Собрание сочинений

                       Какимъ превратностямъ подверженъ здшнiй свтъ!
             Въ немъ блага твердаго, въ немъ врной славы нтъ;
             Великiя моря, лса и грады скрылись,
             И царства многiя въ пустыни претворились;
   5          Гремлъ побдами, владлъ вселенной Римъ,
             Но слава Римская изчезла яко дымъ;
             И небо никому блаженства не вручало,
             Котораго бъ лучей ничто не помрачало.
             Не можетъ щастiя не меркнуть красота;
   10          И въ солнц и въ лун есть темныя мста!

                       Кругомъ сдящiя на олтар Фортуны,
             Красуются цвты и страшные перуны.
             Ко слав Iоаннъ цвтами прежде шелъ,
             Но терномъ встрченъ былъ, и зло преодоллъ;
   15          Попралъ влекущее его во адъ коварство,
             И спасъ терпнiемъ отъ бдства государство.

                       Внчалась класами Церерина глава,
             И солнце въ небесахъ горло въ знак Льва;
             Сей знакъ, щастливый знакъ, предзнаменуетъ войску
   20          И храбрость пламенну, внецъ и втвь геройску.

                       Уже кипящая подъ веслами вода
             Носила по Ок Россiйскiя суда;
             Надежд, ревности и щастiю врученны,
             Плывутъ снарядами и пищей отягченны;
   25          Прiемлютъ Волжскiя шумящiя струи
             На влажныя свои хребты суда сiи;
             И гласы трубныя далеко раздаются;
             Въ ркахъ брони звучатъ, въ Коломн слезы льются.

                       Другую войска часть со стнъ сей городъ зритъ,
   30          Которая на брань, какъ стадо птицъ, паритъ.
             Стонаетъ тучный брегъ подъ ратными полками,
             И пыль густыми ихъ объемлетъ облаками,
             Скрываются они за крутизною горъ;
             Слухъ внемлетъ псни ихъ, но войскъ не видитъ взоръ,
   35          И будто на своихъ дтей еще взираютъ,
             Отъ стнъ родители къ нимъ руки простираютъ,
             И теплыя мольбы возносятъ къ небесамъ:
             Да слава двигнется во слдъ по ихъ стопамъ!

                       Какъ туча молнiи въ груди своей несуща,
   40          Перунамъ пламеннымъ свободы не дающа,
             Высокимъ зданiямъ и хижинамъ грозитъ,
             Но въ ндрахъ кроя смерть, идетъ и не разитъ;
             Толикiй гнвъ несетъ и молнiи такiя
             Къ Казани съ пламенемъ парящая Россiя;
   45          Отважность крояся среди ея полковъ,
             Ведетъ къ сраженью ихъ внизъ Волжскихъ береговъ.

                       Царь будто дв руки простеръ на брань съ Ордою,
             Одну хребтами горъ, другую надъ водою;
             Сквозь мрачныя лса, чрезъ горы полетлъ;
   50          Въ судахъ рками плыть Морозову веллъ.
             Довольство по струямъ не робкою рукою
             Влекло сiи суда средь мирнаго покою;
             Единой храбростью сердца обременивъ,
             Тамъ шествуютъ полки среди обильныхъ нивъ;
   55          Отъ зноя кроются прохладными лсами,
             И горы громкими зыбились голосами.
             Тамъ зври дикiя къ идущимъ пристаютъ;
             И кажется, себя имъ въ пищу отдаютъ;
             Прiятныя поля, вертепы, рощей тни,
   60          Стада поющихъ птицъ, и серны, и елени,
             Совокупилось все Россiянъ услаждать,
             Вс вещи двигнулись Казанцовъ побждать.
             Тамъ паству тучную луга готовятъ злачны;
             Тамъ жажду утолять, бiютъ ключи прозрачны;
   65          Приносятъ Нимфы имъ Помонины дары;
             То зрится не походъ, но вчные пиры.

                       Израилю въ пути столпъ огненный предходитъ;
             Россiянъ пламенна къ побдамъ храбрость водитъ.
             Какъ будто изъ бреговъ поднявъ хребетъ рка,
   70          И паствамъ и лугамъ грозитъ издалека,
             Долины и поля объемлюща въ начал,
             Сурове течетъ, чмъ валъ кидаетъ дал;
             Наполнивъ шумомъ водъ пещеры и лса,
             И зданiя влечетъ и горды древеса:
   75          Такъ воинство на брань Россiйское дерзало.
             Но щастiе свою неврность оказало;
             Уже отчаянье тревожило Татаръ;
             Мечтался имъ Сеитъ, мечтался Исканаръ.

                       Уже Россiйскихъ войскъ великая громада,
   80          Касалась древняго Владимирскаго града.
             Тамъ видно озеро извстныхъ мутныхъ водъ,
             Которыя зоветъ бездонными народъ.
             И градъ обрушенный мечтаетъ быть во ономъ,
             Вщающiй свою погибель частымъ звономъ.
   85          Минуя воинство плачевныя брега,
             Преходитъ градскiя зеленыя луга;
             Извстной въ древности нещастьями столицы,
             Открылися вдали Владимирски бойницы.
             Тамъ видимы еще среди крутыхъ бреговъ
   90          Остатки мшистыя пловучихъ острововъ;
             Всечасной казнiю они изображаютъ,
             Коль строго Небеса убiйцевъ поражаютъ;
             И предка Iоаннъ напомнивъ своего,
             Сiе прочелъ въ слезахъ въ надгробiи его:
   95                    Боголюбиваго разторгли, яко зври,
             Свирпы братiя Кучковой злобной дщери;
             Георгiй симъ врагамъ за брата отомстилъ,
             Во гробы заключивъ, живыхъ на дно пустилъ.
             Земля не емлетъ ихъ, вода въ себя не проситъ,
   100          Подъ видомъ острововъ до днесь убiйцевъ носитъ;
             Покрыты тернiемъ поверьхъ воды живутъ,
             И кажется, еще въ своей крови плывутъ.

                       Царь въ сердц впечатлвъ Ордынски разоренья,
             Направилъ быстрый ходъ враговъ для усмиренья,
   105          Уже онъ Муромски предлы прелеталъ,
             И Нижнiй-градъ идущъ къ Велетм миновалъ;
             Оставивъ Суздальскихъ владтелей столицу,
             Вступилъ Россiйскiя державы на границу.
             Тамъ видитъ ярости Казанскiя слды,
   110          Разлившiяся вкругъ какъ быстрый токъ воды;
             Взведетъ ли Iоаннъ слезами полны взоры
             На долы томныя, на возвышенны горы,
             На храмы Божiи, на селы, на пески,
             Все ризой черныя одяно тоски;
   115          Въ крови, казалося, созженны домы тонутъ,
             Дымятся вкругъ поля, лса и рки стонутъ.
             Пролей со мной, пролей, о Муза! токи слезъ,
             Внимая плачь вдовицъ и тяжкихъ звукъ желзъ.

                       Печальны матери воителей встрчаютъ,
   120          У коихъ скорби взоръ и лица помрачаютъ;
             Терзая грудь свою, едина вопiетъ:
             Мой сынъ, любезный сынъ! Тебя во свт нтъ!
             Я видла его кинжаломъ пораженна,
             Моя надежда съ нимъ и пища погребенна;
   125          Отмстите за него!… Упала ницъ она,
             И вышла изъ нее душа тоски полна.

                       Безчеловчную Ордынску помня ярость,
             Подъемлется съ одра трепещущая старость;
             На домъ свой указавъ дрожащею рукой:
   130          Отсюду похищенъ, вщаетъ, мой покой!
             Не давно набжавъ грабители суровы,
             Взложили на моихъ дтей при мн оковы.
             Къ отмщенью видящiй удобные часы,
             Подъ шлемомъ блыя скрываетъ онъ власы;
   135          И старцы многiе, мечей внимая звуки,
             Берутъ оружiе въ трепещущiя руки,
             Едва бiющуся щитомъ покрыли грудь;
             Казалось, лебеди летятъ съ орлами въ путь.
             Полуумершу плоть надежда оживила;
   140          И будто втвiя отъ корени явила:
             Такъ бодрость на челахъ у старцовъ процвла,
             Котора скрытою, какъ въ пепл огнь, была.
             Безсильны отроки, примромъ ободренны,
             Во храбрыхъ ратниковъ явились претворенны.
   145                    Въ долин древнiй дубъ простерши тнь стоялъ,
             Тамъ корень у него токъ водный напоялъ;
             Единъ изъ жителей Царя къ нему приводитъ,
             Онъ гордое на немъ писанiе находитъ:
             Народамъ симъ велитъ свирпая Казань
   150          Въ залогъ дтей привесть, свое имнье въ дань;
             И естьли въ лунный кругъ та жертва не приспетъ,
             То вся сiя страна навки запустетъ;
             Россiйской кровiю омоются поля,
             И будетъ пламенемъ пожерта ихъ земля.
   155                    Что длать намъ теперь? нещастный вопрошаетъ
             Царя, которому промолвить гнвъ мшаетъ,
             Но скрывъ досаду, рекъ: Дадимъ Казанцамъ дань;
             Не злато, не сыновъ, дадимъ кроваву брань,
             Пускай отъ здшнихъ странъ сiи сыны любезны
   160          Не узы понесутъ, но огнь, мечи желзны!

                       Воздвигли жители какъ море общiй гласъ:
             Веди, о Государь! скоряй къ Казани насъ!

                       Тогда предсталъ Царю, кипящему войною,
             Почтенный нкiй мужъ, украшенъ сдиною;
   165          И тако рекъ ему: Гряди противъ Татаръ!
             Однако укроти на время ратный жаръ:
             Ихъ пламень, Государь, въ ихъ сердц не простынетъ,
             А слава и тебя конечно не покинетъ;
             Свое стремленiе, свой подвигъ удержи,
   170          На лунный оборотъ походъ свой отложи;
             Не мерзостный подлогъ въ мои слова вмщаю:
             Для блага общаго я истинну вщаю.
             Когда ты поспшишь желанною войной,
             Войною на тебя возстанетъ жаръ и зной;
   175          И долженъ братися не съ робкою Ордою,
             Но съ воздухомъ, съ огнемъ, съ землею и водою.
             О Царь! Движенiя военны потуши;
             Бдою общею для славы не спши.

                       Глаголы старика, сдиной умащенна,
   180          Какъ будто слышались изъ храма освященна,
             И напояли всхъ какъ сладкая роса.
             Но Царь сказалъ, глаза возведъ на небеса:
             О Боже! Ты то зришь, что я не ради славы,
             Но для спасенiя сражаюся державы;
   185          А естьли истребить желаетъ Небо насъ,
             Россiя вкуп вся, да гибнемъ въ сей мы часъ!
             Но ты, премудростью исполненный небесной,
             О старче! о длахъ предбудущихъ извстной;
             Взведи глаза кругомъ, и слухъ твой приклони,
   190          Услышишь вопли здсь, увидишь вкругъ огни;
             Младенцы видимы, о камень пораженны,
             Текуща кровь въ поляхъ и домы въ прахъ созженны,
             Повелваютъ намъ отмщеньемъ поспшать;
             Зря слезы, можно ли отмщеньемъ не дышать?
   195                    Когда Царева рчь сей страхъ изображала,
             Вдругъ два, блдный видъ имюща, вбжала;
             Скрывающи ея увядшiя красы,
             Прилипли ко лицу заплаканну власы;
             Потокомъ слезъ она стенящу грудь кропила,
   200          И руки вознося, къ Монарху возопила:
             Неси, о Государь! къ Казани огнь и мечь,
             Вели ты воды вкругъ, вели ихъ землю жечь;
             Да воздухъ пламенемъ Ордынцамъ обратится;
             Но что? ужъ мой супругъ ко мн не возвратится!
   205          Я смертью многихъ Ордъ не возвращу его,
             И жертва лучшая конецъ мой для него;
             Вонзите, кто ни есть, мн мечь во грудь стенящу!
             Пустите душу вонъ къ любезному хотящу!
             Скончайте съ жизнiю и муку вдругъ мою!
   210          Стыда я моего предъ вами не таю:
             Любовной страстiю къ нещастному возженна,
             Уже была я съ нимъ закономъ сопряженна;
             Уже насъ брачныя украсили внцы:
             Какъ въ самый оный часъ, всеобщихъ бдъ творцы,
   215          Казанцы лютые въ Господнiй храмъ вломились,
             И брачныя свщи въ надгробны претворились;
             Оковы нжныя, связующiя насъ,
             Кровавыя мечи разторгли въ оный часъ;
             Влекомый мой супругъ отъ глазъ безчеловчно,
   220          На мсто: я люблю! сказалъ, прости мн, вчно!
             Рвалася я изъ рукъ, произносила стонъ,
             Но дал что вщать?… Поруганъ и законъ!
             Скитаюся въ лсахъ, я странствую въ пустын,
             То завтра льщусь найти, чего не вижу нын;
   225          По камнямъ бгаю при солнц, при лун,
             Нигд не встртится супругъ любезный мн.
             О небо! о земля! хоть тнь его явите;
             Но что вы медлите? Грудь вскройте, сердце рвите!
             При семъ во вс страны кидаяся она,
   230          Поверглась на копье, разсудка лишена,
             И воина въ рукахъ копье сiе держаща,
             Омыла кровiю лицемъ къ лицу лежаща.

                       Въ сiи печальныя и страшныя часы,
             Подъемлются у всхъ отъ ужаса власы;
   235          Царь въ сердц горести носящiй остро жало,
             Ко старцу обратясь, вщалъ: Еще ли мало!
             Еще ли мало намъ причинъ спшить на брань?
             И тартару сiя была страшна бы дань;
             Простительно ли намъ, судьбину видя люту,
   240          Отсрочивать войну хотя одну минуту?
             Орды свирпыя мгновенно притекутъ,
             Народъ, и съ нимъ тебя въ неволю повлекутъ;
             Иное быть Царемъ, иное жить въ пустын;
             Не длай намъ препятствъ, и не кажись отнын.
   245                    Но старецъ Царскою грозой не укрощенъ,
             Отвтствовалъ Царю, бывъ свыше просвщенъ:
             Живуща храбрость въ васъ, хоть день, хоть годъ продлится,
             Отъ пламенныхъ сердецъ, о Царь! не удалится;
             Но ежели врагамъ отмщая и грозя,
   250          Теб противъ судьбы не воевать не льзя,
             Гряди въ опасный путь! Желанье ты исполнишь,
             Однако нкогда о старц ты напомнишь;
             Обременяй себя и воинство трудомъ:
             Ты все бы побдилъ, но съ меньшимъ бы вредомъ;
   255          Усплъ бы самъ себя во брани ты прославить;
             Но бдствъ хочу твоихъ едину часть убавить.
             Нещастну меньше быть принужу я тебя:
             Возьми сей щитъ, носи на рам у себя,
             И знай, когда его поверхность потемнетъ,
   260          Что тяжкiй грхъ въ теб по сердцу плевы сетъ;
             И что премудрости сiянье потуша,
             Унизилась твоя великая душа.
             Сей щитъ изображалъ смшенныя стихiи,
             Которы надъ главой носились у Россiи;
   265          Но страшну оныхъ брань Владимиръ укротилъ,
             Когда страны свои крещеньемъ просвтилъ;
             Очистивъ мракъ души черезъ священну воду,
             Какъ солнце, свтъ излилъ подвластному народу;
             Благочестивою онъ врой окруженъ,
   270          Ни плачу не внималъ, ни воплю милыхъ женъ;
             Молитвы жречески и лесть пренебрегаетъ;
             Во Днепръ гремящаго перуна низвергаетъ;
             Кумира страшнаго прiявшая волна,
             Нахмурясь у бреговъ являлася черна;
   275          На брег, благодать гд тартаръ побдила,
             Видна съ Денницей брань небесна Михаила;
             Ни Позвидъ, вихрей царь; ни грозный Чернобогъ,
             Владимира смягчить ни укротить не могъ;
             Ни сынъ роскошныя и сладострастной Лады,
   280          Сооружающiй житейскiя прохлады,
             Котораго во тм Владимиръ обожалъ,
             Полель отъ молнiевъ его не избжалъ;
             Усладъ, питающiй обманчивыя страсти,
             Вс боги зрлися разрушены на части.
   285          Тамъ спяща зрлась смерть, братъ смерти грхъ, уснулъ;
             Отверзтыя уста стенящiй адъ сомкнулъ.
             Когда всей мыслью Царь въ картины углубился,
             Въ то время старецъ, щитъ вручивый, удалился.
             Скорбя, что имяни его не вопросилъ,
   290          О старче! въ дух Царь геройскомъ возгласилъ:
             Колико ты ни правъ въ пророчеств гремящемъ,
             Коснти не могу мн въ дл предлежащемъ;
             Одно исполню то, что щитъ беру съ собой;
             Велите знакъ подать къ движенiю трубой!
   295                    Вельможи сходну мысль съ начальникомъ имли,
             И ратные полки какъ буря возшумли,
             Покрылъ сгущенный прахъ сiянiе небесъ!
             Царь шествовалъ къ лугамъ, гд есть Саканскiй лсъ;
             Въ предлахъ, скипетру Россiйскому подвластныхъ,
   300          Везд встрчается и стонъ, и плачь нещастныхъ;
             Стрлами ужаса гонимы изъ домовъ,
             Сокрылись жители во глубину лсовъ;
             Надежне для нихъ среди зврей жилище:
             О чадахъ не радятъ, о паств ни о пищ;
   305          Волы забывъ яремъ, безъ пастыря ревутъ,
             И странствуя въ лугахъ, траву поблеклу рвутъ;
             Стада, призрнiя и прежнихъ нгъ лишенны;
             Тамъ селы видимы въ пустыни превращенны;
             Повсюду бдности и смертной грусти видъ,
   310          Слды мучительства, насилiя, обидъ.

                       Примтивъ Царскiй взоръ, печалью омраченный,
             Адашевъ, другъ его, взаимно огорченный,
             Не покидающiй сей мужъ нигд Царя,
             Вщалъ ему, насквозь Монарше сердце зря:
   315          Почтенна скорбь твоя! О дтяхъ ты жалешь;
             Но щастливъ ты, что имъ отцемъ ты быть успешь;
             Смотри, о Государь! на подданныхъ твоихъ:
             Ты, можетъ быть, считалъ въ довольств полномъ ихъ;
             Льстецы, которые престолъ твой окружали,
   320          Ихъ въ райскомъ житiи теб изображали.
             Когда бы ты, чужимъ повривъ словесамъ,
             На скорби не взглянулъ, на ихъ печали самъ,
             Ты, ставъ бы уловленъ стьми совтовъ вредныхъ,
             Льстецовъ бы наградилъ, а сихъ бы презрилъ бдныхъ;
   325          А естьлибъ вопли ихъ къ престолу и дошли,
             Самихъ бы ихъ виной толикихъ бдъ почли,
             Сокрылибъ слезы ихъ, гоненiя, обиды,
             Несправедливые и вымышленны виды.
             Бываетъ часто Царь лукавствомъ уловленъ;
   330          Съ народомъ онъ стной великой раздленъ,
             И естьли взоръ когда на подданныхъ возводитъ,
             Онъ радость на челахъ написанну находитъ;
             Но тщательнаго имъ въ себ явить отца,
             Ты долженъ разбирать не лица, но сердца;
   335          Вниманья каждый вздохъ на трон удостоить;
             Тогда познаешь, какъ народно благо строить;
             Нещастны жители примры подаютъ;
             Ты видишь, тщетноль здсь на небо вопiютъ?
             Когда бы, Государь, вельможамъ ты поврилъ,
   340          И самъ бы скорби ихъ пучины не измрилъ:
             Чрезъ годъ бы здшнiй край на вки запустлъ;
             И поздно ихъ спасать, хотя бы ты хотлъ;
             Стоналибъ камни здсь, земля бы трепетала,
             А лесть бы и тогда хвалы теб сплетала!
   345          Когда бы въ праздности ты былъ сихъ бдъ творцемъ,
             Тебя бы нарекли ласкатели отцемъ.
             Теперь преубжденъ печали ихъ виною,
             Блаженство хочешь имъ доставити войною;
             Гряди, и доставляй! То правда, что война
   350          Для мудраго Царя быть цлью не должна;
             Но естьли общее спокойство кто отъемлетъ,
             Тогда отечество и мощь его не дремлетъ;
             Стремится молнiи и громы отвращать:
             Спасенья общаго не можно запрещать.
   355          Ты правъ во подвигахъ, но ты имеешь средство,
             Безъ брани отвратить отъ странъ полночныхъ бдство;
             Яви Божественной величество души,
             Отправь посла въ Казань, къ твоимъ врагамъ пиши:
             Когда свирпость ихъ и наглость усмирится,
   360          Мятежъ отринется, гордыня покорится;
             Когда грабежъ назадъ и плнныхъ отдадутъ,
             Твои на дерзкiй градъ перуны не падутъ;
             Великодушiемъ ты больше славенъ будешь,
             И старцевыхъ угрозъ межъ тмъ, о Царь! избудешь.
   365          Не страшны мн они, вщаетъ Iоаннъ,
             Мн мечь людей моихъ для защищенья данъ;
             Ко сохраненiю гонимыхъ и стенящихъ,
             Противъ перуновъ грудь поставлю я гремящихъ;
             Я былъ бы слабый Царь, когда бы, внемля стонъ,
   370          Народъ мой позабывъ, одинъ любилъ бы тронъ!
             Однако твоему совту внемля благу,
             Пошлю въ Казань пословъ, лишь придемъ на Свiягу;
             Но, другъ мой, можло ли когда поврить намъ,
             Злодйствомъ дышущимъ и бунтами странамъ?
   375          Колико кратъ они покорствомъ миръ купили,
             И клятву данную Россiи преступили?
             Затмилъ сердца у нихъ пророкъ ихъ Махометъ;
             И правда есть ли тамъ, гд чистой вры нтъ?
             Мн слезы, стонъ, бды, и горести народны
   380          Ужасне внимать, чмъ громъ и бури водны;
             А естьли и животъ во брани положу,
             Я кончилъ жизнь какъ Царь, кончаяся скажу.

                       Влекомымъ въ люту брань движенiемъ сердечнымъ,
             Героямъ зрлся путь къ Казани безконечнымъ,
   385          Ахъ! для чего, рекутъ, кидая смутный взоръ
             На круги времяни, на цпь слiянныхъ горъ,
             Ахъ! солнце для чего толь медленно катится,
             И вдругъ протяжность горъ въ пути не сократится?
             Почто не здвинется великiй Волжскiй брегъ,
   390          И не сугубится нашъ въ пол быстрый бгъ?
             Въ сiю минуту бы съ кичливою Казанью,
             Мы ради совершить судьбину нашу бранью.

                       Грядетъ предъ войскомъ Царь, какъ страшный брани богъ,
             И слава передъ нимъ въ гремящiй трубитъ рогъ;
   395          Орда предчувствуетъ въ груди кровавы раны!
             Приходитъ Царь къ брегамъ излучистыя Пьяны,
             Гд роскошь въ древности съ Россiянъ лавръ сняла
             И побжденному народу отдала;
             Природа вчный знакъ на сихъ брегахъ явила,
   400          Сей быстрыя рки теченье изкривила,
             И тамо кажется струямъ велитъ взывать:
             Коль мало надлежитъ на щастье уповать!
             Тамъ въ прежни времяна какъ солнце закатилось,
             Побды торжество во гробъ преобратилось.
   405                    Уже преходитъ Царь струи Медянскихъ водъ,
             Нагорный рабствуетъ Россiянамъ народъ;
             Какъ будто нкими волшебными руками,
             Мосты устроились предъ нашими полками,
             Усердiя огонь въ народахъ возгорлъ,
   410          Когда Россiйскiй къ нимъ приближился Орелъ.

                       И Царь вщалъ: не зримъ сей казни мы небесной,
             Которою грозилъ намъ старецъ безъизвстный;
             О други! естьли бы претилъ войну намъ Богъ,
             Я съ вами бы достичь до сихъ бреговъ не могъ;
   415          Прiятно и cтрадать за толь вину законну;
             Сомнительноль Казань разрушить непреклонну?
             Тамъ Божiи враги, грабители живутъ;
             Насъ вра противъ ней и правда въ брань зовутъ;
             Колико святы суть движенья таковыя!
   420          Не грабить, за себя отмщать идетъ Россiя!
             А ежели, друзья! нашъ жребiй и таковъ,
             Что мы, искавъ побдъ, падемъ во смертный ровъ:
             Окончимъ жизнь! но смерть безстрашiемъ уловимъ;
             Цвты своимъ гробамъ заране приготовимъ,
   425          Которыми почтить потомки должны насъ;
             Кто страшенъ Россы вамъ, когда самъ Богъ по васъ?
             Слова ciи какъ медъ воители вкушали,
             Они сердца у нихъ и мысли возвышали;
             Носился нкiй свтъ надъ шлемами у нихъ,
   430          И храбрость множилась отъ предвщанiй сихъ.
             Единъ Адашевъ былъ невеселъ, смутенъ, мраченъ;
             Ему казался путь успхомъ не означенъ;
             И старцовы слова, и видъ, и взглядъ его,
             По сердцу сяли сомннье у него;
   435          Онъ втайн воинство за пылкость порицаетъ.
             Духъ чистый завсегда далеко проницаетъ!
             Молчалъ, стыдящiйся движеньямъ Царскимъ льстить.
             Плачь, Муза!… Время войскъ погибель возвстить.
             Такой уставъ Небесъ, иль то судьбины тайность,
   440          Что къ пагуб близка земнаго щастья крайность.

                       Есть бездна темная, куда не входитъ свтъ,
             Тамъ всхъ источникъ золъ, Безбожiе живетъ;
             Оно геэнскими окружено струями,
             Пiетъ кипящiй ядъ, питается змiями;
   445          Простерли по его нахмуренну челу
             Развратны помыслы, печали, горесть, мглу;
             Отъ вчной зависти лице его желтетъ;
             Съ отравою сосудъ въ рук оно иметъ;
             Устами алчными коснется кто сему,
   450          Противно въ мiр все покажется тому;
             Безбожiе войны въ семъ мiр производитъ;
             Рукой писателей неблагодушныхъ водитъ,
             И ядомъ напоивъ ихъ каменны сердца,
             Велитъ имъ отрыгать хулы противъ Творца;
   455          Имя пламенникъ, съ привтствiемъ строптивымъ,
             За щастьемъ въ слдъ летитъ, предъидетъ нечестивымъ,
             Со знаменемъ предъ нимъ кровавый ходитъ бой;
             Его изчадiя гоненье, страхъ, разбой;
             Свирпство мечь остритъ кругомъ его престола,
   460          Ни рода не щадитъ, ни разума, ни пола;
             Колеблетъ день и нощь, ограду общихъ благъ;
             Оно безчинства другъ, народной пользы врагъ;
             Среди нечестiя, змiями вкругъ увито;
             Хоть сетъ зло везд, злодйствами не сыто!

   465                    Увидя, что среди блестящихъ въ неб звздъ
             Сiянiе простеръ побдоносный Крестъ,
             И что Россiяне во слдъ за громкой славой
             Несутъ въ сердцахъ войну и мечь въ рукахъ кровавой;
             Зря въ трепет ему подверженну страну,
   470          И тмы владычицу, блднющу луну,
             Безбожiе смутясь, въ отчаянь трепещетъ,
             Молнiеносные на небо взоры мещетъ:
             Увы! преходитъ власть моя, гласитъ оно,
             Низверженна съ небесъ вселенныя на дно;
   475          Послднее мое убжище теряю,
             Завидно Небесамъ, что вредъ я сотворяю;
             Но Богомъ будучи добра отчуждено,
             Я имъ, конечно имъ, на вредъ и рождено,
             И бытiе мое во связи мiра нужно;
   480          Со Благочестiемъ не льзя мн жити дружно;
             Кто сметъ мой престолъ, кто сметъ разрушать?
             Иль хощетъ Богъ меня послднихъ жертвъ лишать?
             О тартаръ! на тебя оковы возлагаютъ!

                       Изъ тмы къ нему его клевреты прибгаютъ:
   485          Огнями дышуща предстала черна Месть;
             Имя видъ змiи, ползетъ презрнна Лесть;
             Гордыня предъ него со скипетромъ приходитъ,
             Съ презрньемъ мрачный взоръ на небеса возводитъ;
             Лукавство, яростный потупя въ землю видъ,
   490          Передъ Безбожiемъ задумавшись стоитъ;
             Вражда, исполненна всегда кипящимъ ядомъ,
             Во трепетъ тартаръ весь приводитъ смутнымъ взглядомъ;
             Изъ глазъ Отчаянья слезъ токи полились;
             Злодйствы многiя къ Безбожiю сошлись.
   495                    Тогда оно главу потупленну имя,
             Но горести своей вины сказать не смя,
             О чада! воздохнувъ, о други! говоритъ:
             Или изъ васъ никто погибели не зритъ;
             Познайте съ воинствомъ грядуща Iоанна;
   500          Россiя хощетъ быть, и вра ихъ внчанна.
             Взглянули… и вдали увидя Крестъ въ лучахъ,
             Возчувствовали гнвъ, отчаянье и страхъ!

                       Уста ихъ пагубы всеобщей не сказали,
             Но бдство близкое ихъ лица доказали;
   505          Погибель зря свою и робость видя въ нихъ,
             Скрываетъ ужасы въ душ владыка ихъ,
             И тако вопiетъ, кидая мрачны взгляды:
             Колико слабы вы, мои нещастны чады!
             Или забыли вы, что царство нашей тмы
   510          Простерли по всему земному шару мы?
             Любимцамъ Божiимъ законы подавали;
             Забыли, что съ самимъ мы Богомъ воевали,
             И въ трепетъ иногда ввергали небеса?
             Вся та же мочь у насъ, хотя не та краса…
   515          Хоть ликъ Безбожiя спокойствомъ покрывался,
             Но стонъ въ груди его, какъ въ сводахъ отзывался.
             Рекло: безстрашiя я вамъ явлю примръ.
             Духъ Адскiй два крыла, какъ парусы, простеръ,
             До облакъ взнесся онъ.? Безбожiе взглянуло,
   520          И видя Россiянъ во слав, воздохнуло;
             Въ душ смятенiе, въ очахъ имя жаръ,
             Какъ нкiй огненный катилось къ Волг шаръ.
             Злодйства многiя, какъ искры и мятели,
             Изъ бездны адскiя во слдъ ему летли;
   525          Горящими они струями разлились,
             Во слдъ Безбожiя какъ облаки вились.
             Подземнымъ воинствомъ и мракомъ окруженно,
             Досадой, мщенiемъ и гнвомъ разозженно,
             Направило оно, какъ буря, шумный ходъ
   530          Въ страну, гд ослпленъ невжествомъ народъ.
             О Муза, вдуща и доброе и злое!
             Изобрази ты мн кумировъ царство тое.

                       Тамъ дебри видимы, пещеры, лсъ густой [10],
             Ни пашни тучныя, ни жатвы нтъ златой;
   535          Питается зврьми народъ зврямъ подобный,
             Свирпыя сердца и видъ иметъ злобный;
             Лежащiй вчный мракъ у нихъ на очесахъ,
             Имъ кажетъ божество и въ самыхъ древесахъ;
             Вселились въ сей народъ какъ въ темные чертоги,
   540          Отъ многобожiя и суеврства многи;
             Жрецы и жрицы ихъ обманами живутъ,
             Т мрачныя Орды Заволжскими слывутъ.

                       Безбожiе въ страну подвластную приходитъ,
             На олтари свои печальный взоръ возводитъ,
   545          И видя, что кругомъ померкнуть хощетъ свтъ,
             Летящихъ вкругъ духовъ въ собранiе зоветъ,
             И зрится взору ихъ какъ страшная комета,
             Повелваетъ имъ, ихъ требуетъ совта;
             Почто вамъ, говоритъ, коснти въ сей стран?
   550          Теките, кройтеся въ кромешну тму ко мн!
             Намъ дикая страна наслдствомъ оставалась,
             Гд наша власть равна божественной казалась;
             Но рокъ приходитъ нашъ, и близокъ грозный часъ,
             Перуны Божiи везд находятъ насъ;
   555          Лишаетесь вы жертвъ, лишаетесь вы славы;
             Вамъ адъ прибжище, во свт нтъ державы!
             Бгите, робкiе! отъ сихъ печальныхъ странъ!
             Сюда преноситъ Крестъ и громы Iоаннъ;
             И прежде чтущiе народы васъ мольбами,
   560          Россiйскими теперь содлались рабами….
             Но смутныя слова, произнесенны имъ,
             Единый страхъ вселя, изчезли яко дымъ.

                       Тогда Безбожiе, какъ адъ печально стало,
             И въ первый разъ оно отъ страха трепетало;
   565          Однако пламенный кидая всюду взглядъ,
             Простерло у духовъ по сердцу злость и ядъ.

                       Какъ молнiя, когда и въ камень ударяетъ,
             Свободный путь себ далеко отворяетъ:
             Такъ ядъ Безбожiя проникъ въ сердца духовъ,
   570          И слышны отъ него такiе громы словъ:
             Предупредимъ, друзья! погибель нашу близку,
             Пойдемъ и сокрушимъ противну рать Россiйску,
             Подвигнемъ тартаръ весь!… пойдемъ, докажемъ имъ,
             Что сильны мы вредить, когда вредить хотимъ.
   575                    Богин, чтимой здсь въ лиц небесна Феба
             Речетъ: О правяща горящимъ кругомъ неба!
             Разлей геенскiй зной, разлей по всей земли.
             Ты, воздухъ! вспламени и камни разпали,
             Луга и древеса растенiевъ лишите!
   580          Сгустите рки вкругъ, потоки изсушите!
             А ты, который здсь изъ самыхъ древнихъ лтъ
             Перуномъ нареченъ, о грозный Киреметъ,
             Который устрашалъ полночные народы!
             И нын устраши, взбунтуй огонь и воды….
   585          Свирпостью дыша, и пагубу творя,
             Я въ сти уловлю Россiйскаго Царя;
             Я возвращу мста, гд троны вы имли,
             Подъ сладкимъ имянемъ Триглава и Полели;
             Стремитеся, друзья! свирпость насыщать,
   590          Губить, карать, мертвить, тиранить, обольщать!…
             Какъ волки гладные, злодйствами взалкали,
             Кумиры, дружбы въ знакъ, руками возплескали,
             И мракъ является во свтлыхъ небесахъ;
             И слышенъ томный стонъ во жертвенныхъ лсахъ;
   595          Кокшайцы робкiе къ молитвамъ прибгаютъ,
             Костры дрожащими руками возжигаютъ;
             Но тщетно грудь свою въ слезахъ бiютъ они,
             Ущедрить ихъ боговъ не могутъ ихъ кони;
             Томятся, хладною омытые водою;
   600          Все кажетъ гнвъ боговъ, имъ все грозитъ бдою;
             Бездушны будучи ихъ боги страшны имъ,
             Возженный огнь погасъ, и виднъ только дымъ.
             Въ то время старцы ихъ по внутренней гадаютъ,
             Блднютъ, рвутъ власы, и съ воплемъ упадаютъ,
   605          Возникнувъ отъ земли, противныхъ жертвъ не жгутъ,
             Но прочь отъ олтарей со трепетомъ бгутъ.

                       Какъ будто древнiе свирпые Друиды,
             Имя страшныя движенiя и виды,
             Повсюду странствуя, жрецы тревогу бьютъ,
   610          Россiйскiй Царь грядетъ! по селамъ вопiютъ;
             Или мы защищать своихъ боговъ не станемъ;
             Погибнемъ… ежели перунами не грянемъ!

                       И виды страшные, и смутный старцевъ гласъ,
             Зажгли мятежъ въ сердцахъ, и вспыхнулъ бунтъ тотчасъ;
   615          За страхомъ страхъ течетъ, какъ въ бурномъ мор волны;
             Жилища ужасомъ, сердца отмщеньемъ полны.

                       Тамъ жены обуявъ, свои убранства жгутъ,
             И къ Волжскимъ берегамъ супругамъ въ слдъ бгутъ;
             Кипитъ смятенiе въ улусахъ Черемисскихъ,
   620          Вооружаются противу силъ Россiйскихъ;
             Велитъ Безбожiе бунтующимъ Ордамъ
             На Волг путь пресчь Морозова судамъ.
             Свирпый Киреметъ рукой тревоги водитъ,
             Онъ Волгу дремлющу въ крутыхъ брегахъ находитъ;
   625          Грудь пнится у ней, вода течетъ изъ устъ,
             Глава склонилася на тополовый кустъ:
             Власы простерлися зелеными струями,
             Лежащи по плечамъ извитыми змiями;
             Нагнувшiйся сосудъ изъ рукъ ея падетъ.
   630          Разторгни узы сна, ей Злоба вопiетъ:
             Докол сладкiй сонъ твои покоитъ члены?
             Валятся вкругъ тебя Ордынски горды стны;
             Казань, котору ты привыкла напаять,
             Смотрясь въ струи твои, не можетъ устоять.
   635          Сiя бреговъ твоихъ ликующа царица,
             Такъ стуетъ теперь, какъ сирая вдовица;
             Оставили ее неврны небеса,
             Но съ нею и твоя погаснетъ вдругъ краса;
             Соединенныя взаимною любовью,
   640          Вы скоро будете гражданской полны кровью;
             Дерзай! или съ моимъ перуномъ поспшу,
             И ндры влажныя мгновенно изсушу;
             Законы премню строительной природы:
             Тамъ будетъ вчный зной, гд нын плещутъ воды;
   645          Гд плавала твоя среди валовъ глава,
             Тамъ будетъ рость тростникъ и дикая трава.

                       Онъ рекъ… и Волжскiя струи остановились,
             Глубокими он морщинами явились;
             Вели мн, грозный богъ! вели, речетъ она;
   650          Желанiе твое исполнить я должна.
             Взбунтуй твои валы! свирпый духъ вщаетъ,
             Да гордыхъ Россiянъ пучина поглощаетъ!

                       Какъ камень сильною поверженный рукой,
             Кидалась Волга внизъ съ поспшностью такой;
   655          Раскинувъ рамена во влажныя дороги,
             Изъ рукъ составила великiя пороги;
             Пресчь Россiянамъ въ струяхъ свободный путь,
             Устроила она имъ встрчу тверду грудь:
             Сгустлилися валы власовъ ея сдиной;
   660          Кремнемъ ея чело изникло надъ пучиной;
             Журчащiй вихрь въ струяхъ повяли уста,
             И заперли судамъ во влажности врата.
             Глава подъемлется и чреслы онмли.
             Составились изъ нихъ препоны, камни, мли.
   665                    Безбдный на водахъ имющи покой,
             Россiяне плывутъ съ веселiемъ ркой;
             Прохладному пути предлы близко числятъ;
             Въ бесд радостной о слав только мыслятъ.
             Но вдругъ перемнивъ теченiе вода,
   670          Помчала въ быстрину, какъ легку трость, суда.
             Подъемля смерть главу изъ влажныя утробы,
             Составила изъ волнъ колеблющися гробы;
             Со свистомъ шумный втръ во слдъ судамъ вился,
             И съ бурей страшный вопль отвсюду поднялся;
   675          Казался каждый валъ чудовищемъ шумящимъ,
             Пловущихъ поглотить съ ладьями вдругъ хотящимъ;
             Ревущiе валы поднявъ верхи свои,
             Возносятъ къ облакамъ великiя ладьи,
             И вдругъ разсыпавшись во рвы ихъ низвергаютъ,
   680          Гд кажется они геенны досягаютъ;
             На крыльяхъ вихрь летитъ имъ встрчу по вод:
             Что длать въ таковой Россiянамъ бд?
             На небо взоръ взведутъ, покрыто небо мракомъ;
             Въ различномъ страх вс, въ смятень одинакомъ;
   685          Куда отъ волнъ, куда отъ камней убгать?
             Смерть видятъ; знаютъ смерть они пренебрегать;
             Кипящи пною уста она отверзла,
             Взревла, и въ пловцахъ кипяща кровь замерзла.
             Уже свирпствуя сердитая рка,
   690          Отторгла у судовъ кормила и бока;
             И будто воины втснившися въ проломы,
             По улицамъ текутъ, и сокрушаютъ домы:
             Такъ бурная вода въ ущелины течетъ,
             И Волга разъярясь на дно суда влечетъ.
   695                    Какъ острый мечь печаль Морозова пронзаетъ,
             Что двухъ надежда войскъ мгновенно изчезаетъ;
             Страшась не собственной, но общiя бды,
             Свирпство презрилъ онъ и вихря и воды,
             И бурямъ и волнамъ противяся ревущимъ,
   700          Веллъ ко берегамъ направить путь пловущимъ;
             Но суша и вода во брань вступили съ нимъ,
             Раждаютъ смерть валы, брега огонь и дымъ;
             Съ мечами, съ пламенемъ на нихъ Ордынцы злобны
             Вкругъ стадницы волкамъ являются подобны,
   705          Которы челюсти разверзли на овецъ:
             Такъ Россовъ изтребить Орда спшитъ въ конецъ;
             Бросаетъ копья въ нихъ, стрлами уязвляетъ,
             Пристанища къ брегамъ имть не дозволяетъ.
             Стонъ слышанъ на вод, вопль слышанъ на земли,
   710          Струи ко дну влекли, огни Россiянъ жгли,
             Свирпствующiй адъ разитъ безчеловчно;
             Другое воинство погиблобъ тамъ конечно;
             Но кто бы ихъ спасти отъ сей напасти могъ,
             Когда бы не простеръ съ небесъ къ нимъ перста Богъ?
   715                    О Муза! обрати отъ Волги взоры въ поле;
             Тамъ страждетъ Iоаннъ, и зрится смертныхъ бол;
             Воззрвъ на чистое сiянiе небесъ,
             Едва знамена онъ къ Алатырю понесъ,
             Казалось, звзды съ нимъ желанье соглашали,
   720          Поля кругомъ цвли, зефиры вкругъ дышали;
             Бореевыхъ вдали не слышно было крилъ,
             И воздухъ ароматъ повсюду разтворилъ.

                       Уже колеблются полки въ горахъ идущи,
             Какъ класы желтые, серпа на нивахъ ждущи,
   725          Которы тихiй втръ въ движенiе привелъ;
             Казалось, то Орфей передъ лсами шелъ;
             Сгущенныхъ копiй лсъ былъ зримъ предъ Iоанномъ,
             И войско, какъ рка, текло въ пути желанномъ.
             Но сокровенная опредлила власть
   730          Для искушенiя устроить имъ напасть;
             Парящей слав ихъ готовяща препоны,
             Натура собственны нарушила законы;
             Тогда Безбожiе имюще успхъ,
             Идущимъ тысящи устроило помхъ.
   735                    Вдругъ начали кипть ключи въ долинахъ злачныхъ,
             И будто трубный гласъ возсталъ въ пещерахъ мрачныхъ;
             На холмахъ втвiя склонили древеса,
             Багровой ризою одлись небеса;
             Лучи не въ облака, но въ нкiй тускъ скрывались,
   740          Стада пернатыхъ птицъ по воздуху взвивались;
             Возсталъ згущенный прахъ, какъ туча отъ земли,
             И будто возгремлъ безъ молнiй громъ вдали,
             То вихри пламенны средь горъ вооружались.
             На втренныхъ коняхъ ко войску приближались
   745          Сiи незримые и сильные враги,
             Напрягшись въ воздух подобiемъ дуги,
             Простерли крылiя, знамены развваютъ,
             И съ шумомъ ихъ изъ рукъ дхновеньемъ вырываютъ,
             Сражаясь межъ собой, сгущаютъ пыль вокругъ;
   750          День ясный въ мрачну ночь переложился вдругъ.
             Когда громада войскъ въ пригоркахъ изгибалась,
             Казалося, земля подъ ними колебалась;
             Срываетъ шлемы вихрь, извившись копья рветъ,
             И разстилаясь вдаль, все движетъ и реветъ;
   755          Какъ риза разпустясь въ стремленiи суровомъ,
             Все войско прахомъ вкругъ объемлетъ какъ покровомъ,
             И воинамъ пресчь желанный путь велитъ;
             То ветъ на гор, то съ трескомъ лсъ валитъ;
             Людей лишаетъ силъ, коней лишаетъ мочи,
   760          Дыханiе мертвитъ и ослпляетъ очи.

                       Великiй духомъ Царь, позная гнвъ Небесъ,
             И руки и глаза ко высот вознесъ;
             Колеблемъ вихрями, въ слезахъ вщалъ: О Боже,
             Или враги Теб Твоихъ сыновъ дороже?
   765          Ты ужась положилъ въ защиту ихъ странамъ,
             Но все преодолть оставь Ты бодрость намъ!…
             Умолкъ, и небесамъ противнымъ не явиться,
             Веллъ межъ горъ крутыхъ полкамъ остановиться.
             Тамъ взору предлежалъ весьма широкiй долъ,
   770          Гд мнилось тишина устроила престолъ;
             Военныя трубы повсюду возгремли,
             Но съ вихремъ различить ихъ звука не умли;
             Казалось напередъ, что втры трубятъ то,
             Склонясь на копiе, не шествуетъ никто,
   775          Между стенящими отъ грозныхъ бурь горами,
             Укрыться хощетъ Царь со войскомъ подъ шатрами,
             Но будто бурная свирпствуетъ вода,
             Гд кущи ставятся, бжитъ и вихрь туда,
             Изъ рукъ орудiя и верви изторгаетъ,
   780          Великiе шатры на землю повергаетъ.

                       Такой стихiй мятежъ Монарха не смущалъ,
             На рамо опершись, Адашеву вщалъ:
             Я зрю, что Небеса моимъ слезамъ не внемлютъ,
             Колеблютъ все они, меня не поколеблютъ!…
   785          Онъ бодрый видъ являлъ, сiю вщая рчь,
             И войску повеллъ на ихъ мстахъ возлечь.

                       Едва, походами и вихремъ удрученны,
             Склонилися полки, какъ класы посченны,
             И на лиц земномъ въ густой трав легли,
   790          Бурливыхъ вдругъ коней и вихри отпрягли,
             И въ воздух свои оставивъ колесницы,
             Сверули крылiя, какъ утомленны птицы;
             И будто бдствами насытился ихъ взоръ,
             Дыханье укротивъ, упали между горъ.
   795                    Свтило дневное тогда въ моря скрывалось,
             И небо ризою червленной одвалось;
             Возвысила чело дрожащая луна,
             Серебрянымъ щитомъ казалася она;
             Подъемлетъ къ небесамъ рога свои высоки,
   800          Вмщаютъ глубоко луну рчные токи,
             И чистымъ хрусталемъ между бреговъ текутъ,
             Казалось, томный сонъ они въ струяхъ влекутъ.
             Царица звздъ лучемъ блистательнымъ сiяла,
             Но хладною росой земли не напаяла,
   805          И сладкой влажности на древеса не льетъ,
             Котора жизни имъ и силы придаетъ.
             Вершины уклонивъ, стоятъ зелены рощи,
             Не можетъ прохлаждать луговъ прохлада нощи;
             Казалось, воздухъ спитъ, зефиръ уснулъ въ кустахъ,
   810          И слезъ Аврориныхъ не видно на цвтахъ;
             Благоуханiе долины разпускаютъ,
             Но тщетно питiя небеснаго алкаютъ:
             Прозрачность воздуха приходитъ въ густоту,
             И съ мракомъ томную раждаетъ духоту.
   815          Земля для воиновъ всегдашнiй одръ спокойной,
             Теперь представилась для спящихъ ложей знойной;
             Жестка трава на ней, лице ея горитъ,
             Возлегшимъ сладкаго покоя не даритъ;
             Томленiе главы ко сну на землю клонитъ,
   820          Но жаръ съ естественныхъ одровъ обратно гонитъ;
             Тускъ зрится на цвтахъ, не хладная роса,
             И сводомъ огненнымъ казались небеса;
             Въ полночные часы растенья увядаютъ;
             И звзды, кажется, на землю упадаютъ;
   825          Летаютъ дивные по воздуху огни,
             Предзнаменующи и зной и жарки дни.

                       Томленный Царь небесъ подъ раскаленнымъ сводомъ
             Хотлъ предупредить свтъ солнечный походомъ:
             При утренней зар гласъ трубный возгремлъ,
   830          Возстали воины, и съ ними зной пошелъ.
             Не втры свжiе въ долинахъ повваютъ,
             Которы тихихъ дней предтечами бываютъ;
             Едва лишь солнца лучь на землю проглянулъ,
             Какъ пещь разженная, палящимъ зноемъ дхнулъ,
   835          Цвты и древеса росой неорошенны,
             Явились свжести и живости лишенны;
             Небесные кони спшащи солнце влечь,
             Казалося, хотятъ вселенную зажечь;
             И воздухъ вкругъ земли недвижимо стоящей,
   840          Едва не равенъ былъ вод, въ котл кипящей.
             Разжегся тамъ песокъ, и травы стали тлть,
             Герои начали о буряхъ сожалть,
             Которы прежде ихъ толико утруждали,
             Но удручаемыхъ походомъ, прохлаждали;
   845          Отъ солнечныхъ лучей, какъ будто отъ огня,
             Ихъ шлемы разпеклись и тяжкая броня;
             Какъ нкая рка, кругомъ излился пламень,
             Извлекши влажность вонъ, приводитъ землю въ камень;
             Палима воздухомъ, разслася она,
   850          И вредныя въ земл сварились смена;
             Тлетворные пары главы свои подъемлютъ,
             И поднебесный кругъ какъ ризою объемлютъ;
             Въ пучин воздуха туманы око зритъ,
             Казалось, надъ главой небесный сводъ горитъ.
   855          Змiи глотая ядъ, изъ мрачныхъ норъ выходятъ,
             Болзни, раны, страхъ и язвы производятъ;
             Извившись какъ ручей, въ густой трав шипятъ,
             Бросаются стрлой и грудь насквозь разятъ;
             Не страхъ отъ сихъ змiевъ Монарха сокрушаетъ,
   860          Но то, что воинство рокъ лютый уменьшаетъ.
             Какъ будто острiя сверкающихъ ножей,
             Тамъ жалы видимы излучистыхъ ужей;
             Слды алкающей повсюду смерти видны;
             Тамъ гады страшные, тамъ черныя ехидны;
   865          Вода, огонь, земля Россiянамъ грозитъ,
             И воздухъ, кажется, стрлами ихъ язвитъ.

                       Томленны жаждою, къ потокамъ прибгаютъ;
             Пiютъ, но воды ихъ утробу разжигаютъ,
             И паче къ питiю алкающихъ зовутъ,
   870          Мутясь въ рчныхъ струяхъ пески съ травой плывутъ;
             Журчащiе ключи осокой заглушенны;
             Въ зеленистый коверъ озера превращенны.
             Казалося, съ небесъ какъ дождь падутъ огни;
             Остановляются въ разпутiяхъ кони,
   875          Главы упали внизъ, колна ихъ трепещутъ,
             И пну красную уста на землю мещутъ;
             Какъ мхи ребра ихъ разширяся дрожатъ,
             Падутъ и подъ ярмомъ безчувственны лежатъ.

                       На войско обративъ Монархъ печальны взоры,
   880          Веллъ ему возлечь, гд тнь наводятъ горы.
             Тамъ снолиственный стоялъ у брега лсъ,
             И зрнью общалъ убавить зной небесъ;
             Вдругъ городъ изъ шатровъ составился высокихъ,
             Но тотъ же зной лежалъ въ долинахъ и глубокихъ;
   885          Подъ тнью хлада нтъ, прохлады нтъ въ струяхъ,
             Долины зной палитъ, изъ рощей гонитъ страхъ.
             Дрiяды, кажется, лса пренебрегаютъ,
             И сами въ мрачныя пещеры убгаютъ;
             Вселяютъ ихъ туда жары, какъ страшный громъ,
   890          Тамъ голый камень имъ прiятнымъ сталъ одромъ;
             Прозрачны ризы снявъ он отъ жара скрылись,
             Но пламени врата и тамо отворились.

                       Не слышитъ боле ключей журчащихъ лугъ,
             Потоки быстрые въ горахъ изсякли вдругъ;
   895          Не чувствуя уже въ рчныхъ струяхъ прохлады,
             Скрываются въ тростникъ печальныя Наяды;
             Но тщетно тамъ дождей и свжихъ втровъ ждутъ,
             Зеленые власы отъ ихъ чела падутъ.

                       Вщаютъ, будто бы главы имя въ зно,
   900          И Кама и Сура на дно ушли рчное,
             И тамъ на тинистыхъ одрахъ он легли;
             Но солнечы лучи сквозь воду грудь ихъ жгли.
             Отъ солнца воздухъ весь, отъ воздуха потоки,
             Отъ нихъ земля несла страданiя жестоки;
   905          Другъ друга думаютъ стихiи изтребить,
             Иль входятъ въ заговоръ Россiянъ погубить.

                       Какъ съ нкимъ стадомъ птицъ, Царь съ войскомъ подвизался;
             Но трижды двигнувшись, онъ трижды препинался.
             На высочайшую восходитъ зло степень:
   910          Мракъ вечеромъ томитъ, томитъ поутру тнь,
             Натура съ воздуха сняла свои покровы;
             Ни тонки облака, ни втвисты дубровы,
             Ни втры тихiе, ни горы, ни лса,
             Не могутъ прохлаждать палящи небеса;
   915          И смерти ратники тоскливой ожидаютъ;
             Непобдимыхъ гладъ и жажда побждаютъ;
             Гортань изсякла ихъ, языкъ горлъ въ устахъ,
             Дыханье огненно во рту сгущало прахъ;
             Имъ скорби блдныя съ отравой предстояли,
   920          И яды тонкiе въ утробу излiяли;
             Тамъ смерть представилась въ свирпости своей,
             И тысящу она раждаетъ вдругъ смертей.
             Не утоляется небесный гнвъ мольбами:
             Хлбъ черствый язва рветъ тлетворными зубами!
   925          И горечь вредная по яствамъ разлилась,
             У хлба вкусъ изчезъ и сытность отнялась;
             Ликнiя влажная и тополы широки,
             Теряютъ жидкiе свои природны соки;
             Напрасно воины ту влагу достаютъ;
   930          Сорвавъ кору съ древесъ, кроваву пну пьютъ;
             И былiя въ устахъ песками остаются!
             Въ вертепахъ ищутъ водъ, имъ воды не даются.

                       Два воина пошли для промысла въ ночи;
             Въ ракитовомъ кусту имъ слышатся ключи,
   935          Которы будто бы внутри земли журчали;
             Се! кладъ, безцнный кладъ! идущiе вскричали;
             И съ корнемъ въ мигъ они ракитникъ извлекли,
             Потоки чистые мгновенно потекли.
             Насытились они, но ключь, что имъ явился,
   940          Какъ тонкая змiя между травой извился,
             Бжалъ, и внутрь земли себ находитъ путь.
             Но ратники воды успли почерпнуть;
             Ушелъ потокъ отъ нихъ, водой наполнивъ шлемы,
             Несли ее къ Царю, усердны, скромны, нмы;
   945          Дабы, гд равная сндаетъ жажда всхъ,
             Отъ нужды, ревности не сдлалъ кто помхъ,
             Печальнаго Царя отъ сни отторгаютъ,
             И воду свжую во шлемахъ предлагютъ.
             Сей подвигъ тяжкiй вздохъ у ихъ Царя извлекъ,
   950          О други! ихъ обнявъ, Монархъ печальный рекъ:
             Или вы чаете, что въ семъ пространномъ пол,
             Вашъ Царь слабе всхъ и всхъ томится бол?
             Томлюся больше всхъ въ нещастливой судьб,
             О страждущихъ со мной, томлюсь не о себ;
   955          Пойдемъ и принесемъ напитокъ сей скорбящимъ,
             Нещастнымъ ратникамъ, почти въ гробахъ лежащимъ.
             Подарокъ сей для нихъ, не для меня мн милъ….
             Пошелъ, и воиновъ скорбящихъ напоилъ.

                       Умножить бдствiя, и зла умножить бол
   960          Ордынцы лютые зажгли сухое поле;
             Клубяся по горамъ огнь бросился въ лса,
             И горькiй дымъ закрылъ отъ взора небеса;
             Россiянъ страждущихъ стремится адъ озлобить!

                       Коль можно малу вещь великой уподобить:
   965          Такiе ужасы народы будутъ зрть,
             Когда земля начнетъ въ исходъ вковъ горть;
             Тутъ пламень огненный какъ море разлiется,
             Онъ поясомъ вокругъ вселенной обвiется;
             И цпь, держащая въ порядк здшнiй свтъ,
   970          Со звукомъ рушится и въ бездну упадетъ:
             Тамъ будетъ прахъ горть, возпламенятся рки;
             Спасенья на земли не сыщутъ человки.

                       Сiе позорище Царь въ дух смутномъ зрлъ,
             Но войскамъ попирать ногами огнь веллъ;
   975          И море пламенно подъ ними укротилось;
             Но кое зрлище страдающимъ открылось?
             Въ долины огнь ушелъ, къ горамъ склонился дымъ,
             И въ страшномъ смерть лиц изобразилась имъ;
             Земля представилась черна и обнаженна,
   980          Дымящися холмы, дуброва обозженна,
             Токъ водный какъ смола кипящая бжалъ;
             Отчаянье въ сердца вонзаетъ имъ кинжалъ.

                       Монархъ нещастнй всхъ, но тверже всхъ казался;
             Лишился онъ всего; примръ ему остался!
   985          И душу онъ сынамъ отеческу являлъ:
             Послдню яствы часть съ рабами раздлялъ,
             Адашевъ, другъ его, трапезы не вкушаетъ,
             Отъ имяни его болящихъ посщаетъ,
             Остатки Царскихъ имъ напитковъ отдаетъ,
   990          Но воду мутную съ Монархомъ втайн пьетъ.
             Не крылся Iоаннъ подъ черну тнь древесну,
             Пренебрегая зной и люту казнь небесну,
             Томленный жаждою, и въ пот, и въ пыли
             Въ средин ратниковъ ложился на земли;
   995          Послднiй пищу бралъ, но первый передъ войскомъ
             Являлся духомъ твердъ во подвиг геройскомъ.
             Но воздухъ день отъ дня надъ ними вкругъ густлъ;
             Соединиться Царь съ Морозовымъ хотлъ,
             И всть ему подать веллъ о бдствахъ скору,
   1000          Да пищу воинству пришлетъ съ рки въ подпору.
             Но тамо настоялъ пловцамъ не меньшiй трудъ;
             Т помощи съ земли, т съ водъ подмоги ждутъ;
             Тхъ бдства во степи, тхъ волны погребаютъ;
             Другъ друга ждутъ къ себ, и купно погибаютъ.
   1005          Вонзаетъ въ грудь Царю такое бдство мечь;
             Скрпился, и простерь сiю ко войскамъ рчь:

                       О други! онъ вщалъ, когда вы шли къ Казани,
             Иной мы не могли сулить Россiи дани,
             Какъ только за нее животъ нашъ положить;
   1010          Возможно ли теперь намъ, жизнью дорожить?
             Умремъ! но храбростью позорну смерть прославимъ,
             Противу жалъ ея не робку грудь поставимъ;
             Пусть наши и враги, на нашъ взирая прахъ,
             Рекутъ, что гибли мы, нося мечи въ рукахъ;
   1015          И разъярившейся не рабствуя природ,
             Скончали нашу жизнь не въ праздности, въ поход;
             Толико славна смерть хоть насъ и поразитъ,
             Но прочихъ Россiянъ къ побдамъ ободритъ,
             Возстанемъ, и пойдемъ! онъ рекъ… Полки возстали,
   1020          Какъ томные орлы къ знаменамъ прилетали;
             Снимаются шатры, и трубный слышенъ звукъ;
             Сiе стремленiе мятежъ нарушилъ вдругъ.

                       Не уважая словъ, ни слезъ, ни мннiй Царскихъ,
             Единый изъ дтей отъ Новграда Боярскихъ;
   1025          Отъ знояль и трудовъ въ разсудк поврежденъ,
             Или отчаяньемъ и нгой услажденъ;
             Сей ратникъ по полкамъ и страхъ и горесть ся,
             Помшаны глаза, разкрыту грудь имя,
             Бгущiй возопилъ: Куда насъ Царь ведетъ?
   1030          Здсь голодъ насъ мертвитъ, а тамо язва ждетъ!
             Оставили отцевъ, оставили мы домы,
             Пришли сюда въ мста пустыя, незнакомы;
             Лишили небеса и пищи насъ и водъ;
             Не явноль Богъ казнитъ за дерзкiй насъ походъ?
   1035          Пойдемъ! назадъ пойдемъ!… Онъ рекъ, и возшумли.
             Развратны юноши подобну мысль имли.
             Но взоры Царь на нихъ какъ стрлы обратилъ,
             И волны мятежа сей рчью укротилъ:
             Не славы мiра я, о юноши! желаю,
   1040          Но мстить за Христiянъ усердiемъ пылаю;
             Коль вы не ищете торжественныхъ внцевъ,
             Спасать не мыслите ни братiй, ни отцевъ,
             Нещастные сыны! бгите, не трудитесь;
             Оставьте копья намъ, и въ домы возвратитесь;
   1045          Я врныхъ Россiянъ въ полкахъ моихъ найду,
             Не слабыхъ женъ во брань, мужей съ собой веду….
             Скончавъ слова, дабы волненью не продлиться,
             Веллъ ревнительнымъ отъ робкихъ отдлиться;
             И возопили вс: Съ тобою мы идемъ!
   1050          За вру, за тебя съ охотою умремъ!

                       Спокоило Царя усердiе такое,
             Но мысль его была и сердце не въ поко;
             Сртая нощь, веллъ движенье отложить.
             Идетъ къ одру, но сонъ не сталъ Царю служить:
   1055          Мечтаются ему болзни, гладъ, печали,
             Которыя до днесь въ пути его встрчали;
             Онъ душу полную страданьями имлъ,
             И въ грусти далеко отъ воинства отшелъ.
             Покрылось мрачною тоской чело Царево;
   1060          Въ долин онъ нашелъ развсистое древо,
             На коемъ листвiя недавно огнь сожегъ;
             Тяжелый скинувъ шлемъ, подъ онымъ Царь возлегъ,
             Онъ въ землю мечь вонзилъ; невидимый полками,
             Склоненную главу поддерживалъ руками;
   1065          Не бдствомъ собственнымъ, но общимъ пораженъ,
             Какъ въ облако луна, былъ въ горесть погруженъ.
             И пролилъ токи слезъ…. Тоска его мн бремя;
             О Муза! пресчемъ печальну пснь на время.