Собрание сочинений

                       Россiйскимъ подвигамъ парящiй духъ во слдъ,
             И проповдатель торжественныхъ побдъ,
             Во дни торжественны, во дни ЕКАТЕРИНЫ,
             Взносися! мы трудовъ достигли половины.
   5          Но Муза цлiю своей до днесь брала
             Раздоры, хитрости и нжныя дла:
             Теперь открылося кровавое мн поле;
             Потщимся устремить вниманья къ пснямъ бол.
             Отъ сонныхъ водъ стремлюсь къ пучин прелетать,
   10          Не миртовы внцы, лавровые сплетать.
             О Музы! естьли вы о псняхъ сихъ рачите,
             Возьмите прочь свирль, и мн трубу вручите,
             Да важныя дла вселенной возглашу,
             О коихъ возхищенъ восторгами пишу.
   15                    Любовь, которая Алея поражала,
             Въ златыхъ цпяхъ его окованнымъ держала.
             На слабости его взирающа Казань,
             Междуусобную въ стнахъ питала брань;
             Россiя между тмъ главу подъемлетъ томну,
   20          Знамена видяща вносимыя въ Коломну.
             Сей градъ, отъ Римскихъ золъ искавый оборонъ,
             Въ начал основалъ Латинскiй Князь Колонъ;
             Когда противъ него враги пускали стрлы,
             Изъ Рима онъ притекъ въ Россiйскiе предлы;
   25          И славы здшнихъ странъ во браняхъ множа громъ,
             Поставилъ на брегахъ Оки прекрасный домъ;
             Зелены влажною луга обнявъ рукою,
             Тамъ близко сртилась Москва рка съ Окою,
             И съ нею съединивъ и воды и уста,
   30          Казалось, притекла на красны зрть мста.

                       Какъ будто въ сонмъ единъ слiянны быстры рки,
             Военны силы шлютъ въ сей градъ мста далеки.
             Уже казалася со стнъ издалека,
             Подъемлющася пыль, какъ бурны облака,
   35          И псни по лсамъ военны раздаются.
             По всмъ градамъ отцы съ сынами разстаются;
             Лобзаетъ сына мать, потоки слезъ лiя;
             Прощаются въ слезахъ супруги и друзья.
             Но только ратники изъ стнъ выходятъ въ поле,
   40          Встрчаетъ храбрость ихъ, и слезъ не видно бол.

                       Уже во древности извстный Музiянъ,
             Который и до днесь изъ грозныхъ водъ слiянъ,
             Стенящiя брега свирпаго Ильмена,
             Въ Коломну ратныя отправили знамена.
   45          Гд Волховъ твердымъ льдомъ шесть мсяцовъ покрытъ,
             Оттол воинство какъ стадо птицъ паритъ,
             И Ладожски струи въ брегахъ своихъ ярятся,
             Что горды стны въ нихъ опустошенны зрятся.
             Уже отверзъ врата дружин Изборскъ градъ,
   50          Гд Труворъ, Рюриковъ княжилъ юнйшiй братъ;
             Сквозь блата топкiя и горы каменисты
             Преходятъ будто бы поля и рощи чисты.

                       Дерзаетъ воинство отъ дальныхъ оныхъ мстъ,
             Гд мщеньемъ Ольгинымъ извстенъ Искорестъ.
   55          Тамъ, Игорь! видится еще твоя гробница,
             Надъ коей плакала премудрая Царица,
             Хранящая къ теб и во вдовств любовь,
             Принесшая теб Древлянску въ жертву кровь.

                       Уже отверзлися запечатлнны двери,
   60          Союзами съ Москвой соединенной Твери;
             Упорство, коимъ сталъ нещастливъ Михаилъ,
             Отборнымъ воинствомъ сей городъ замнилъ.

                       Уже оставили морскiя блы воды,
             Вокругъ Архангельска живущiе народы;
   65          Изъ хладныхъ мстъ несутъ горящу къ бранямъ грудь,
             И храбрость лаврами предъ ними стелетъ путь.
             Любовь къ отечеству брега опустошаетъ,
             Которые Двина струями орошаетъ;
             На сихъ брегахъ рожденъ преславный сей пвецъ,
   70          Который прiобрлъ безсмертiя внецъ,
             Который славу плъ и дни златые Россовъ,
             Гремящей лирою извстный Ломоносовъ.

                       Отъ оныхъ сила мстъ какъ туча поднялась,
             Гд Котросль съ Волгою въ средин стнъ слилась;
   75          Гд часто къ небесамъ поднявшись руды срны,
             Для грома облака приготовляютъ черны.

                       Уже съ крутыхъ вершинъ и со бреговъ Оки
             Текутъ съ оружiемъ великiе полки;
             Война, и славы рогъ въ Коломну привлекаетъ
   80          Съ тхъ мстъ народъ, Угра гд съ шумомъ протекаетъ;
             Тамъ храбрость Iоаннъ на вки утвердилъ,
             Когда при сихъ брегахъ Казанцовъ побдилъ.
             Коломна зритъ мужей къ сраженiю готовыхъ,
             Притекшихъ отъ луговъ Самарскихъ и Днпровыхъ:
   85          Приходятъ ратники къ стнамъ на общiй сборъ,
             Отъ мловыхъ вершинъ, съ лишенныхъ цвта горъ,
             Которы жатвою вокругъ благословенны;
             Но кажутся вдали снгами покровенны.
             Вооружилися на общаго врага,
   90          Благоуханные Донецкiе брега.
             Ко подкрпленiю отечества и трона,
             Приходятъ ратники съ извившагося Дона,
             Который водъ струи стараясь разносить,
             Всю хощетъ, кажется, Россiю оросить.
   95                    Подвиглись грады вс въ обширной части мiра.
             Но льзя ли сильну рать теб изчислить, лира?
             Пришедше воинство подобилося тамъ
             На понт ледяномъ различныхъ птицъ стадамъ.

                       Коломна наконецъ отверзла дверь широку
   100          Россiйской полночи, полудню и востоку.
             Отъ запада гремятъ въ стнахъ мечи у ней;
             И сердцемъ зрлася она Россiи всей,
             Къ которому, какъ кровь, вся сила обратилась:
             Кровавая война воззрвъ на нихъ гордилась.
   105                    Внутри себя и вн мечи и пламень зря,
             Встрчаетъ городъ сей Россiйскаго Царя,
             Который окруженъ отечества сынами,
             Какъ новый былъ Атридъ у Трои подъ стнами.
             Онъ видитъ полночь всю подъ скипетромъ своимъ,
   110          И многiе Цари на брань дерзали съ нимъ;
             Всему отечеству сулили большу цлость,
             Россiйскихъ войскъ соборъ, любовь къ войн и смлость.

                       Когда полки Монархъ ко брани ополчалъ,
             И молнiи носящъ, перуны имъ вручалъ,
   115          На ратниковъ своихъ Россiя обращенна,
             И стройностiю войскъ, и силой восхищенна,
             И видяща Царя дерзающаго въ путь,
             Подъ громомъ чаяла трубъ звучныхъ отдохнуть;
             Блестящiе мечи, Россiйскiя сраженья,
   120          Сулили больше ей, чмъ миръ успокоенья.

                       Прославить воинство предположивъ сiе,
             Склонилъ къ нему Творецъ вниманiе свое.
             И къ войску громкая побда обратилась;
             Но свтлая заря взошла и помутилась.
   125          Какъ будто льющiйся въ луга съ горы потокъ,
             Россiйско щастiе препнулъ на время рокъ.

                       Горли мужествомъ уже сердца геройски,
             И ставилъ Iоаннъ въ порядокъ ратны войски,
             Которы принесли отъ странъ различныхъ въ дань,
   130          Любовь къ стечесту, злодямъ страхъ и брань,
             Летящи мыслями и мужествомъ къ Казани,
             Уже простершiя къ сраженью храбры длани.

                       Вдругъ видятъ съ южныхъ странъ идущу пыль столпомъ,
             И конскiй топотный внимаютъ бгъ потомъ,
   135          Приближилось къ Царю, какъ вихрь, виднье тое,
             И разступилося какъ облако густое;
             Явилися гонцы Россiйски наконецъ,
             Которыми влекомъ Ордынскiй былъ бглецъ.
             Написанна боязнь у нихъ на лицахъ зрима;
   140          Бглецъ возопiялъ: война! война отъ Крыма!
             Уже со множествомъ бунтующихъ Татаръ
             Рязань опустошилъ Ханъ Крымскiй Исканаръ;
             Москвы не истребивъ, сей Ханъ не хощетъ мира.
             Вы зрите предъ собой его раба Сафгира.
   145                    Какъ будто человкъ при самомъ бывъ конц,
             Изображенну смерть имлъ Сафгирь въ лиц;
             Отверзта грудь его, раздранная одежда,
             Являли, что ему одна была надежда:
             Позорно кончить жизнь! Склонивъ главу стоялъ,
   150          И къ Царскимъ вдругъ ногамъ трепещушiй упалъ;
             Но бодрости Монархъ отчаяннымъ податель,
             Спросилъ его: кто онъ? Я рабъ твой и предатель!
             Я рабъ твой, землю онъ челомъ бiя, вщалъ.
             Симъ словомъ, не войной сердца онъ возмущалъ.
   155          И рекъ ему Монархъ: какъ Царь теб вщаю,
             Хотя ты мн и врагъ, вину твою прощаю;
             Но врности въ залогъ теперь повдай мн
             О грозной Крымцами внесенной къ намъ войн.

                       Щедротой оживленъ, молчанье разрываетъ,
   160          И слезы отеревъ, предатель отвчаетъ:
             О Царь! мн ты простишь, но Богъ, который мститъ
             За вроломство намъ, вины мн не проститъ;
             Уже моей душ въ тоску и въ огорченье,
             Является теперь мн вчное мученье,
   165          Свирпый огнь, болзнь, и вчна смерть, и гладъ:
             Пылаетъ кровь моя, ношу я въ сердц адъ.
             Вы чаете, что я рожденъ въ Махометанств,
             А я увидлъ свтъ, и взросъ во Христiянств;
             Народу и теб злодя и врага,
   170          Во свтъ произвели Рязанскiе луга.
             Позволь мн имяна сокрыти жизнь мн давшихъ,
             О пагуб моей родителей рыдавшихъ;
             Уже ихъ въ свт нтъ!… Тутъ пролилъ слезы онъ,
             И въ грудь себя бiя, пускалъ глубокiй стонъ,
   175          И тако продолжалъ: Ихъ нтъ! а я остался,
             Дабы томился въ вкъ, и токомъ слезъ питался;
             Прибгъ я тако въ Крымъ, искати щастья тамъ,
             Къ соблазну юности, душ въ позоръ и срамъ;…
             О! лучше бы не знать рожденья мн и свта,
   180          Я тамо впалъ во тму пророка Махомета!
             И льстящая меня во то время щастья тнь,
             Возвысила въ Крыму на знатную степень;
             Отъ глазъ моихъ была святая вра скрыта,
             И вдругъ увидли мы хитраго Сеита,
   185          Который предложивъ отъ Ордъ Казанскихъ дань,
             Вдохнулъ намъ во сердца противу Россовъ брань.
             Корыстью, гордостью и лестью ослпленны,
             Симъ старцемъ вс чины явились уловленны;
             И силы многiя собравый Исканаръ,
   190          Нагайскихъ преклонилъ къ стран своей Татаръ;
             Казанцы златомъ насъ и ратью подкрпили;
             Съ свирпствомъ варварскимъ въ Россiю мы вступили;
             Предъ нами огнь летлъ, за нами смерть и гладъ;
             Пустыни длались, гд цвлъ недавно градъ;
   195          И будто бы съ собой законъ Махометанской,
             Приноситъ жадный духъ ко крови Христiянской;
             Къ отечеству любовь и чувства потуша,
             Остервлена была на кровь моя душа.
             Я первый, можетъ быть, не зная казни близкой,
   200          Я первый мечь омылъ, мой мечь въ крови Россiйской;
             Не тронутъ плачемъ былъ ни отроковъ, ни женъ,
             Тогда отъ воинства съ дружиной отряженъ,
             Пошелъ опустошать окружные предлы,
             И въ пепелъ обращалъ встрчаемыя селы:
   205          Рками кровь точилъ! И въ нкiй грозный день,
             Когда простерла нощь на землю перву тнь,
             Со пламенемъ мы домъ и съ воплемъ окружили.
             Бгутъ отъ нашихъ стрлъ, которы въ ономъ жили.
             И старецъ мн сквозь мракъ явился въ сдинахъ,
   210          Котораго гнала свирпа смерть и страхъ;
             Сей старецъ отъ мечей и копей укрывался,
             Онъ руки вознося, слезами обливался.
             О варваръ! стономъ я не тронулся его;
             Я бросилъ копiе свирпствуя въ него,
   215          И грудь его пронзилъ. Омытый старецъ кровью,
             Со Христiянскою вщалъ тогда любовью:
             Простите, Небеса, убiйц смерть мою!
             Я долгъ естественный природ отдаю;
             Мн тако жизнь скончать назначила судьбина;
   220          О! естьли сынъ мой живъ, благословляю сына!
             Когда же духъ его съ послдней кровью текъ,
             О Боже!… имя онъ мое вздохнувъ изрекъ…
             Я стрлы острыя и мечь мой отвергаю,
             Кончающему жизнь, я къ старцу прибгаю,
   225          И въ немъ родителя, нещастный! познаю;
             Онъ кончилъ жизнь, а я недвижимый стою!
             Когда моя душа изъ тла вонъ летла,
             Отторгнули меня отъ убiенна тла.
             Лишенный чувствъ моихъ, я впалъ во смертный сонъ;
   230          Но мн спокойствiя не могъ доставить онъ.
             Прости мн медленность въ сказань таковую,
             Я нчто важное, о Царь мой! повствую.
             Во сн родителя я видлъ моего,
             Вонзенно копiе я зрлъ въ груди его;
   235          Объемлетъ хладною отецъ меня рукою,
             И мн трепещущъ рекъ: не трать, не трать покою;
             Прощаю я тебя, но скройся отъ Татаръ;
             Погибнетъ съ воинствомъ Сеитъ и Исканаръ!
             Онъ къ небу поднялся… Я въ страх пробудился,
   240          И въ саму ону нощь отъ Крымцовъ удалился,
             Бжалъ Россiянамъ виднье возвстить.
             Хощу ли быть прощенъ? и льзяль меня простить?
             На смерть сюда пришелъ врагъ Божiй безъ боязни.

                       Сафгиръ простеръ главу, и ждалъ достойной казни.
   245          Но Царь вщалъ ему: не мн за грхъ твой мстить:
             Прощаю то теб, что я могу простить;
             Но казни избжать въ суд по смерти строгомъ,
             Покаясь предо мной, покайся и предъ Богомъ.

                       Сафгиръ, сей страшный левъ, сталъ кротокъ какъ овенъ,
   250          И скрылся отъ людей, крещеньемъ омовенъ.

                       Взирая Iоаннъ Казанцовъ на кичливость;
             И видя хитрость ихъ, вражду, несправедливость,
             Подобно какъ парящъ за добычей орелъ,
             Который близь гнзда ползущихъ змiй узрлъ,
   255          Въ поляхъ воздушныхъ птицъ безъ брани оставляетъ,
             И свой полетъ къ змiямъ отважно направляетъ.

                       Такъ взоры отвративъ отъ предлежащихъ странъ,
             Бросаетъ грозный взглядъ къ полудню Iоаннъ;
             И тамо внемля громъ нечаянныя брани,
   260          Туда войну склонилъ, оставивъ путь къ Казани;
             На Исканара мечь онъ въ мысляхъ обращалъ,
             И къ мщенiю привлечь, Боярамъ такъ вщалъ:
             Отъ первой храбрости движенiя и жара,
             Отъ первыя стрлы, отъ перваго удара,
   265          Зависятъ иногда сраженiе и брань;
             Мы Крымцовъ побдивъ, низложимъ и Казань;
             Злодйски замыслы Ордынцовъ уничтожимъ,
             Пойдемъ, и первую надежду ихъ низложимъ.
             Я самъ, я самъ иду противу сихъ Татаръ,
   270          Съ которыми притекъ грабитель Исканаръ.

                       Внимая въ небесахъ намренья такiя,
             Низходитъ ко Царю Божественна Софiя,
             Одежды блыя, горящи вкругъ лучи,
             Какъ звзды свтлыя, блистающи въ ночи;
   275          Прозрачны облака, что вкругъ ея ходили,
             Въ ея присутствiи Монарха утвердили,
             И зрнiе его и мысли привлекла,
             И зрима только имъ, Софiя такъ рекла:

                       О Царь! въ твоихъ рукахъ всея державы цлость,
   280          Отваживай свою при важномъ дл смлость,
             Постыдна для тебя со Исканромъ брань;
             Твоихъ перуновъ ждетъ бунтующа Казань.

                       Изчезло какъ туманъ небесное явленье.
             Вельможи, зрящiе Царя во изумлень,
   285          И чая разогнать сумнительствъ мрачну тму:
             Къ Казани ли ийти, на Крымцовъ ли ему,
             Въ особый кругъ они стснившись разсуждали,
             И мудрости совтъ согласно подтверждали.

                       Что медлить здсь еще? бесдуютъ они;
   290          Имемъ лтнiе благополучны дни;
             На Крымцовъ коль ийти, опять зима настанетъ,
             И надъ Казанiю нашъ громъ въ сей годъ не грянетъ.
             Отраву между тмъ сберетъ сей злый сосудъ,
             И сокрушить его настанетъ пущiй трудъ;
   295          На Крымцовъ устремить движенiя геройски,
             И полководецъ есть у насъ и храбры войски.

                       Царь внялъ, и къ Курбскому спокойно обратясь,
             Вщалъ: о храбрый мужъ и славный въ браняхъ Князь!
             Теб спасенiе отечества вручаю,
   300          Въ теб любви къ нему всхъ больше примчаю;
             Грабителей казнить, на Крымцовъ ты иди,
             Взявъ третью войска часть, ступай, и побди!

                       Такъ Курбскiй былъ почтенъ за храбрость превосходну,
             И ревность во сердцахъ умножилъ благородну,
   305          Какъ къ солнцу за орломъ птенцы летящи въ слдъ,
             Такъ юноши за нимъ стремятся для побдъ.

                       И видится сей мужъ мн ратью окруженный,
             Царемъ, Боярами и войскомъ уваженный,
             Сiяющъ, какъ луна между звздами въ тм,
   310          Въ душ усердiемъ и славой во ум,
             О Царь! вщаетъ онъ, меня найдетъ побда,
             Во браняхъ твоего держащагося слда!
             Коль царству предлежитъ опасность и бда,
             Не страшенъ пламень мн, ни вихри, ни вода.
   315          Россiяне къ трудамъ и къ слав сотворенны;
             (Отечествомъ своимъ лишь былибъ ободренны.)
             Надежду слово то во всхъ произвело,
             Весельемъ Царское внчалося чело,
             И вскор онъ Царя и ратниковъ оставилъ,
   320          Онъ съ третью воинства на Тулу путь направилъ.

                       Ханъ Крымскiй между тмъ Рязань уже претекъ;
             Какъ змiй великiй хвостъ, различны войски влекъ;
             Куда ни падали изъ рукъ его удары,
             Везд лилася кровь, раждалися пожары.
   325          На бурныхъ крылiяхъ когда Борей паритъ,
             Что встртится ему, все ломитъ и валитъ;
             Высоки зданiя, дремучiй лсъ объемлетъ,
             Шумитъ, и въ ярости онъ треску ихъ не внемлетъ.
             На разрушенiе Россiи устремленъ,
   330          Свирпый Исканаръ разитъ, беретъ во плнъ.
             Россiйской кровiю Сеитъ везд алкаетъ,
             Младенцовъ убивать Ордынцовъ подстрекаетъ;
             Велитъ потоки слезъ и вопль пренебрегать,
             Россiянъ не щадить, ихъ грады пожигать.
   335          Сей старецъ, въ бшенств и во свирпств яромъ,
             Защитникомъ своимъ ругался Исканаромъ;
             Подъ видомъ, будто бы закону онъ радлъ,
             И мыслями его и войскомъ овладлъ;
             И злоб ни на часъ не зная утоленья,
   340          Кровавыя давалъ Ордынцамъ наставленья.
             Такъ гордость завсегда является страшна,
             Подъ видомъ святости гд кроется она;
             Какъ руки, крестъ нося, она окровавила,
             Сiе нещастная Америка явила.
   345                    Сеитъ сугубою прельщаетея алчбой:
             Любовь злодю льститъ и кроволитный бой;
             Несытый Крымскаго владтеля услугой,
             Плнился Ремою Сеитъ, его супругой,
             И къ цли гнусныя желанья довести,
   350          Принудилъ съ воинствомъ Царя на брань ийти.
             Но нжная сiя въ любви Махометанка,
             Природой сущая была Иллирiянка;
             Когда оружiя разтратятся у нихъ,
             Кидали во враговъ они дтей своихъ,
   355          И варварки сiи ихъ члены разрывали;
             Противниковъ своимъ рожденьемъ убивали.
             Отъ крови таковой и Рема родилась;
             Она любви во плнъ, не сил отдалась,
             И ставъ прельщенная прекраснымъ Исканаромъ,
   360          Любила завсегда супруга съ нжнымъ жаромъ;
             Но видя, что его изъ стнъ влечетъ война,
             Слезами удержать пришла Царя она.
             Сему противилась въ Сеит страсть возженна;
             Онъ рекъ, что безъ него не будетъ брань ршенна;
   365          Что въ будущихъ длахъ ему дающiй свтъ,
             Открылъ ему сiе пророкъ ихъ Махометъ,
             И будетъ имъ однимъ попранна вся Россiя.
             Скрывали злую мысль и страсть слова такiя.
             Тогда вообразивъ воительный свой полъ,
   370          Оставя роскоши, спокойство и престолъ,
             Не могши въ жизни быть одна благополучна,
             Съ супругомъ Рема быть желаетъ неразлучна:
             Отправилась на брань, и страхи купно съ нимъ.
             Утхи потерялъ Сеитовъ умыслъ симъ;
   375          Однако наущенъ коварствами своими,
             И старецъ сей пошелъ для Ремы въ поле съ ними.

                       Тогда алкающихъ вступить съ Россiей въ бой,
             Срациновъ пригласилъ военной Крымъ трубой,
             Которыя уснувъ во тм Махометанства,
   380          Врагами вчными остались Христiянства.
             Но сихъ сподвижниковъ сраженье и война,
             Была съ суровостью грабителей равна;
             Не брань ласкала имъ, ни мужество, ни слава:
             Корысть ихъ цль была, а смерть людей забава,
   385                    Склоняетъ подъ свои знамена Исканаръ,
             Нагайскихъ, жаждущихъ сраженiевъ, Татаръ.
             Сiи отъ береговъ Уфимскихъ удалились,
             И странствуя въ степяхъ, близь Крыма поселились;
             Не знаютъ класами сiи покрытыхъ нивъ,
   390          Ни сладкаго плода, ни масличныхъ оливъ.
             Не изнуряя силъ надъ пашнею трудами,
             Обилуютъ млекомъ и многими стадами;
             Въ походахъ воинство безбдствуетъ сiе:
             Кони ихъ пища имъ, а кровь ихъ питiе;
   395          Гд отдыхъ есть для нихъ, тамъ зрится и трапеза;
             Броня ихъ сплетена изъ мягкаго желза;
             Закрыты ею вкругъ въ сраженiи они,
             Желзны кажутся подъ ними и кони;
             Набги быстры ихъ въ сосдственны предлы;
   400          Оружiе у нихъ кинжалъ, копье и стрлы,
             Впуская варвары въ желзо смертный ядъ;
             Лишаютъ жизни вдругъ, кого мечемъ разятъ;
             И стрлы въ высоту отъ ихъ луковъ пущенны,
             Проходятъ сквозь тла изъ облакъ возвращенны.
   405          Но долго ратники сражаться не могли,
             И малый зря уронъ, отъ брани прочь текли.
             Сiи воители, искавъ блаженства, нын
             Въ подданство принесли сердца ЕКАТЕРИН.

                       Защитникамъ своимъ отважнымъ Крымцамъ въ дань,
   410          Оружья огненны устроила Казань,
             И злобу въ ихъ сердца противъ Москвы вливала.
             Сей хитростью Казань унывша уповала,
             Россiйской храбрости паренiе пресчь,
             И брань, кроваву брань къ другой стран отвлечь.
   415                    Но тщетно мыслiю твоей надежда водитъ;
             Подъемлетъ Богъ перунъ, Казань! твой рокъ приходитъ.

                       На силы опершись Ордынскiя она,
             Спокойства зрлася и радости полна;
             Уже союзниковъ въ Одоевск встрчала,
   420          И заключенну смерть въ пищаляхъ имъ вручала.

                       Такiя воинства Ханъ Крымскiй къ Россамъ влекъ,
             Какъ бурный вихрь шумя, подъ Тулу онъ притекъ;
             Часть войска разославъ о ихъ на промыслъ пищ,
             Устроилъ на брегахъ Упинскихъ становище;
   425          И дать начальникамъ и ратникамъ пиры,
             Онъ златомъ тканыя разставилъ вкругъ шатры;
             Пограбленною онъ корыстью веселится,
             И кровью Россiянъ съ чиновными длится.

                       Но Рема не могла слокойна быть одна;
   430          Присутствуетъ въ пирахъ задумчива, блдна;
             Съ супругомъ вмст бывъ, не чувствуетъ покою,
             Дары его беретъ дрожащею рукою:
             Убранства къ ней или невольницъ привлекутъ,
             Слезъ токи у нее, какъ градъ изъ глазъ текутъ;
   435          Отъ злата зрнiе и пищи отвращала;
             Слезами будущу погибель предвщала.

                       На прелести ея взирающiй Сеитъ,
             Москва отъ насъ близка! вздыхая говоритъ;
             Мы скоро съ пламенемъ войдемъ въ сiю столицу,
   440          Увидишь падшу ихъ къ твоимъ ногамъ Царицу;
             Возложишь на себя Россiйскiй ты внецъ:
             Пришелъ держав сей, уже пришелъ конецъ!
             Смотрящiй въ ночь сiю на круги я небесны,
             Постигнулъ таинства для смертныхъ неизвстны:
   445          Я видлъ въ воздух всей нашей рати строй,
             И вдругъ Россiяне дерзнули съ нами въ бой;
             Среди военнаго движенiя и жара,
             Позналъ я храбраго предъ войскомъ Исканара;
             Какъ молнiею онъ, Россiянъ поражалъ,
   450          Вс силы сокрушилъ, Московскiй Царь бжалъ;
             Конечно сбудется виднье мною зримо;
             Но стань предъ войсками, о Царь! необходимо….
             Внимали вс тому, что старецъ сей вщалъ,
             Оцъ Хана паче всхъ сей баснью восхищалъ.
   455                    Согласенъ съ старцемъ онъ, но Рема не согласна;
             Отважность для нея супружняя опасна;
             Ей кажется, что онъ обратно не придетъ,
             Не выпущу его, рыдая вопiетъ;
             Владтеля хранить всхъ воевъ должно бол;
   460          Коль онъ пойдетъ, и я пойду въ кроваво поле!
             Когда глав его коснется вражiй мечь,
             То кровь моя должна съ супружней кровью течь!
             У стремени его я буду неотступно;
             Побды лавръ приму, иль смерть приму съ нимъ купно.
   465          Вс средства хитрости Сеитъ употребилъ,
             И Рему быти съ нимъ во стан убдилъ.
             Но Курбскiй въ шествiи минуты изчитаетъ,
             И съ войскомъ пламеннымъ лсъ, горы прелетаетъ;
             Одолваетъ гладъ, одолваетъ сонъ.
   470          Приближился уже къ предламъ Тульскимъ онъ,
             И возвратилъ сему трепещущему граду,
             Спокойство, тишину, надежду и отраду.
             Тамъ видя жители съ высокихъ Крымцовъ стнъ,
             Мечтали грозну смерть, свою напасть и плнъ,
   475          И помня страшныя Ордынскiя набги,
             Слезами горькими омыли тучны бреги;
             Но Курбскаго въ нощи почувствуя приходъ,
             Въ немъ видитъ Ангела защитника народъ.

                       Дрожащая луна на небеса восходитъ,
   480          Блистательныхъ Плеядъ и Скорпiю выводитъ;
             Желая воинству отдохновенье дать,
             Подъ Тулой Курбскiй сталъ разсвта ожидать.
             Онъ зналъ, что Исканаръ съ грабительной толпою,
             Свой станъ разположилъ и войски надъ Упою.
   485          Сей рыцарь воинство примромъ восхищалъ,
             И ратниковъ собравъ, сiи слова вщалъ:
             Въ подпору малый сонъ принявъ изнеможенью,
             Незавтре съ Крымцами готовьтеся къ сраженью.
             Вы помните, что Царь веллъ намъ побдить,
   490          И должны мы его желанью угодить;
             Не златомъ Крымскимъ васъ, о други! обольщаю,
             Не Исканаровъ станъ добычей общаю,
             Не гнусная корысть зоветъ ко брани насъ,
             Спасенье общее, и нашей славы гласъ.
   495          Вниманiе свое на Тулу обратите,
             Тамъ вс вамъ вопiютъ: спасите насъ! спасите!
             Намъ должно кровью ихъ своею искупить;
             Подите храбрый духъ сномъ краткимъ подкрпить.
             Вздремали ратники; и бывшу утру рану,
   500          Ко Исканарову ихъ Курбскiй двигнулъ стану.
             Тамъ роскошь гнусная, устроивъ гордый тронъ,
             Простерла на своихъ любимцевъ томный сонъ:
             Не брань кровавая не острiе желза;
             Имъ зрится сладкая въ мечтанiи трапеза.
   505          Неосторожности являющiй примръ,
             Надъ стражей крылiя глубокiй сонъ простеръ,
             Которая въ мечт Москву пренебрегала,
             Врата и валъ, глаза сомкнувши, облегала.

                       Но Курбскiй, презрящiй не равный съ ними бой,
   510          Даетъ къ сраженью знакъ звучащею трубой.
             Сей звукъ подобенъ былъ удару громовому,
             Который бросилъ огнь къ трепещущему дому,
             Отъ Крымцовъ сонъ бжитъ, ихъ будитъ смертный страхъ.
             Какъ бурный вихрь, крутясь, подъемлетъ въ пол прахъ,
   515          Такъ близкая напасть и смерть отвсюду зрима,
             Подъемлетъ воинство притекшее отъ Крыма.
             Бгутъ къ оружiю, текутъ къ своимъ конямъ,
             Ступаютъ, ихъ искавъ, по собственнымъ бронямъ;
             Въ отчаянь, когда своихъ людей встрчаютъ,
   520          Въ шатры кидаются, и видть Россовъ чаютъ.

                       Облекся наконецъ бронями Исканаръ,
             И выбжавъ зоветъ разсянныхъ Татаръ:
             О робкiе! вскричалъ, спасетъ ли войски бгство?
             Пойдемъ, и упредимъ отпоромъ наше бдство!
   525          Внимая рчь его, пускала стонъ Упа,
             И ратная кругомъ стсняется толпа.
             Сеита вспомнивъ Ханъ, напасть пренебрегаетъ,
             Исторгнувъ острый мечь, на валъ одинъ взбгаетъ.
             Когда предъ войскомъ онъ звучащъ бронями текъ,
   530          Супругу отъ него Сеитъ въ шатеръ отвлекъ;
             Ей тамо подтердилъ небесное виднье,
             Съ совтомъ съединивъ къ покорству принужденье.

                       Отъ Россовъ Исканаръ Ордынцовъ защищалъ,
             Рукою острый мечь толь быстро обращалъ,
   535          Что молнiями онъ въ рукахъ его казался,
             И смерть вносилъ въ сердца, кому во грудь вонзался.
             Отважный духъ въ его дружин возгорлъ;
             На Россовъ сыплется шумящихъ туча стрлъ;
             На шлемы падаютъ он сгущеннымъ градомъ,
   540          И разтравляются глубоки раны ядомъ.
             Россiяне на валъ разсвирпвъ летятъ,
             Но копiи, какъ лсъ, противу ихъ звучатъ;
             Надежда ратниковъ близь Хана умножаетъ,
             И туча воиновъ другую отражаетъ.
   545                    Но Курбскiй видящiй, что храбрый Исканаръ
             Единый подкрпилъ и въ брань привлекъ Татаръ,
             Злодя общаго въ семъ Хан ненавидитъ;
             Но въ немъ достойнаго противуборца видитъ.
             Какъ съ горнихъ мстъ звзда летящая въ ночи,
   550          Течетъ, склонивъ копье, сквозь копья и мечи,
             Щитомъ тяжелымъ грудь широку покрываетъ;
             Предъ валомъ ставъ, Царя къ сраженью вызываетъ!
             Пустился Исканаръ львомъ страшнымъ на него,
             И хощетъ копiемъ ударить въ грудь его;
   555          Но Курбскiй твердый щитъ противъ копья уставилъ;
             И самъ подобное орудiе направилъ;
             Ломаютъ ихъ они, другъ друга не язвятъ,
             И древки съ трескомъ вверьхъ по воздуху летятъ.

                       Герои на мечи надежду возлагаютъ;
   560          Какъ будто два луча мгновенно изторгаютъ.
             Сразилися они; подъ Курбскимъ конь падетъ;
             Оставивъ онъ коня, противуборца ждетъ,
             Который на него взоръ пламенный возводитъ;
             Ршить ужасный бой, съ коня и самъ низходитъ.
   565          Блеснули молнiи, мечи ихъ вознеслись,
             Ударились, и вкругъ удары раздались;
             У предстоящихъ войскъ ударъ смыкаетъ взоры,
             Онъ съ шумомъ пробжалъ сквозь рощи и сквозь горы.
             Отважный Исканаръ разскъ у Князя щитъ;
   570          И Курбскiй, ставъ теперь сопернику открытъ,
             Ни младости Царя, ни мужеству не внемлетъ,
             Свой мечь обими руками вдругъ подъемлетъ,
             И будто тяжкiй млатъ обруша на него,
             Отскъ и шлема часть и часть главы его;
   575          Покрылся кровью Ханъ, ланиты поблднли,
             Онъ палъ; брони его какъ цпи зазвнли.
             Когда въ глазахъ его свтъ солнца изчезалъ,
             Въ послднiй воздохнувъ: О Рема! онъ сказалъ.

                       Разсыпалась стна, Россiянъ удержавша.
   580          Какъ будто бы рка, пути себ искавша,
             Которая съ вершинъ коль быстро ни текла,
             Плотиной твердою удержана была;
             Но вдругъ ее сломивъ, и чувствуя свободу,
             Бросаетъ съ яростью въ поля кипящу воду:
   585          Такъ наши ратники, сугубя гнвъ и жаръ,
             Бездушна Хана зря, ударили въ Татаръ;
             Отчаянье велитъ Ордамъ не унижаться,
             Отчаянье велитъ симъ варварамъ сражаться.

                       Но храбрость огненна, сiя душа войны,
   590          Свтилася въ лучахъ съ Россiйскiя страны;
             И робость ли сердца и зрнiя смущала,
             Иль Тула въ т часы Ордынцамъ предвщала
             Искусства, коими прославится она,
             Готовя на враговъ громъ въ наши времена.
   595          Изъ ндръ земныхъ гремятъ пищали изходящи,
             Подъемлются шары, огонь производящи;
             Мечами втвiя казалися древесъ,
             И дышетъ пламенемъ кругомъ стоящiй лсъ:
             Ордынцы дрогнули; въ крови оставивъ Хана,
   600          Какъ токи водные текутъ, текутъ изъ стана;
             Но въ мрачныхъ вихряхъ смерть, бжаща имъ во слдъ,
             Разверзивъ челюсти, взяла у ихъ передъ.
             Строптивая Орда, какъ сжатый втръ завыла,
             Предъ ними смерть стоитъ, ихъ ужасъ гонитъ съ тыла.
   605                    Превыше ззздъ сдящъ, отверзилъ свой чертогъ,
             Подобный столпъ огню, простеръ на землю Богъ;
             Со многозвзднаго разтвореннаго Неба,
             Безсмертныхъ воиновъ, послалъ съ Борисомъ Глба,
             Сихъ юныхъ братiевъ, которыхъ Святополкъ
   610          Угрызъ во младости, какъ агнцовъ лютый волкъ.
             Держа надъ Россами внцы побдоносны,
             Два брата, молнiи кидаютъ смертоносны.

                       Духъ мщенiя въ сердцахъ Россiйскихъ возгорлъ;
             Летятъ за Крымцами скоряй пернатыхъ стрлъ;
   615          Едина казнь видна, не видно въ пол брани:
             Тотъ скачетъ на кон, нося стрлу въ гортани;
             Иной въ груди своей имя острый мечь,
             Отъ смерти думаетъ носящiй смерть утечь;
             Иной, пронзенный въ тылъ, съ коня стремглавъ валится,
   620          И съ кровью жизнь спшитъ его устами литься;
             Глаза подъемлюща катится тамъ глава,
             Произносящая невнятныя слова;
             Иной безпамятенъ въ кровавомъ скачетъ пол,
             Но конь его стремитъ на копья по невол;
   625          Отъ рыщущихъ во слдъ стараясь убжать,
             Ордынцы начали Ордынцовъ поражать:
             Братъ смертью братнею дорогу отверзаетъ;
             Въ бгущаго предъ нимъ другъ въ друга мечь вонзаетъ.
             Вопль слышанъ далеко, звукъ бьющихся желзъ,
   630          И сила Крымская валится будто лсъ.
             Погибли варвары, коль быстро ни бжали,
             На многи поприщи тла ихъ вкругъ лежали.

                       Гд славою блисталъ вчера надменный Ханъ,
             Князь Курбскiй получилъ добычей Крымскiй станъ.
   635          Но Ханомъ бывыя на промыслъ удаленны,
             Шатрами Крымскими и щастьемъ ослпленны,
             Ордынцы валъ прешли; зовутъ своихъ: и вдругъ
             Россiиски воины объемлютъ ихъ вокругъ;
             Имъ руки, ни сердца къ отпору не служили,
   640          Они оружiе къ стопамъ ихъ положили.

                       Прощаетъ Курбскiй сихъ. Тогда скрывался день,
             И ночь готовила земл прохладну тнь;
             На блдныя тла съ печалью онъ взираетъ,
             Стонъ внемля раненыхъ, слезъ токи отираетъ:
   645          Се слдствiя войны! стоящимъ говоритъ;
             И вдругъ сквозь тонкiй мракъ жену бгущу зритъ,
             Которая власы имла разпущенны,
             Ланиты блдыя и взоры возмущенны;
             Остановлялася, и вдругъ поспшно шла,
   650          Рыдала, мертвыя подъемлюща тла:
             Смотрла имъ въ лице, и прочь отъ нихъ бжала;
             Отрубленну главу въ рукахъ она держала,
             Еще имющу отверстыя глаза.
             У сей главы въ лиц являлася гроза,
   655          И кровь текла во знакъ недавнаго удара.
             Бгуща, тло зритъ лежаща Исканара;
             По шлему, по чертамъ, по чувствамъ познаетъ;
             Се ты, дражайшiй Князь! ты другъ мой! вопiетъ;
             И въ Россовъ вдругъ главу отрубленну пустила,
   660          Вскричавъ: О! естьлибъ вамъ я такъ же отомстила,
             Какъ мстила Ханску смерть предателю сему,
             Ябъ жертву принесла прiятную ему!
             Остатокъ варвара, который вамъ подобенъ,
             Примите! зло творить и мертвый онъ удобенъ.
   665          Поверженна глава, творя чрезъ воздухъ путь,
             Изъ Россовъ однму ударилась во грудь;
             Хоть смертной блдностью была она покрыта,
             Познали плнники главу, главу Сеита.
             Отъ тла Курбскiй влечь нещастну повеллъ.
   670          Летятъ къ ней воины, летятъ скоре стрлъ;
             Но тщетно помощь къ сей отчаянной спшила:
             Она, увидя ихъ, кинжаломъ грудь пронзила;
             На Исканара кровь изъ сердца полилась,
             Упала, и съ Царемъ, кончаясь, обнялась.
   675                    Тогда предъ Курбскаго невольникъ приведенный,
             Военачальникомъ и войскомъ ободренный,
             Печальной повстью геройскiй духъ смущалъ:
             То Рема жизнь свою прескла, онъ вщалъ;
             Я не былъ отлученъ отъ Ремы на минуту;
   680          Когда познали мы свою судьбину люту,
             Что Исканара нтъ, Сеитъ въ шатеръ притекъ,
             И Рему на коня безпамятну повлекъ:
             Бжалъ я въ слдъ за нимъ. Держа ее руками,
             Между Ордынскими скакалъ Сеитъ полками;
   685          Но Рема наконецъ, сама въ себя пришедъ,
             Тоской оживлена и тысящiю бдъ,
             Обманы старцевы и хитрость вобразила,
             Сдяща вмст съ нимъ, кинжалъ въ него вонзила.
             Я Рему зрлъ тогда подобну страшну льву,
   690          Отскшую мечемъ Сеитову главу.
             Ни плачь мой, ни боязнь ее не удержала,
             Обратно со главой сюда она бжала.
             Царицу удержать, сюда склонилъ я путь,
             Сюда, дабы на смерть толь горестну взглянуть!
   695          Но Курбскiй, утоливъ на Исканара злобу,
             Веллъ единому предать два тла гробу,
             Слезами ихъ любовь нещастну оросилъ,
             И горесть нкую подъ лаврами вкусилъ.

                       Симъ кончилась война, возженная отъ Крыма,
   700          Которая была опасной прежде зрима;
             И Князь, усердiемъ къ отечеству разженъ,
             Внчанный лаврами и славой окруженъ,
             Какъ быстрая стрла Россiянъ достигаетъ;
             Онъ лавры ко стопамъ Царевымъ полагаетъ,
   705          Вщая: Iоаннъ! прими внцы сiи;
             Не мн принадлежатъ, но суть они твои.
             Твоими прiобрлъ побду я полками,
             И Крымцовъ изтребилъ ихъ щастьемъ, ихъ руками!
             Велика слава то, но слава не моя;
   710          Ихъ въ брани мужества свидтель только я,
             Яви щедроты имъ въ угрозу побжденнымъ,
             И я почту себя за трудъ мой награжденнымъ.
             Объемлетъ Курбскаго какъ друга Iоаннъ;
             Восплъ хвалы ему, восплъ Россiйскiй станъ;
   715          На храбрыхъ ратниковъ Монаршею рукою
             Щедроты излились обильною ркою,
             Усердiе въ сердцахъ Россiйскихъ возрасло,
             И бодрыхъ воиновъ умножилось число;
             Простерся по сердцамъ сердитый пламень брани,
   720          И тако двигнулись Россiяне къ Казани.
             Молва на крылiяхъ предъ ней въ Казань паритъ,
             Несутъ оковы къ вамъ! Ордынцамъ говоритъ;
             Россiйскихъ войскъ число числомъ языковъ множитъ;
             За Волгой сетъ страхъ, Казань томитъ, тревожитъ.
   725          Едина во своей Сумбека слпот,
             Короной жертвуетъ любовной сует;
             Но то, чмъ духъ ея питается и льстится,
             То скоро въ пагубу Сумбек обратится.