Соблазны бытия

– А остальные? Существует ли вероятность, что они могут попасть на рынок? Я имею в виду – после того, как завещание вступит в законную силу и путь им будет открыт?

– Я очень сильно в этом сомневаюсь. «Литтонс» не является открытой акционерной компанией. Возможно, у кого-то из попечителей и может возникнуть мысль выставить часть акций на продажу. Полагаю, в Англии к этому очень стремятся. Но в ближайшем будущем ничего не изменится.

– Так. – Возникла пауза. Чарли обдумывал услышанное или делал вид, что обдумывает. – Я ведь тоже имею отношение к Литтонам. Понимаю, сейчас моя принадлежность – вопрос куда более спорный, чем прежде. Скажите, я бы мог рассчитывать на часть акций?

– Возможно, – осторожно ответил Джейми. – Я только не знаю, каким образом. «Литтонс» – семейное издательство. Литтоны имеют преимущественное право выкупа английских акций, что они не преминут сделать. Это условие не зависит от содержания завещания, поскольку оговорено в других документах. Вы можете заблаговременно подать заявку на приобретение определенного числа акций «Литтонс – Нью-Йорк». Я не очень представляю, как мы будем оценивать их стоимость. Но могу задать этот вопрос совету директоров.

– Да, теперь понимаю. Мы, наверное, слишком забегаем вперед?

– Я не забегаю, – деликатно напомнил ему Джейми.

– Вы правильно сказали: всему свое время. Незачем устраивать гонку. Но мне было бы приятно сознавать, что у меня есть несколько акций семейного издательства «Литтонс». Это создавало бы у меня ощущение причастности к издательству. Я бы чувствовал, что становлюсь членом их семьи. Полноправным членом.

«Если продраться сквозь завесу твоих слов, ты хочешь бесплатно получить акции издательства», – подумал Джейми. Вот так. Дженна, конечно, может любить этого человека. Она его действительно любит и эмоционально к нему привязана. Он ее законный опекун. Но Чарли нельзя доверять. Теперь Джейми еще отчетливее это понимал. Вопрос с поддельными чеками оставался открытым. Более того, если бы Чарли не пошел на подлог, Барти осталась бы жива.

Эта мысль возникала не только у Джейми, но и у всех, кто знал причину спешного возвращения Барти. Страшная мысль, которую он, как и все, настойчиво гнал от себя. Это был несчастный случай. Трагическая случайность, в которой Чарли никак не виноват. Только так и можно воспринимать катастрофу над Атлантикой, иначе… они все сойдут с ума.

* * *

Маркус Форрест улыбался Джею. Джей улыбался в ответ. Посмотреть со стороны – два воспитанных, успешных человека непринужденно беседуют за чашкой превосходного нью-йоркского кофе. На самом деле они были гладиаторами, готовыми ринуться в битву. В битву за редакторский контроль над «Литтонс – Лондон» и за степень этого контроля. Сражение предстояло тяжелое.

– Возможно, нам следует начать с рассмотрения того, как строилась ваша работа при жизни Барти, – сказал Форрест. – Насколько я понимаю, вы обсуждали с ней буквально все: крупные приобретения – я имею в виду произведения для публикации, – далее, контракты, бюджет на проведение рекламных акций, графики публикаций.

– Да, вы правы. Но…

– Джей, давайте не будем на этой стадии вдаваться в детали. Помимо обсуждения, Барти и, само собой, наш совет директоров утверждали ваши полугодовые бюджеты, любые крупные расходы, изменения в штате старших сотрудников.

– Да.

– Прекрасно. Я не вижу причин менять установившийся порядок. Вы согласны? Мы с вами можем работать по прежней схеме.

– Сомневаюсь, что это возможно, – сказал Джей. – Я прежде всего имею в виду прежнюю схему.

Маркус Форрест удивленно поднял брови. У него были довольно красивые брови: очень густые и совсем светлые. Он и сам был достаточно красивым человеком, настоящим американским аристократом с Восточного побережья. Светлые волосы, узкое лицо, длинный нос и светло-голубые глаза. Маркус был высок, худощав, элегантен и очень остроумен. Человек, с которым приятно проводить время. Джею он всегда нравился. Более того, Джей восхищался им и восхищался проницательностью Барти, взявшей Маркуса на работу. Умница, блестящий редактор, наделенный хорошим редакторским чутьем. Совсем как Джей. Но было и одно существенное различие: Форрест работал, не щадя себя.

– Почему вы сомневаетесь? – спросил он Джея. – Почему нам нельзя продолжать работу на прежних условиях? Этот вариант представляется мне гениально простым.

– Потому что… Вы простите мне откровенность моих слов?

– Естественно.

– Барти отлично разбиралась в английском книжном рынке. Ей ничего не нужно было объяснять. Многих наших авторов она знала лично: и старую гвардию, и новых. Она знала особенности английских книжных магазинов, все главные показатели английского издательского бизнеса… как у вас говорят. Она всегда была, по сути конечно, одной из Литтонов.

– Понимаю. А то, что человек является одним из Литтонов… по сути… это наделяет его особым редакторским суждением?