Соблазни меня вновь

– Меня не волнуют твои деньги, – сказала она через мгновение, словно изучая неизбежный закат. – Ты прекрасно знаешь, что у меня есть деньги. Не надо подписывать договор.

– Ты имеешь в виду, что у тебя есть деньги твоего отца, – уточнил Бальтазар, откинувшись на спинку стула и не давая волю эмоциям. Хотя Кендра доконала его, он не должен ослаблять хватку. – Это не одно и то же, не так ли?

Она снова посмотрела на него сверкающими золотистыми глазами:

– А от кого ты унаследовал свое состояние?

Он слегка улыбнулся:

– Верно подмечено. Но мне ничего не известно о каких‑либо крупных финансовых сделках, которые ты заключала самостоятельно с тех пор, как достигла совершеннолетия. Пожалуйста, просвети меня.

– Шесть недель назад я с удовольствием работала на винодельне в Провансе.

Бальтазар поднял бровь:

– Неужели ты так оторвалась от реальности, что думаешь, будто работа официантки поможет тебе сколотить состояние? Если только ты не выбиваешь из клиентов чаевые так же, как ты действовала со мной во время нашей деловой встречи.

Кендра не попалась на его удочку, и он испытал легкое разочарование по этому поводу.

Она вздохнула так, словно Бальтазар был ее судьей.

– Об оторванности от реальности мне говорит человек, который увез меня на свой остров.

Бальтазар рассердился, а Кендра принялась снова поедать жареного цыпленка и взяла себе еще свежей зелени из блюда.

Он приказал себе не скрипеть зубами.

– Если я буду предельно честен…

– Я уверена, это будет обнадеживающая перемена, – сухо заметила она.

Бальтазар проигнорировал ее слова и прибавил с большим великодушием:

– Я беспокоюсь не о тебе, дорогая. Меня волнуют твои отец и брат и их цепкое, лживое поведение.

– Ты женишься на нас троих? – спросила она.

Он не понимал ее тон, но отлично видел выражение ее лица. И оно ему не понравилось.

– О, понятно, – сказала она, когда он не ответил. – Я забыла, что я не более чем инструмент, который мои отец и брат используют в своих гнусных целях. И вот теперь ты отбираешь у них их игрушку и делаешь ее своей. Естественно, ты хочешь, чтобы я подписала документы, чтобы закрепить твои выходки на игровой площадке в договорном праве. Разве это может мне навредить? Никому и никогда не было дела до моих чувств.

Ее слова, наполненные горечью, показались ему резкой пощечиной. Бальтазару стало не по себе, когда она пододвинула папку к себе.

Его ощущение усиливалось, когда она пролистывала страницы, ставя на них свою подпись.

– Ты не читаешь договор, Кендра? – спросил он.

– А зачем? – Она не смотрела на Бальтазара. – Ты унизил меня только тем, что принес этот договор.

Она закрыла папку и толкнула ее через стол к Бальтазару:

– Держи! Поздравляю, ты получил власть надо мной, которая подтверждается юридическими документами. Твой ребенок вырастет в благоприятной среде.

Бальтазар сказал себе, что его задело за живое упоминание о ребенке, вот и все. Он представил себе этого ребенка, разрывающегося между враждующими родителями, как он и его брат. Почему‑то он до сих пор не задумывался о том, что его ребенок – личность и полноценное человеческое существо, которое будет расти и смеяться и хотеть, чтобы его родители стали лучше.

Бальтазар представил, как бы все было, если бы его родители оказались другими людьми. Если бы они в самом деле стали лучше, а не хуже. Если бы им каким‑то образом удавалось не отравлять все, к чему они прикасались.

Он отмахнулся от этой мысли, понимая, что ему трудно заново переживать воспоминания о своем прошлом.

– Почему ты так смотришь на меня? – спросила Кендра, и он задался вопросом, гнетет ли ее тишина за столом. – Это ничего не изменит.

– Ничего не надо менять. – Он пожал плечами, больше не чувствуя себя подавленным под ее злобным взглядом. – Мы поженимся утром. Хотя, как Коннолли, ты, конечно же, не заслуживаешь такого внимания, ты будешь моей женой. Ты можешь меня поблагодарить.

– По правде говоря, я бы предпочла, чтобы ты уделял мне меньше внимания. И тогда мне не придется тебя благодарить.

– Очень жаль. – Он поджал губы в тонкую линию. – Ребенок, которого ты вынашиваешь, мой наследник, и я настаиваю на том, чтобы все мои дети были законнорожденными. Если бы ты прочла подписанные тобой документы, ты бы узнала, что я щедро отблагодарю тебя как мать моего ребенка, независимо от того, что нас ждет в будущем.

– А у нас есть будущее? – спросила она и нахмурилась. – Подожди. Ты имеешь в виду, я буду радоваться череде придуманных тобой заточений?

– Это зависит от тебя, Кендра.

– Почему мне с трудом в это верится?

Бальтазар внимательно посмотрел на нее:

– Роль обиженного и невиновного человека, которую ты пытаешься играть, тебе не подходит.

– А тебе, кажется, идеально подходит роль одержимого контролем идиота. Видимо, ты хорошо практиковался в этой роли.

– У тебя осталось всего несколько месяцев. – Это было предупреждение, хотя Бальтазар сомневался, что она возьмет его на вооружение. – Пока упивайся своей горечью. Как только родится наш сын, ты изменишься. Иначе я позабочусь о том, чтобы ты виделась с ним как можно реже.