Соблазнить строптивого романтика

Вернувшись в Нью-Йорк, Анника вернулась к своей прежней жизни. К счастью, все осталось таким же, как и прежде. Она словно проснулась.

Анника смущалась своих потаенных желаний, которые касались Раньери и их вместе проведенного времени в Италии. Смущение — именно так она могла охарактеризовать свои ощущения, но глубоко внутри осознавала, что чувства были гораздо глубже. Как билось ее сердце, сколько боли ей пришлось пережить! Казалось, мир вокруг изменился. Стал темнее и тусклее. Даже в этом городе, который раньше казался таким светлым. Но теперь все переменилось, а виной тому знойная Италия.

Когда она приземлилась в аэропорту Нью-Йорка, с трудом подавила желание отправиться в старую квартиру ее отца. Нравилось ей это или нет, но она вышла замуж за Раньери. Это означало, что, если он хочет, чтобы Анника съехала, должен сказать об этом лично. Если же он так сделает, она выиграет. Все, что у нее останется, — это победа над ним.

Раньери не возвращался в Нью-Йорк три долгих недели. И когда все же приехал, то был уже другим человеком. Или, скорее, он был тем мужчиной, которым она его помнила: мрачным и недовольным ее поведением.

Больше никаких уютных вечеров с ним. Никаких утренних пробуждений в его объятиях. Никакого секса, когда он входил в нее так глубоко, что все ее тело разлеталось на куски от наслаждения. Если бы кто-то спросил ее, она бы отрицала, что плачет по ночам из-за того, что лишилась всего этого. Но никто никогда у нее об этом не спросит.

Анника безумно скучала по Раньери, и в какой-то момент ей даже показалось, что она заболела гриппом. Но она никогда не признает своей слабости.

— Неужели это уже происходит? — спросила она его однажды ночью, когда они возвращались с одного светского мероприятия, на котором он настоял. Их появление было необходимым.

Раньери не разрывал с ней отношений, поскольку им приходилось поддерживать имидж перед общественностью, а ему удавалось закрывать деловые сделки за выпивкой.

Их отношения больше походили на партнерство, если бы только он не относился к ней как к сотруднику, от которого хотел бы избавиться. Раньери был полон равнодушия, и это просто убивало Аннику.

— Неужели ты уже изменяешь мне?

— Если бы я даже мог, то не стал бы, — ответил он с хрипотцой в голосе.

Девушка взглянула на него, в то время как огни большого города освещали его суровое лицо. В такие дни ей было еще сложнее справляться с собственными чувствами.

— Ты подверглась такому же шантажу, как и я, насчет этого брака. В завещании твоего отца не было ни единого слова о верности, Анника. Думаю, ты прекрасно это понимаешь.

— Да или нет?

— Что, если я отвечу «да»?

Ей стоило пожать плечами с безразличием, с некой небрежной утонченностью. Вот чему она научилась у светских акул, которые приходились ей не по нраву. Неужели именно этого он хотел?

И на самом деле эти чувства не могли убить ее, но складывалось именно такое ощущение.

— Тогда я поздравлю тебя и пожелаю удачи. Таблоиды наверняка позаботятся о том, чтобы весь мир узнал о твоих похождениях, и это как нельзя плохо отразится на нас обоих. Я надеялась, что мы сможем прийти к соглашению до того, как все произойдет, но, как я понимаю, в ход уже пошли другие женщины. Складывается крайне непривлекательная картина. — Она почувствовала жар от его пристального взгляда.

— Прийти к соглашению?

— Ты не единственный, Раньери, у кого есть потребности.

Мужчина вздохнул:

— Любовь моя, прошу, перестань позорить себя.

В тот момент ей хотелось сделать ему больно. Она действительно чувствовала эту жажду крови, несмотря на то, как он продолжал называть ее «любовь», что с каждым разом казалось более насмешливым. Именно таким образом он пытался выбить ее из колеи и одержать победу.

Такова была игра. Но разве с самого начала это была не игра? И теперь ей не оставалось ничего другого, как просто принять в ней участие.

— Я не позорюсь, — воспротивилась Анника, пытаясь сохранить хладнокровие в голосе. — С тобой я узнала, что такое секс. И мне хотелось большего. Если с нашим браком покончено, тогда, полагаю, передо мной открываются другие двери. Вот и все!

Это прозвучало равнодушно. Все многочисленные изысканные и полные яда светские мероприятия, которые ей приходилось посещать, наконец-то окупились. Потому что теперь она звучала точно так же, как и все остальные.

Раньери снова вздохнул.

— Прости меня, Анника, но то, что произошло в Италии, несомненно, доказало, что тебе секс со мной не по зубам. Ты становишься слишком эмоциональной. Ты хочешь того, чего получить не можешь.

«Да! — со злобой отметила она. — Я становлюсь слишком эмоциональной».

— Мы живем вместе, мне нравится испытывать оргазмы, и мне показалось, что ты мог бы мне поспособствовать, — нетерпеливо произнесла она. — Но поверь мне, после нашего разговора я лучше умру, чем займусь с тобой сексом. Так что желаю тебе найти бесчувственную любовницу. Я же буду справляться со своими потребностями так, как считаю нужным.