль хитро можетъ лесть
             Отъ истины отвлечь, Царя въ обманъ привесть;
             Вщалъ: Отъ нашихъ душъ соблазны да отгонимъ,
             Себя отъ здшнихъ стнъ и праздности уклонимъ;
             Небесной мудрости прiобрести руно
   400          Уединенiе научитъ насъ одно;
             Премудрость гордости и лести убгаетъ,
             Мiрскую суету она пренебрегаетъ;
             Среди развратностей гражданскихъ не живетъ,
             Въ пещерахъ и лсахъ ее находитъ свтъ;
   405          Гд нтъ тщеславiя, ни льсти, ни думъ смущенныхъ,
             Пойдемъ ее искать въ обителяхъ священныхъ,
             Откол чистый духъ взлетаетъ къ небесамъ:
             О Царь мой! избери сiю обитель самъ;
             Россiя силъ еще послднихъ не лишенна,
   410          Любовь къ отечеству не вовсе потушенна;
             Вели собрать совтъ, на истину воззри,
             И нечестивости совты разори:
             Увидишь славу ты парящу предъ собою;
             Мы ради кровь пролить, теперь готовы къ бою.
   415          Господь, Россiя вся и весь пространный свтъ,
             Ко слав, Царь, тебя отъ праздности зоветъ!

                       Есть мсто на земномъ лиц сооруженно,
             Сподвижникомъ святыхъ отшельцевъ освященно;
             Угодники оттоль возшедъ на небеса,
   420          Оставили свои нетлнны тлеса,
             Которые, прiявъ усердное моленье,
             Даруютъ миръ, покой, скорбящимъ изцленье.
             Угодникъ Сергiй ту обитель основалъ,
             Онъ въ малой хижин великiй трудъ скрывалъ;
   425          Небеснымъ житiемъ сiи мста прославилъ,
             И Богу тамъ олтарь триличному поставилъ;
             Увидя стны вкругъ и храмовъ красоту,
             Возможно городомъ почесть пустыню ту;
             Въ обитель Божiю сокровища внесенны
   430          Являютъ души къ ней усердiемъ возженны;
             Тамъ холмъ потокомъ водъ цлебныхъ напоенъ,
             Который Сергiемъ изъ камня източенъ;
             Развсисты древа пригорокъ осняютъ [2],
             И храмовъ на главы вершины преклоняютъ.
   435          То зданье къ святости за тмъ прiобщено,
             Что славы древнихъ лтъ хранитъ залогъ оно:
             Герои кистью тутъ живой изображенны,
             Которыми враги Россiи низложенны;
             Тамъ виднъ Святославъ, сдящiй на земли,
   440          Ядущiй хлбъ сухой и въ пот и въ пыли;
             Онъ зрится будто бы простый межъ ратныхъ воинъ;
             Но древнимъ предпочтенъ Атридамъ быть достоинъ.
             Владимиръ мечь и пальмъ носящъ изображенъ,
             Стоитъ трофеями и свтомъ окруженъ;
   445          У ногъ его лежитъ поверженна химера;
             Со славой съединясь его внчаетъ вра.
             Тамъ лавры Ярославъ иметъ на глав;
             Донской блистаетъ здсь; тамъ Невскiй на Нев;
             Тамъ ликъ Великаго представленъ Iоанна,
   450          Цесарской перваго короною внчанна;
             Побды, торжествы, блистанiя внца
             Къ дламъ великимъ огнь внушаютъ во сердца;
             Для сихъ причинъ въ сей храмъ, ко слав предъизбранна,
             Адашевъ убдилъ склониться Iоанна.
   455                    Еще не скрылося въ волнахъ свтило дни,
             Достигли мирнаго убжища они.
             Сопутницей своей имя добродтель,
             Какъбудто видлъ рай въ обители Владтель:
             Во слав зрится Богъ, присутствующiй тамъ!
   460          Съ священнымъ ужасомъ вступилъ въ Господнiй храмъ;
             Онъ вдалъ, что душа, на небо вознесенна,
             Отъ тла своего врачебна и нетлнна,
             Творила многiя и нын чудеса,
             И то сказать могла, что кроютъ небеса;
   465          Приходитъ къ Сергiю, мольбы ему приноситъ,
             Всевышней помощи противъ Казани проситъ,
             Вщая: Муж святый! ты Дмитрiю помогъ
             Татарскiя луны сломить кичливый рогъ,
             И мн ты помоги, дерзнувъ противъ Казани,
   470          Россiю оправдать во предлежащей брани;
             Мое отечество, о Сергiй! и твое…
             Возноситъ предъ тебя моленiе сiе!
             Молитва въ воздух какъ дымъ не изчезаетъ,
             Но будто молнiя небесный сводъ пронзаетъ,
   475          На радужныхъ она возносится крылахъ:
             Молитву искренну читаетъ Богъ въ сердцахъ;
             Она небесный сводъ и звзды сквозь преходитъ,
             Въ умильность ангеловъ, геенну въ страхъ приводитъ.
             Мольбы его какъ громъ предъ Богомъ раздались,
   480          Проснулася Москва, Ордынцы потряслись!

                       Въ сiю достойную вниманiя годину
             Измривалъ Творецъ двухъ царствъ земныхъ судьбину:
             Россiйскiй до небесъ возвысился внецъ,
             Ордынской гордости означился конецъ;
   485          Но побдительнымъ народамъ и держав
             Препятства предлежать въ гремящей будутъ слав.
             Разсется Орда, угаснетъ ихъ престолъ;
             Но Россамъ напередъ устроитъ много золъ.

                       Тогда Господнее изрекъ опредленье
   490          Органъ небесныхъ тайнъ въ священномъ изступлень,
             Трепещущъ, Духомъ полнъ, служащiй олтарю,
             Душъ пастырь возвстилъ пророчествы Царю:
             О Царь! сплетаются теб внцы лавровы;
             Я вижу новый тронъ, короны вижу новы!
   495          Но царства покорить и славу обрсти,
             Ты долженъ многiя страданья пренести.
             Гряди, и буди твердъ!… Слова произнеслися,
             И гласомъ псненнымъ по сводамъ раздалися.
             Въ душ Монархъ тогда спокойство ощутилъ,
   500          И паки шествiе ко граду обратилъ.
             Адашевъ къ слав огнь въ Цар усугубляетъ,
             Написанныхъ Князей въ предснiи являетъ.
             Се Рюрикъ, предокъ твой, вщаетъ онъ Царю,
             Троянску отрасль въ немъ и Августову зрю;
   505          Онъ, силы подкрпивъ колеблемой державы,
             Потомкамъ начерталъ безсмертной образъ славы.
             Се Ольга мудрая, казняща Искорестъ,
             Лучи вокругъ главы, въ рукахъ иметъ крестъ;
             Коль свято царствуетъ полночною страною!
   510          Жена прославилась правленьемъ и войною;
             Се праотцы твои! Взгляни на нихъ, взгляни:
             Ты видишь славу ихъ! колна преклони.
             Здсь кисть ученiе твое изобразуетъ….
             И дда Царскаго Адашевъ указуетъ;
   515          Который внутрь и вн спокоилъ царствъ раздоръ;
             Но кажется къ Царю суровый мещетъ взоръ,
             И внука праздностью на трон укоряетъ.

                       Красня, Iоаннъ на ликъ его взираетъ,
             Токъ слезный отъ стыда изъ глазъ его течетъ;
   520          Начнемъ, начнемъ войну! Адашеву речетъ.
             И се парящая въ кругахъ эирныхъ слава,
             Гласитъ: Готовься цвсть Россiйская держава!
             Благочестивый духъ Царя въ Казань ведетъ;
             Престольный градъ его съ гремящимъ плескомъ ждетъ.
   525          Всевышнiй на него склонилъ свою зницу,
             И Царь торжественно вступилъ въ свою столицу;
             Окрестности ея внезапно процвли,
             Во сртенье ему, казалось, рощи шли;
             Суровостью времянъ веселость умерщвленна,
   530          Въ долинахъ и лсахъ явилась оживленна;
             Какъ будто бы струи прешедый чермныхъ водъ,
             Ликуетъ на холмахъ толпящiйся народъ;
             Подъемлетъ высоко Москва верхи златые,
             И храмы пнiемъ наполнились святые;
   535          Любовью видитъ Царь возженные сердца,
             Зритъ въ подданныхъ дтей, они въ Цар отца;
             На лицахъ радости, въ очахъ увеселенье,
             И духомъ сладкое вкушаетъ умиленье.

                       Коль Царь всевышню власть нечестiемъ гнвитъ,
   540          Натура вся тогда прiемлетъ смутный видъ;
             Но естьли подъ внцемъ сiяетъ добродтель,
             Ликуетъ весь народъ, натура и Владтель!
             Казалось,Iоаннъ вновь царство прiобрлъ;
             Избранной Дум быть въ чертоги повеллъ[3];
   545          До нын стольный градъ стенящiй, утружденный,
             Явился, будто бы осады свобожденный.