Собрание сочинений

Еще ли хотимъ увриться въ исполинскомъ изображенiи Поэта? Заглянемъ въ темную бездну, обитель Безбожiя; разсмотримъ гибельныя дйствiя, производимыя духомъ Раздора; или остановимся при волхвованiяхъ лютаго Нигрина, заклинающаго Зиму изтощить свои ужасы для изтребленiя Рускаго воинства — и Зима свирпствуетъ со всею жестокостiю:

   Соперница весны, и осени, и лта,
   Изъ снга сотканной порфирою одта;
   Виссономъ служатъ ей замерзлые пары;
   Престолъ иметъ видъ алмазныя горы;
   Великiе столпы, изъ льда сооруженны,
   Сребристый мещутъ блескъ, лучами озаренны;
   По сводамъ солнечно сiянiе скользитъ,
   И кажется тогда, громада льдовъ горитъ.
   Стихiя каждая движенья не иметъ:
   Ни воздухъ тронуться, ни огнь пылать не сметъ;
   Тамъ пестрыхъ нтъ полей, сiяютъ между льдовъ
   Одн замерзлыя испарины цвтовъ;
   Вода растопленна надъ сводами — лучами
   Окаменвъ виситъ волнистыми слоями.
   Тамъ зримы въ воздух вщаемы слова;
   Но все застужено — натура вся мертва!
   Единый трепетъ, дрожь и знобы жизнь имютъ;
   Гуляютъ инеи, зефиры тамъ нмютъ;
   Мятели вьются вкругъ и производятъ бгъ,
   Морозы царствуютъ на мсто лтнихъ нгъ;
   Развалины градовъ тамъ льды изображаютъ,
   Единымъ видомъ кровь которы застужаютъ.
   Всея природы страхъ, согбенная Зима,
   Россiйской алчуща погибелью сама,
   На льдину опершись, какъ мраморъ поблла,
   Дохнула — стужа вмигъ на крыльяхъ излетла.
   Родится лишь морозъ, уже бываетъ сдъ,
   Къ чему притронется, преобращаетъ въ ледъ;
   Гд ступитъ, подъ его земля хруститъ пятою,
   Стсняетъ, жметъ, мертвитъ, сражаясь съ теплотою….

Гд искать помощи, отъ кого ожидать спасенiя защитникамъ Отечества, когда все: и злоба неврныхъ, и коварство враговъ, и ужасы природы — все поклялось погубить ихъ? Рускiе ратники вспомнили слова Iоанновы:

   Не слабыхъ женъ на брань, мужей веду съ собою!
   —--- —
   Противу смерти жалъ неробку грудь поставимъ!
   Кто страшенъ, Россы, вамъ, когда самъ Богъ по васъ!

Вспомнили — вооружились врою и мужествомъ — и все преодолли! Перенесемся теперь въ царство очарованiй, подобное садамъ Армидинымъ, описаннымъ Авторомъ Освобожденнаго Iерусалима — въ такое плнительное мсто, гд

   Пригорки движутся, кустарники смются;
   Источники, въ трав вiяся, говорятъ;
   Другъ на друга цвты съ умильностiю зрятъ;
   Зефиры рзвые кусточки ихъ цлуютъ.
   —--- —
   Зеленые лужки въ тни древесъ цвтутъ;
   И кажется, Любовь одры готовитъ тутъ.
   Наяды у ручьевъ являются сдящи,
   Волшебны зеркала въ рукахъ своихъ держащи,
   Въ которы Грацiи съ усмшками гладятъ;
   Амуры обнявшись, на мягкой травк спятъ.
   Пещеры скромныя, привтливыя тни
   Гуляющихъ къ себ манили на колни…

Вотъ языкъ стихотворства! не сами ли Грацiи оживляли воображенiе Поэта? не он ли водили его рукою?… Нужно ли теперь доказывать, что Херасковъ имлъ дарованiе, способное преображаться во вс виды?… и что обильный слогъ его, подобный обширной рк, разливающей сокровища свои и длимой на безчисленныя протоки, сообразовался съ каждымъ предметомъ?

Прочитавши Россiяду, воображаемъ, что мы прогуливались въ прекрасномъ саду, гд Природа и искусство истощили дары свои, гд различныя деревья и цвты, одни другихъ прiятне, плняли наши взоры, услаждали обонянiе. мы не знали, на чемъ остановиться, чему отдать предпочтенiе: все на своемъ мст, все цвтетъ и благоухаетъ! Выходя оттуда, общаемся снова насладиться такимъ удовольствiемъ.