Собрание сочинений

                       О Нимфы красныя лсовъ и рощей злачныхъ!
             Наяды во струяхъ живущiя прозрачныхъ!
             Оставьте водный токъ, оставьте вы лса,
             И дайте ваши мн услышать голоса:
  5          Украсьте пснь мою и лиру мн настройте,
             Любезну тишину кругомъ Казани пойте.
             Уже въ поляхъ у васъ кровавыхъ браней нтъ;
             Гд прежде кровь лилась, тамъ малый Тибръ течетъ;
             Парнасскiе цвты, какъ благовонны крины,
   10          Цвтутъ подъ снiю щедротъ ЕКАТЕРИНЫ;
             Ликуютъ жители во щастливой стран,
             Въ прохладномъ житiи, въ безбдной тишин.
             Недавный грозный рокъ вы, Нимфы, позабудьте,
             Вкушая сладкiй миръ, благополучны будьте;
   15          Съ моей свирлiю хощу пристать я къ вамъ,
             Придайте вы моимъ прiятности стихамъ.
             Вы зрли шествiе прекрасныя Сумбеки,
             Когда ее изъ стнъ несли къ Свiяжску рки;
             Вы видли тогда страданiе ее;
   20          Вложите плачь и стонъ въ сказанiе мое,
             Дабы Царицы сей вщалъ я о судьбин,
             Какъ бдства, страхи, брань умлъ вщать донын;
             Отъ браней ко любви я съ лирой прелеталъ,
             Недовершенный трудъ моимъ друзьямъ читалъ;
   25          О! естьли истинну друзья мои вщали,
             Мои составленны ихъ псни возхищали;
             И Музъ любители у Невскихъ береговъ,
             Сихъ часто слушали внимательно стиховъ.
             Придайте Нимфы мн цвтовъ и силы нын,
 30          Да будетъ пснь моя слышна ЕКАТЕРИН;
             Цвтущiй предъ Ея престоломъ яко кринъ,
             Да внемлетъ пнiю Ея любезный Сынъ,
             О праотц твоемъ, Великiй Князь! вщаю,
             Военную трубу Теб я посвящаю;
   35          Геройскiя дла поютъ стихи мои,
             Да будутъ нкогда воспты и твои.

                       Еще печальна ночь Сумбеку окружала,
             Еще рыдающа въ одр она лежала,
             Когда достигла къ ней не сладостная лесть,
   40          Но слухъ разящая изгнаньемъ вчнымъ всть;
             Въ лиц прiятный цвтъ, въ очахъ тускнетъ пламень,
             И сердце у нее преобратилось въ камень.
             Какъ плнникъ, внемлющiй о смерти приговоръ,
             Сомкнула страждуща полуумершiй взоръ;
   45          Однимъ стенанiемъ пришедшимъ отвчала,
             Лишенна плотскихъ чувствъ душа ея молчала;
             Въ устахъ языкъ хладлъ, въ груди спирался стонъ;
             Сумбеку наконецъ крилами обнялъ сонъ,
             И мысли усыпивъ, тоску ея убавилъ;
   50          Тогда въ мечтанiи ей Ангела представилъ,
             Который ризою небесною блисталъ;
             Держащъ лилейну втвь, Цариц онъ предсталъ,
             И съ кротостiю рекъ: О чемъ, о чемъ стонаешь?
             Взгляни, нещастная! и ты меня узнаешь;
   55          Я руку у тебя въ то время удержалъ,
             Когда взносила ты на грудь свою кинжалъ;
             Я посланъ былъ къ гробамъ всесильною судьбою,
             Когда супругъ въ нощи бесдовалъ съ тобою;
             Что сердце ты должна отъ страсти отвращать,
   60          Я тни страждущей веллъ сiе вщать;
             Но ты любовiю твой разумъ ослпила,
             Совты данные и клятву преступила,
             И бдства на тебя ркою потекли;
             Въ пучину бурную отъ брега отвлекли.
   65          Однако не крушись, печальная Сумбека:
             Богъ смерти гршнаго не хощетъ человка;
             Послдуй здраваго сiянiю ума.
             Сей городъ мрачная покроетъ вскор тма,
             Взгляни ты на Казань! На градъ она взглянула,
   70          И зря его въ крови, смутилась, воздохнула;
             Узрла падшую огромность градскихъ стнъ,
             Рыдающихъ двицъ, влекомыхъ юношъ въ плнъ;
             Зритъ старцевъ плачущихъ, во грудь себя разящихъ,
             Оковы тяжкiя Казанцовъ зритъ носящихъ….
   75          Се рокъ твоей страны! небесный Ангелъ рекъ,
             Настанетъ по златомъ Ордамъ желзный вкъ,
             Тебя въ Свiяжск ждетъ прiятная судьбина,
             Гряди, и не забудь Гирея взять и сына,
             Гряди!… И возсiявъ какъ свтлая заря,
   80          На небо возлетлъ то слово говоря.
             Виднье скрылося, Сумбека пробудилась,
             Мечтой подкрплена, въ надежд утвердилась,
             Невста будто бы ликующа въ внц,
             Имла радости сiянiе въ лиц;
   85          Величественный видъ изгнанница имла,
             И къ шествiю ладьи готовить повелла.
             О коль поспшно былъ исполненъ сей приказъ!
             Но какъ смутилась ты, Сумбека, въ оный часъ?
             Какою горестью душа твоя разилась,
   90          Когда судьба твоя теб изобразилась?
             Когда взглянула ты ко брегу шумныхъ водъ,
             Гд вкругъ твоихъ судовъ стсняется народъ?
             Повинна слдовать Небесъ опредленью,
             Сумбека власть дала надъ сердцемъ умиленью;
   95          Взглянула на престолъ, на домъ, на вертоградъ,
             И смутнымъ облакомъ ея покрылся взглядъ;
             Вс кажется мста уже осиротли,
             Но прежни прелести отъ нихъ не отлетли.
             Тогда, отъ видовъ сихъ не отъимая глазъ,
   100          Рекла: И такъ должна я въ вкъ оставить васъ!
             И вчно васъ мои уже не узрятъ взоры?
             Любезный градъ! прости, простите стны, горы!…
             Объемлетъ во слезахъ вс вщи, вс мста;
             Примкнула ко стнамъ дрожащiя уста;
   105          Прости, Казань, прости! Сумбека возопила,
             И томнымъ шествiемъ въ другой чертогъ вступила.
             Лишь только довлеклась она златыхъ дверей,
             Изъ мди изваянъ гд виднъ Сафгирей;
             Взоръ кинувъ на него она затрепетала,
   110          Простерла длани вверхъ и на колни стала;
             Порфиру свергнула; пеняющей на рокъ,
             Въ очахъ супруговыхъ ей зрится слезный токъ;
             Терзая грудь рекла: Супругъ великодушный!
             О мн нещастнйшей ты плачешь и бездушный!
   115          Ты чувствуешь, что я въ позорный плнъ иду;
             Ты видишь токи слезъ, мою тоску, бду;
             Въ послднiй разъ, мой Царь! стопы твои объемлю,
             Въ послднiй, гд ты скрытъ, сiю цлую землю;
             Не буду въ ней лежать съ тобою, мой супругъ!…
   120          Лобзая истуканъ, затрепетала вдругъ,
             Какъ будто ночь ее крилами окружала,
             Въ объятiяхъ она бездушный ликъ держала.
             Вщаютъ, будто бы внимая плачу онъ,
             Илъ мдь звнящая произносила стонъ.
   125          Но свтомъ нкакимъ незапно озаренна,
             Отторглась отъ Царя Сумбека ободренна,
             Внецъ и тронъ! рекла, уже вы не мои!
             Бги, любезный сынъ! въ объятiя сiи;
             Отъ многихъ мн богатствъ, мн ты единъ остался,
   130          Почто, нещастный сынъ, надеждой ты питался,
             Что будешь нкогда престоломъ обладать?
             Невольница твоя, а не Царица мать,
             О Князи сей страны и знамениты мужи!
             Простите, стали мн въ отечеств вы чужи;
   135          Вы мн враги теперь! Россiяне друзья;
             Гирея одного прошу въ награду я:
             Въ моемъ злощастiи мн онъ остался вренъ,
             Онъ мало чтилъ меня но былъ нелицемренъ!
             Ахъ! естьли есть еще чувствительны сердца,
   140          Послдуйте за мной, хотя я безъ внца.

                       Какъ дщери, видя мать отъ свта отходящу,
             Уже безчувственну въ одр ея лежащу,
             Рабыни возрыдавъ, произносили стонъ,
             Возкрикнувъ: Чуждъ и намъ Казанскiй нын тронъ!
   145          Послдуемъ теб въ неволю и въ темницу;
             Въ теб мы признаемъ въ изгнанiи Царицу.

                       Сумбека снявъ внецъ съ потупленной главы,
             И зря на истуканъ, рекла: Мой Царь! увы!
             Не долго будешь ты въ семъ лик почитаться,
   150          Спокоенъ и въ мди не можешь ты остаться;
             Ты узришь городъ весь горящiй вкругъ себя;
             На части разбiютъ безгласнаго тебя;
             И тнь твоя кругомъ летая въ сокрушень,
             Попраннымъ Царское увидитъ украшенье;
   155          Попраннымъ узришь ты сей домъ и сей внецъ,
             И кровь текущую рками наконецъ;
             Гробницы праотцевъ граждане позабудутъ,
             Мои гонители меня нещастнй будутъ!
             Опустошится градъ! Сумбека вопiетъ;
   160          Терзающа власы, руками грудь бiетъ.
             Когда рыдающа изъ храминъ выступала,
             Въ объятiя она къ невольницамъ упала;
             Какъ Пифiя она казалася тогда,
             Трепещетъ, и грядетъ съ младенцемъ на суда.
   165                    Коль басня истины не помрачаетъ вида,
             Такъ шествуетъ въ моряхъ торжественно Фетида;
             Съ весельемъ влажныя простря хребты свои,
             Играютъ вкругъ нее прозрачныя струи;
             Готовятъ сребряны стези своей Цариц,
   170          Сдящей съ скипетромъ въ жемчужной колесниц;
             Тритоны трубятъ вкругъ въ извитые рога,
             Ихъ гласы звучные прiемлютъ берега;
             И погруженныя во рвахъ сдыя пны,
             Поютъ съ цвницами прекрасныя Сирены;
   175          Тамъ старый видится въ средин Нимфъ Нерей,
             Вождями правящiй богининыхъ коней;
             Главы ея покровъ Зефиры развваютъ,
             И въ воздухъ ароматъ крилами изливаютъ.

                       Такое зрлище на Волг въ мысляхъ зрю,
   180          Сумбеку вобразивъ плывущую къ Царю.
             Со стономъ пнiе повсюду раздавалось;
             Гордилася рка и солнце любовалось;
             Златыми тканями покрытыя суда;
             Изображала тамъ во глубин вода;
   185          Рабыни пснями Сумбеку утшаютъ,
             Но горести ея души не уменьшаютъ.
             Тогда увидла она сквозь токи слезъ,
             Увидла вдали почтенный оный лсъ,
             Гд сердце нкогда Алеево пронзила;
   190          Его любовь, свою неврность вобразила;
             Въ смятенiе пришли душа ея и кровь;
             И зритъ по воздуху летающу Любовь,
             Котора пламенникъ пылающiй имя,
             Пеняетъ и грозитъ Сумбек за Алея,
   195          Кипридинъ сынъ во грудь ей искру уронилъ,
             И страсть къ Алею въ ней мгновенно вспламенилъ.
             Сумбека чувствуетъ смущенiй нжныхъ свойство;
             Не вожделнное и сладкое спокойство,
             Но тнь одну утхъ, спокойства нкiй родъ,
   200          Тронувшiй какъ зефиръ крыломъ поверхность водъ.
             Сумбеку стыдъ смутилъ, разсудокъ подкрпляетъ,
             Надежда веселитъ и горесть утоляетъ.

                       Межъ тмъ Россiйскiй Царь, осматривая градъ,
             Услышавъ пнiе, простеръ по Волг взглядъ;
   205          Не постигаетъ онъ, чей глась несутъ зефиры,
             Который слышится прiятнй нжной лиры,
             Н Царскiе Послы, ходившiе въ Казань,
             Принесшiе къ Царю втвь масличну, не брань,
             Отвтомъ ихъ вельможъ Россiянъ восхищаютъ,
   210          И шествiе Царю Сумбекино вщаютъ.
             Царь выгоднымъ себ признакомъ то почелъ,
             Сумбек радостенъ во сртенiе шелъ;
             Подъ градомъ зритъ ладьи, у брега псни внемлетъ,
             И съ полнымъ торжествомъ Царицу онъ прiемлетъ.
   215                    Подобну грудь имвъ колеблемымъ волнамъ,
             Сумбека къ княжескимъ не падаетъ стопамъ;
             Какихъ еще побдъ, вскричала, ищешь бол?
             Казань ты побдилъ, коль я въ твоей невол;
             Смотри, о Государь! внца на суету,
   220          И щастье почитай за тщетную мечту!
             Я узница твоя, но я была Царица:
             Всему начало есть, средина, и граница;
             Когда мн славиться не льзя уже ни чмъ,
             Нещастiе мое почти въ лиц моемъ;
   225          Признаться я должна: какъ трономъ я владла,
             О пагуб твоей и день и нощь радла;
             Я съ воинствомъ тебя хотла изтребить;
             Но можешь ли и ты враговъ твоихъ любить?
             Враговъ, которые оружiе подъемлютъ,
   230          И царство у тебя, и твой покой отъемлютъ?
             Что сдлать хочешь ты, то длала и я;
             И естьли я винна, свята вина моя;
             Но, ахъ! за то, что я отечество любила
             Свободу, щастiе и скипетръ погубила.
   235          О! для чего не твой побдоносный мечь,
             Судьбы моей спшилъ златую нить пресчь?
             Утратилабъ мое со трономъ я спокойство,
             Но побдителемъ мн было бы геройство;
             Вдовиц плачущей вниманiе яви,
   240          Съ нещастнымъ сиротой меня усынови;
             Въ Казан не имвъ ни дружества, ни трону,
             Все я хочу забыть, и даже до закону;
             На погруженную сумннiя въ ночи,
             Вели, о Царь! простерть крещенiя лучи.
   245                    Царь въ сердц ощутилъ, ея пронзенный стономъ,
             Любовь ко ближнему, предписанну закономъ;
             Обнявъ ее вщалъ: не врагъ нещастнымъ я;
             Твой сынъ сынъ будетъ мой, ты будь сестра моя.

                       Любовь, которая на неб обитаетъ,
   250          На шаръ земный въ сей часъ мгновенно низлетаетъ;
             Сiе прiятное вселенной божество,
             Которое живитъ и краситъ естество,
             Златыми въ воздух носимое крылами,
             Двумя свой крпкiй лукъ направило стрлами;
   255          И предназначенны для брачнаго внца,
             Пронзило ими вдругъ погасшiя сердца.
             Какъ нжная весна ихъ страсть возобновилась;
             Любовь изъ воздуха въ ихъ души преселилась;
             Алей готовился неврность позабыть;
   260          Сумбека искренно готовилась любить.

                       Какъ солнце съ высоты на шаръ земный взираетъ,
             И въ неб царствуя вс вещи озаряетъ:
             Такъ взоръ, Сумбекинъ взоръ, хотя къ Царю сiялъ,
             Но онъ Алея жегъ, который близь стоялъ.
   265          Сей мужъ противъ нее колико былъ ни злобенъ,
             Сталъ воску мягкому въ сiи часы подобенъ;
             Суровый сей Катонъ есть нжный Ипполитъ:
             Прости меня! прости! вщалъ Сумбекинъ видъ.
             Душа Алеева всю нжность ощутила,
   270          Какъ томный взоръ къ нему Сумбека обратила.
             Монархъ томящимся ихъ чувствамъ сострадалъ;
             Любовь Алееву къ Сумбек оправдалъ;
             И рекъ: разстроилъ васъ законъ Махометанскiй,
             Теперь да съединитъ на вки Христiянскiй;
   275          Злопамятнымъ Царевъ не долженъ быти другъ;
             Ты былъ любовникъ ей, и буди ей супругъ!
             Мятежная Казань которыхъ разлучаетъ,
             Хощу, да т сердца Россiя увнчаетъ.

                       Алей на то сказалъ: примры, Царь! твои
   280          Обезоружили суровости мои;
             Но я униженъ былъ позорною любовью;
             Мн время оправдать сердечну слабость кровью;
             Прости, что предпочту супружеству войну;
             Я щастливъ не совсмъ; мой другъ еще въ плну!
   285                    Когда та рчь въ кругу стоящихъ раздалася,
             И Волга на его слова отозвалася:
             Вступилъ на брегъ рки печальный человкъ,
             Дрожащею рукой онъ цпь землею влекъ;
             Лишенный зрнiя, воззвалъ сей мужъ Алея.
   290          Алей возтрепеталъ, и въ немъ позналъ Гирея….
             Се ты! вскричалъ Гирей, благодарю судьб!
             Лишился я очей, рыдая по теб;
             Но я уже теперь о свт не жалею,
             Коль отданъ мн Алей, коль отданъ я Алею;
   295          Та цпь, которую влечетъ моя рука,
             Чмъ я окованъ былъ, мн цпь сiя легка.

                       Алей возопiялъ, проливъ источникъ слезный:
             Достоинъ ли такихъ я жертвъ, мой другъ любезный?
             Я мало врности взаимной докажу,
   300          Коль мстящiй за тебя животъ мой положу;
             Сумбека! зри теперь, и зрите Христiяне,
             Какiе могутъ быть друзья Махометане.

                       Тогда вщалъ Гирей: Хвалы сiи оставь;
             Я чуждъ въ народ семъ, Царю меня представь;
   305          Одянъ въ рубище, предстать ему не смю,
             Но дло важное открыть ему имю;
             Гд онъ стоитъ? скажи; я ночь едину зрю.
             Взявъ руку у него, Алей привелъ къ Царю,
             И возопилъ къ нему: Се! видишь Царь Гирея,
   310          Другова зришь меня, другова зришь Алея;
             Отъ рубищъ ты моихъ очей не отвратилъ,
             И преступившаго ты нкогда простилъ;
             Къ сему покрытому всегдашнимъ мракомъ ночи,
             Простри кротчайшiй слухъ и милосерды очи.
   315          Рукою ощутилъ Царя вблизи Гирей,
             Повергся, и вщалъ: О сильныхъ Царь Царей!
             Дозволь мн тайное простерти нын слово;
             Я сердце къ врности принесъ теб готово;
             Алея любишь ты, довольно и сего
   320          Для изъявленiя усердья моего,
             Мятежную Орду на вки забываю;
             Что совсть мн велитъ, Россiи открываю:
             Отечество мое Москва, а не Казань;
             Казань вщаетъ миръ, а я вщаю брань;
   325          Ордынской лести я не вдаю примра:
             Склонясь на миръ; они склонили Едигера,
             Склонили, да на ихъ престол бъ онъ возслъ;
             Сей Князь на берегахъ Каспiйскихъ тронъ имлъ,
             И скоро въ стны онъ Казанскiя приспетъ,
   330          Шесть храбрыхъ рыцарей въ дружин Царь иметъ,
             Которы подкрплять клялись Казань и тронъ,
             И каждый есть изъ нихъ воскресшiй Асталонъ;
             Межъ ими есть одна безстрашная двица,
             Смла какъ лютый вепрь, свирпа яко львица.
   335          Война теб грозитъ, когда оступишь градъ;
             Война полдуетъ, когда пойдешь назадъ;
             Въ темниц свдалъ я о замыслахъ Казанскихъ;
             Орда невольниковъ тиранитъ Христiянскихъ;
             Угрозами теперь желаетъ ихъ склонить,
   340          Иль муки претерпть, иль вру премнить!
             Но я безбожную ихъ вру отметаю,
             Ордынцовъ я кляну, Россiянъ почитаю;
             Хощу я истинну питать въ душ моей,
             Какую знаешь ты, и знаетъ Царь Алей.
   345                    Простерши руку, Царь отвтствовалъ Гирею:
             Тотъ будетъ другъ и мн, кто врный другъ Алею;
             Твой разумъ слпота безсильна ослпить;
             Тебя не просвщать, осталось подкрпить;
             Ты братъ Россiянамъ! но что Орда мутится,
   350          На ихъ главу ихъ мечь и злоба обратится;
             Я дтскою игрой считаю ихъ совтъ;
             Россiйскому мечу дадутъ они отвтъ.

                       Тогда онъ повеллъ въ Россiйскую столицу
             Отправить плнную съ рабынями Царицу…
   355          Насталъ разлуки часъ! въ ней духъ возтрепеталъ,
             Уже онъ пламенну къ Алею страсть питалъ;
             Объемлетъ Царь ее, стенящъ объемлетъ друга;
             И рекъ: Священна есть для васъ моя услуга!
             Рыдающи они другъ съ другомъ обнялись,
   360          Какъ лозы винныя руками соплелись;
             Другъ друга долго бы изъ рукъ не отпустили,
             Но шествiе ея Сумбек возвстили;
             Алей въ слезахъ стоялъ, Гирей обнявъ его,
             Не могъ прощаяся промолвить ничего;
   365          Сумбека обомлвъ, поверглась въ колесницу,
             И зрнiемъ Алей сопровождалъ Царицу.

                       Тогда простерла нощь свою вечерню тнь;
             Назначилъ Царь походъ въ послдующiй день.
             Лишь только путь часы Аврор учредили,
   370          Гремящiя трубы героевъ возбудили;
             И купно съ солнцемъ вставъ Россiйскiе полки
             Дерзали за Царемъ на оный брегъ рки.
             Какъ туча двигнувшись военная громада,
             На многи поприща лежала окрестъ града;
   375          Свiяжскъ, который тнь далеко простиралъ,
             Какъ дубъ на листвiя, на воинство взиралъ.

                       Се брани предлежатъ! О вы, Казански волны,
             Которы звуками Россiйской славы полны!
             Представьте мн, полки, вщайте грозну брань;
   380          Явите во струяхъ разрушенну Казань;
             Мн стны въ пламени, трепещущiя горы,
             Сраженiя, мечи представьте передъ взоры,
             Да громче воспвать военну пснь могу,
             Сдящiй съ лирою на Волжскомъ берегу.
   385                    Умыслилъ Iоаннъ, боярской ввривъ власти,
             Все войско раздлить на полчища и части,
             Дабы извдать ихъ къ отечеству любовь,
             И порознь разсмотрть геройску въ каждомъ кровь.

                       Ты, Слава, подвиги Россiйскiе любила,
   390          Казанской брани ты донын не забыла.
             Повдай мн теперь Героевъ имяна,
             Внчанныя тобой во древни времяна [13].

                       Большiй прiемлетъ полкъ, какъ левъ неустрашимый,
             Микулинскiй, въ войн вторымъ Иракломъ чтимый.
   395          Мстиславскiй съ Пенинскимъ сотрудники его,
             Они перуны суть и щитъ полка сего.

                       Щенятевъ правую при войск принялъ руку;
             Сей мужъ отмнно зналъ военную науку.
             Князь Курбскiй раздлялъ начальство вмст съ нимъ;
   400          Сей рыцарь славенъ былъ, кипячъ, неустрашимъ;
             Имлъ цвтущихъ лтъ съ собою брата купно,
             Который слдовалъ герою неотступно;
             Ихъ смлость, дружба ихъ, пылающая кровь,
             Жарчае длали въ нихъ братскую любовь.
   405                    Причисленъ Пронскiй Князь къ полку передовому;
             Онъ туч сходенъ былъ, его доспхи грому.
             Хилковъ опредленъ помощникомъ ему;
             Никто не равенъ есть съ нимъ въ войск по уму.

                       Неужасаемый боязнью никакою,
   410          Романовъ лвою начальствовалъ рукою,
             И храбрость на лиц сiяла у него;
             Плщеевъ, твердый мужъ, сотрудникъ былъ его.

                       Главой былъ Палецкiй полка сторожеваго;
             Во браняхъ вихря видъ иметъ онъ крутаго;
   415          Преходитъ сквозь ряды, что встртится, валитъ.
             Герой Серебряной начальство съ нимъ длитъ;
             Два рыцаря сiи и Шереметевъ съ ними,
             Казались воинства Ираклами троими.
             Шемякинъ строевымъ повелвалъ челомъ.
   420          Князь Троекуровъ несъ и молнiи и громъ.
             Отмнной храбростью сiяющи во стан,
             Сложились Муромски въ особый полкъ Дворяне;
             Являлися они какъ страшны львы въ бою,
             И славу сдлали безсмертною свою.
   425                    Царь войска знатну часть на сотни раздляетъ,
             И бодрыхъ юношей межъ нихъ распредляетъ;
             Твердыней каменной казалась кажда часть,
             Въ которой сердцемъ былъ имущъ надъ нею власть.

                       За сими двигались военные снаряды,
   430          Сiи надежныя воителей ограды;
             Начальство Розмыслу надъ ними Царь вручилъ [14],
             На сихъ сподвижникахъ надеждой опочилъ.
             Какъ сильный Богъ, на всю вселеную смотрящiй,
             И цпь, связующу весь мiръ, въ рук держащiй:
   435          Такъ властью въ войск Царь присутствуетъ своей;
             Сопутствуютъ ему Адашевъ и Алей.
             Царь воинство свое устроевающъ къ бою,
             Какъ вихрь листы подвигъ полки передъ собою;
             Казалось, каждый валъ, поднявъ главу свою,
   440          По шумной Волг несъ съ перунами ладью.
             Какъ множествомъ цвтовъ среди весенней нги,
             Покрылись воинствомъ противположны бреги;
             Уготовляемы орудiя къ войн,
             Блестятъ на луговой у Волги сторон.
   445          Тогда великому подобясь войско змiю,
             Къ Казани двигнулось, прошедъ чрезъ всю Россiю.
             Тимпановъ громкихъ звукъ, оружiй многихъ шумъ,
             Ко брани въ ратникахъ воспламеняли умъ.

                       Уже прекрасное вселенныя свтило
   450          Два раза небеса и землю озлатило,
             И дважды во звздахъ являлася луна;
             Еще Казань была идущимъ не видна;
             Не дальное градовъ сосдственныхъ стоянье,
             Далелкимъ сдлало всемстно препинанье;
   455          Казанцы, дивныя имющи мечты,
             Разрушили кругомъ преправы и мосты;
             Потоки мутные, озера, топки блата,
             Для войска времяни была излишня трата,
             Чрезъ вс препятства Царь стремительно парилъ,
   460          Идушимъ воинамъ съ весельемъ говорилъ:
             О други! бодрствуйте; не долго намъ трудиться;
             Вы видите теперь, что насъ Казань страшится;
             Когдабъ не ужасалъ ихъ славы нашей гласъ,
             Они бы встртили на сихъ равнинахъ насъ.
   465          Коль бодрость у врага боязнь превозмогаетъ,
             Онъ къ подлой хитрости воюя прибгаетъ;
             Дерзайте, воины! намъ стыдно унывать,
             Познавъ, съ какимъ врагомъ мы будемъ воевать….
             Не страшны Орды намъ! Россiяне вскричали,
   470          Возстали, двигнулись, и путь свой окончали.
             Едва сокрылася съ луною нощи тнь,
             Казань представилась ихъ взорамъ въ третiй день,

                       Сей градъ, приволжскiй градъ, великъ, прекрасенъ, славенъ,
             Обширностiю стнъ едва Москв не равенъ;
   475          Казанка быстрая, отъ утреннихъ холмовъ
             Ушедъ изъ гордыхъ стнъ, течетъ среди луговъ;
             Отъ запада Булакъ выходитъ непроходный,
             И тиной заглушенъ, влечетъ източникъ водный.
             Натура дв рки старалась вкуп свесть,
   480          Бойница первая твердынь гд градскихъ есть;
             Тсня ногой Кабанъ, другою Арско поле,
             Подъемлется гора высокая оттол:
             Не можетъ досязать ея вершины взглядъ,
             На пышной сей гор стоитъ въ полкруга градъ;
   485          Божницы пышныя, и Царскiе чертоги,
             Имютъ на своихъ вершинахъ лунны роги,
             Которые своимъ символомъ чтитъ Казань;
             Но имъ она сулитъ не миръ, кроваву брань.
             Казанцы робкiе въ стнахъ высокихъ скрыты,
   490          Отъ нихъ, не отъ луны надежной ждутъ защиты,
             На рвы глубокiе, на стны Царь воззрвъ,
             Почувствовалъ въ душ крушенiе и гнвъ;
             Вообразилъ себ обиды, страхи, брани,
             Которы пренесла Россiя отъ Казани;
   495          Воспламенилась въ немъ ко сродникамъ любовь,
             Которыхъ на стнахъ еще дымится кровь;
             Воображаетъ онъ невольниковъ стенящихъ,
             О помощи его въ отчаянь молящiхъ;
             Внимаетъ гласъ вдовицъ, онъ видитъ токи слезъ;
   500          Простерты длани зритъ ко высот небесъ,
             И слышитъ вопль сиротъ на небо вопiющихъ,
             Спасенья отъ него въ невол тяжкой ждущихъ,
             Но вдругъ представился необычайный свтъ:
             Явился въ облакахъ Царю усопшiй ддъ;
   505          Онъ перстомъ указавъ на гордыя бойницы,
             На возвышенныя чертоги и божницы,
             Вщалъ: О храбрый внукъ! смиряй, смиряй Казань;
             Не жалость ко стнамъ тебя звала, но брань!
             Какъ будто бы отъ сна Владтель пробудился;
   510          Мгновенно бодрый духъ въ немъ къ брани воспалился;
             Глаза къ виднiю и длани устремилъ,
             Сокровища Творцу сеодечны отворилъ:
             О Боже! помоги! возопiялъ предъ войскомъ….
             И зрлися лучи въ его лиц геройскомъ.
   515          Тогда на всю Казань, какъ верьви наложить,
             Полкамъ своимъ веллъ сей городъ окружить;
             И смертоносною стрльбою ненасытны,
             Оружiя веллъ устроить стнобитны.
             Казалось, мдяны разверзивъ, смерть уста,
   520          По холмамъ и лугамъ заемлетъ вс мста;
             И стрлы и мечи во втулахъ зашумли,
             Которы храбрые воители имли.

                       Дабы начальникамъ осаду возвстить,
             Веллъ Монархъ Хоругвь святую разпустить.
   525          Князь Пронскiй, жаждущiй сего священна знака,
             Съ отборнымъ воинствомъ преходитъ токъ Булака;
             Стоящiй близь его въ лугахъ съ полкомъ своимъ,
             И Троекуровъ Князь подвигся купно съ нимъ.
             Какъ туча воинство ко граду воздымалось,
   530          И молнiями въ немъ оружiе казалось,
             Преходятъ; зрится имъ Казань какъ улiй пчелъ
             Который межъ цвтовъ стоящiй запустлъ;
             Молчаща тишина во град пребывала,
             Но бурю грозную подъ крыльями скрывала.
   535          Такъ часто Окiянъ предъ тмъ впадаетъ въ сонъ,
             Когда готовится къ великой бур онъ;
             И многи ратники войной неизкушенны,
             Казанской тишиной казались возхищенны.
             Но два начальника молчащу злость сiю
   540          Почли за скрытую въ густой трав змiю.

                       Съ орлиной быстротой прешедъ холмы и рвины,
             Едва крутой горы достигли половины,
             Отверзивъ пламенны уста, какъ страшный адъ,
             И вдругъ затрепетавъ, изрыгнулъ войска градъ:
   545          Казанцы бросились полкамъ Россiйскимъ въ стрчу,
             И съ воплемъ начали они кроваву счу,
             Какъ волки, нашихъ силъ въ средину ворвались,
             Кровавые ручьи мгновенно полились,
             Россiйски ратники на части раздленны,
   550          Быть скоро не могли въ полки совокупленны;
             Съ одной страны, какъ градъ, летла туча стрлъ;
             Съ другой ревла смерть, пищальный огнь горлъ.
             Послдующи два героя Едигеру,
             Покинувъ смутный градъ, какъ страшны львы пещеру,
   555          Оставивъ дв четы героевъ во стнахъ,
             Смшали воинство, какъ вихрь смущаетъ прахъ;
             Ихъ стрлы не язвятъ, и копья устремленны,
             Ломаясь о щиты, падутъ какъ трости тлнны.
             Озмаръ единъ изъ нихъ, производящiй родъ
   560          Отъ храбрыхъ рыцарей у Крымскихъ черныхъ водъ,
             На Россовъ страхъ въ бою, какъ грозный левъ, наводитъ,
             Трепещутъ вс, куда сей витязь ни приходитъ;
             Главу единому, какъ шаръ онъ разрубилъ;
             Другова въ чрево онъ мечемъ насквозь пронзилъ;
   565          Всхъ коситъ какъ траву, кто щитъ свой ни уставитъ;
             Строптивый конь его тла кровавы давитъ;
             Уже съ Русинскаго съ размаху сскъ главу,
             Она роптающа упала на траву.
             Угримова повергъ немилосердый воинъ;
   570          Сей витязь многiе жить вки былъ достоинъ,
             Единый сынъ сей мужъ остался у отца,
             И въ юности не ждалъ толь скораго конца.
             Отъемлетъ лютый Скиъ супруга у супруги;
             Возплачутъ отъ него и матери и други.
   575          Тогда злодй полки какъ волны раздлилъ,
             На Троекурова всю ярость устремилъ.
             Воитель, въ подвигахъ неукротимый, злобный,
             Закинувъ на хребетъ свой щитъ лун подобный,
             Въ уста вложивъ кинжалъ, и въ руки взявъ мечи,
   580          Которы у него сверкали какъ лучи,
             Бжитъ, но встртилъ Князь мечемъ сего злодя;
             Текуща кровь съ броней на землю каплетъ рдя;
             Наводитъ ужасъ онъ какъ близкая гроза;
             Сверкаютъ подъ челомъ у варвара глаза;
   585          Героя поразить мечами покушался,
             Подвигся, отступилъ, во вс страны метался;
             Хотлъ со двухъ сторонъ мечи свои вонзить,
             Но Князь усплъ его сквозь сердце поразить;
             Злодй заскрежетавъ сомкнулъ кровавы очи,
   590          И гордый духъ его ушелъ во мраки ночи.

                       Повержена врага увидвъ своего,
             Герой Россiискiй снять спшитъ броню съ него;
             Удары злобныхъ Ордъ щитомъ своимъ отводитъ;
             Ихъ нудитъ отступить, съ коня на землю сходитъ;
   595          Поникъ, но храбрость ту другой злодй прескъ,
             Съ копьемъ въ одной рук, въ другой съ чеканомъ текъ;
             Шумитъ какъ древнiй дубъ, великъ тяжелымъ станомъ,
             И Троекурова ударилъ въ тылъ чеканомъ:
             Свалился шлемъ съ него какъ камень на траву;
   600          Злодй, алкающiй разсчь его главу,
             Направилъ копiе рукою въ саму выю,
             И скоро бы лишилъ поборника Россiю;
             Уже броню его и кольцы сокрушилъ,
             Но Пронскiй на кон къ сей битв поспшилъ;
   605          Узнавый, что его сподвижникъ погибаетъ,
             Какъ молнiя ряды смшенны прелетаетъ;
             Разитъ, и руку прочь усплъ онъ отдлить,
             Которой врагъ хотлъ геройску кровь пролить;
             Свирпый витязь палъ. Ордынцы встрепетали;
   610          Возкрикнули, щиты и шлемы разметали;
             Смшались, дрогнули, и обратились въ бгъ.
             Съ полками Пронскiй Князь на ихъ хребты налегъ.
             Какъ волны предъ собой Борей въ пучин гонитъ,
             Или къ лицу земли древа на суш клонитъ:
   615          Такъ гонятъ Россы ихъ въ толпу соединясь,
             Рубите! бодрствуйте! имъ вопитъ Пронскiй Князь.
             Весь воздухъ огустлъ шумящими стрлами,
             И долъ наполнился кровавыми тлами;
             Звукъ слышится мечный и ржанiе коней;
   620          Летаетъ грозна смерть съ косою межъ огней;
             Катятся тамъ главы, лiются крови рки,
             И человчество забыли человки!
             Что былобъ варварствомъ въ другiя времена,
             То въ пол сдлала достоинствомъ война.
   625          Отрубленна рука, кровавый мечь держаща,
             Ни страшная глава въ крови своей лежаща,
             Ни умирающихъ прискорбный сердцу стонъ,
             Не могутъ изъ сердецъ изгнать свирпства вонъ.
             За что бы не хотлъ герой принять короны,
   630          То длаетъ теперь для царства обороны;
             Недосязающiй бгущаго мечемъ,
             Старается его достигнуть копiемъ;
             Бросаетъ вдаль копье, и кровь течетъ багрова;
             Лишь только умерщвлять, на мысли нтъ инова!
   635          Окровавилися лазоревы поля;
             И стонетъ, кажется, подъ грудой тлъ земля.
             Казанцы робкiе свой путь ко граду правятъ,
             Тснятся во вратахъ, скутъ, другъ друга давятъ;
             Безвремянно врата сомкнувши робкiй градъ,
   640          Какъ вихремъ отразилъ вбгающихъ назадъ.
             Казанцы гордый духъ на робость премнили,
             Спираяся у вратъ, колна преклонили.
             Князь Пронскiй мщенiемъ уже не ослпленъ,
             Ихъ прозьбой тронутъ былъ, и принялъ ихъ во плнъ.
   645          Тогда луна свои чертоги отворила,
             И ризой темною полки и градъ покрыла.

                       Но кровiю своей и потомъ омовенъ,
             Князь Трекуровъ былъ во Царскiй станъ внесенъ.
             Какое зрлище! съ увядшимъ сходенъ цвтомъ,
   650          Который преклонилъ листы на стебл лтомъ,
             На персяхъ онъ главу висящую имлъ.
             Взглянувый на Царя, вздохнулъ и онмлъ.
             Рыдая Iоаннъ бездушнаго объемлетъ,
             Но Царь, обнявъ его, еще дыханье внемлетъ:
   655          Герой сей живъ!… онъ живъ!… въ восторг вопiетъ;
             Самъ стелетъ одръ ему и воду подаетъ.
             Колъ такъ Владтели о подданныхъ пекутся,
             Они безгршно ихъ отцами нарекутся.
             Ахъ! для чего не вс, носящiе внцы,
   660          Бываютъ подданнымъ толь нжные отцы?
             Но Царь при горестяхъ веселье ощущаетъ,
             Изходитъ изъ шатра, и воинству вщаетъ:
             Вашъ подвигъ намъ врата ко слав отворилъ,
             И наши будущи побды предварилъ;
   665          Мужайтеся, друзья! мы зримъ примры ясны,
             Что брани наглыхъ Ордъ дляРоссовъ безопасны.
             Увидя Пронскаго, о Князь! вщалъ ему,
             Коль мы послдуемъ примру твоему,
             Наутрiе Орда и градъ ихъ сокрушится….
   670                    Сiе пророечство внедолг совершится!
             Ордамъ поборникъ адъ, поборникъ Россамъ Богъ;
             Начальникъ храбрый Царь: кто быть имъ страшенъ могъ!
             О Муза! будь бодра, на крилхъ вознесися,
             Блюди полночный часъ и сномъ не тяготися.
   675                    Что медлитъ мрачна нощь, что волны спятъ въ рк?
             Лишь вютъ тихiе зефиры въ тростник,
             Что солнца изъ морей денница не выводитъ?
             Натура спитъ, а Царь уже по стану ходитъ.
             Докол брани духъ въ сердцахъ у васъ горитъ,
   680          Крпитесь, воины! Владтель говоритъ:
             Казань меня и васъ польстила миромъ ложнымъ;
             Мы праведной войной отмстимъ врагамъ безбожнымъ.
             Во взорахъ молнiи, нося перунъ въ рукахъ,
             Онъ храбрость пламенну зажегъ во всхъ сердцахъ.
   685                    Но чьи простерлися отъ града черны тни,
             Текущiя къ полкамъ какъ быстрыя елени?
             Какъ въ стад агничемъ, смятенномъ страшнымъ львомъ,
             Ужасный слышанъ вопль въ полк сторожевомъ:
             Россiйски ратники порядокъ разрываютъ,
   690          И тинистый Булакъ поспшно преплываютъ;
             Открыла ужасъ ихъ блистающа луна,
             Которая была въ окружности полна.
             Тамъ шлемы со холма кровавые катятся;
             Тамъ копья, тамъ щиты разбросанные зрятся;
   695          Какъ овцы, воины разсыпавшись бгутъ;
             Четыре рыцаря сей полкъ къ шатрамъ женутъ:
             То были рыцари изшедши изъ Казани,
             Отмщать Россiянамъ успхъ вечерней брани:
             Изъ Индiи Мирседъ, Черкешенинъ Бразинъ,
   700          Рамида Персянка, и Гидромиръ Срацинъ:
             Горящiе огнемъ неистовой любови,
             Алкаютъ жаждою ко Христiянской крови;
             Изторгнувъ въ ярости блестящiе мечи,
             Какъ втры бурные повяли въ ночи,
   705          И войска нашего ударили въ ограду;
             Какъ стадо лебедей скрывается отъ граду,
             Такъ стражи по холмамъ отъ ихъ мечей текли….
             Злоди скоро бы вломиться въ станъ могли,
             Когда бъ не прекратилъ сiю кроваву счу,
             Князь Курбскiй съ Палецкимъ, врагамъ изшедши встрчу.
   710                    Но вдругъ нахмурила златое нощь чело;
             Блистающа луна, какъ тусклое стекло,
             Во мрачны облака свое лице склонила,
             И звзды въ блдныя свтила премнила;
             Сгустилась вскор тма, предшественница дня.
   715          Лишенны витязи небеснаго огня,
             Другъ къ другу движутся, дуугъ къ другу ускоряютъ;
             Но воздухъ лишь во мгл мечами ударяютъ,
             И слышится вдали отъ ихъ ударовъ трескъ;
             Встрчаяся мечи, кидаютъ слабый блескъ;
   720          О камни копья бьютъ, когда другъ въ друга мтятъ;
             Имъ пламенны сердца въ бою при мрак свтятъ.

                       Тогда кристальну дверь небесну отворя,
             Раждаться начала багряная заря,
             И удивилася, взглянувъ на мсто боя,
   725          Что бьются съ четырьмя Россiйскихъ два героя;
             Дивилася Казань, взглянувъ съ крутыхъ вершинъ,
             Что Палецкiй съ тремя сражается единъ;
             Какъ левъ среди волковъ, ихъ скрежетъ презираетъ,
             Такъ Палецкiй на трехъ Ордынцевъ не взираетъ;
   730          Кидается на нихъ, кидается съ мечемъ,
             Который тройственнымъ является лучемъ,
             Толь быстро обращалъ Герой свой мечь рукою!
             Онъ съ кровьюбъ източилъ Ордынску злость ркою;
             Но Гидромиръ, взмахнувъ велику булаву,
   735          Вдругъ съ тыла поразилъ героя во главу;
             Потупилъ онъ чело, сомкнулъ померклы очи
             И руки опустивъ, низшелъ бы въ бездну ночи,
             Когдабъ не прерванъ былъ незапно смертный бой.
             Со Курбскимъ на холм бiющiйся герой,
   740          Въ изгибахъ ратничьихъ подобенъ змiю зрится;
             Чмъ больше есть упорствъ, тмъ больше онъ ярится.
             Къ глав коня склонивъ тогда чело свое,
             Пустилъ онъ въ Курбскаго шумяще копiе;
             Но язву легкую принявъ въ ребро едину,
   745          Князь Курбскiй, быстроту имющiй орлину,
             Толь крпко мечь во шлемъ противника вонзилъ,
             Что въ части вс его закрпы раздробилъ.
             Воителя ручьи кровавы обагрили;
             Волнистые власы плеча его покрыли;
   750          По блому челу кровь алая текла,
             Какъ будто по сребру… Рамида то была!
             И рану на чел рукою захватила,
             Вздохнула, и коня ко граду обратила.
             Увидя витязи ея текущу кровь,
   755          Чего не длаетъ позорная любовь;
             Что ратуютъ они, что въ пол, что сразились,
             Забыли рыцари, и къ граду обратились;
             Имъ стрлы въ слдъ летятъ, они летятъ отъ нихъ;
             Во пламенной любви сндала ревность ихъ;
   760          Рамиду уступить другъ другу не хотли;
             Отъ славы ко любви какъ враны полетли.

                       Но въ чувство Палецкiй межъ тмъ уже пришелъ;
             Онъ взоры томные на рыцарей возвелъ;
             Бгутъ они! вскричалъ… и скорбь пренебрегаетъ;
   765          Коня пускаетъ въ слдъ, за ними въ градъ влетаетъ;
             Онъ гонитъ, бьетъ, разитъ, отмщеньемъ ослпленъ;
             Сомкнулись вдругъ врата, и Князь поиманъ въ плнъ.