Собор

Старик пояснил, что это за дом. Патронат для бывших металлургов, для одиноких людей.

— Райская обитель, — пошутил он невесело.

— А разве у вас… Ни сынов, ни дочек? — спросила Еля и в тот же миг поняла, что допустила оплошность: не надо было об этом спрашивать.

В ответ на ее вопрос величаво-спокойное лицо старика дрогнуло, передернулось спазмами боли, голова опустилась, старческие, костлявые плечи затряслись и в груди заклокотало… Человек плачет! Старый человек и… слезы, крупные светлые слезы текут по щекам… Это так поразило Ельку, что она готова была закричать от боли, от нестерпимости видеть это… Ничего нет страшнее рыданий старого человека. Чья душа не перевернется, видя, как мудрое, закаленное жизнью лицо вдруг искажается гримасой страдания. Впрочем, вскоре старик овладел собой, поднял седую голову, дрожь плеч унялась, слезы смахнул ладонью и снова был как будто спокоен… А у Ельки душа горела щемящей, острой до крика болью. Не могла простить себе своей неосторожности, корила себя, что неловким вопросом так ранила старика, коснулась, видимо, самой затаенной раны его жизни. Она видела горе, знает, как человеку бывает тяжко, но каким же должно быть горе этого старика, если от малейшего прикосновения к затаенной душевной ране мог с такой силой охватить его этот горький судорожный плач! Думал ли он, что венцом его старости станет сплошная, нескончаемая боль, ежедневно носимая и ежедневно скрываемая в душе? Такой, видно, богатырь был, а сейчас совсем беззащитен в своем неизбывном горе. Хотелось Ельке найти для него слова утешения, руку темную, большую хотелось поцеловать этому прожившему жизнь человеку, который кого-то потерял или кем-то тяжко обижен.

Старик, видимо, испытывал смущение, что позволил себе перед незнакомым человеком такую слабость, пусть даже минутную! Совладав с собой, он уже успокоенными, как и поначалу, добрыми глазами взглянул на Ельку:

— Голодная небось?

Поднялся и, велев идти за ним, повел ее в свою райскую обитель.

22

Один из заводов сбросил в Днепр грязные ядовитые воды, и вся рыба подохла. Поднялась целая история. Из центра приезжала ответственная комиссия. Секретарь обкома собрал по этому поводу директоров заводов, руководителей партийных и профсоюзных организаций. Сердитый был:

— До каких пор будем Днепр отравлять? Воздух губить? Государство дает средства на очистительные сооружения, а вы из года в год только штрафы платите из того же государственного кармана. А профсоюзы? Каковы ваши обязанности — забыли?

Кто-то вспомнил об оригинальной системе очистителей, предложенной заводским механиком Олексой Артеменко и студентом металлургического Миколой Баглаем. Секретарь обкома пожелал сам лично познакомиться с рационализаторами. В тот же день позвонили в район, и Баглаю передали, что его срочно вызывают в город. И сказали — зачем. В свое время авторы проекта уже побывали у директора со своим предложением. Ничего тогда не вышло. Выслушал на бегу, отмахнулся:

— Не до вас мне нынче, с планом завал, министра ждем!

Не потеряв надежды, Олекса тянул Баглая еще куда-то, но у студента терпение лопнуло: осточертело! Лбом стену не прошибешь…

С тем и отбыл на уборку. И вот теперь, оказывается, вновь ожила их идея, заинтересовались ею.