Соблазн и закуски

– А где Гэвин?

– О-о-о-о… как тепло. И ладошки щиплет, – долетел до нас голос Гэвина.

Я вздохнула. И, с неохотой высвободившись из объятий Картера, пробормотала:

– Господи, во что еще он там вляпался?

Картер заулыбался, но сразу после на его лице проступил ужас, и он, развернувшись, выскочил из комнаты так быстро, что я не успела спросить, в чем дело. Я помчалась за ним следом, мы завернули за угол в его спальню, а дальше все было будто в кино. Картер подпрыгнул, пролетел через комнату, вытянув руки, как Супермен, и плюхнулся на кровать, где сидел наш сын, успев в прыжке выбить то, что Гэвин держал в руках. Я стояла с открытым ртом, пытаясь понять, что, черт возьми, происходит.

– Э-э-э-эй, – нахмурившись, возмутился Гэвин.

Картер лежал лицом вниз, и его плечи сотрясались так сильно, что Гэвина подбрасывало на кровати. Боже, неужели он плачет? Или у него случился припадок на нервной почве?

– Картер, какого черта? – спросила я.

– Да, какого черта, Картер? – повторил Гэвин.

– Гэвин! – одернула его я, пока Картер продолжал биться в истерике – ну или что за черт у него там было.

– Но ма-а-ам! Он отобрал у меня мою мазь, – пожаловался Гэвин.

Чтобы посмотреть, о чем он толкует, я направилась к кровати. Рядом с рукой Картера лежал какой-то маленький тюбик, и, когда я приблизилась, Картер подхватил его и перевернулся на спину. И мне стало ясно, что он вовсе не умирает от эпилептического припадка, а хохочет как ненормальный.

– Это не смешно, Картер, – упорствовал Гэвин. – Ты забрал мою мазь.

После этих слов Картер, задыхаясь, зашелся в очередном приступе смеха и в ответ на мой недоумевающий взгляд просто поднял руку и протянул мне тюбик…

Интимного разогревающего геля?

О боже мой. Смазка. Гэвин намазал себе руки интимной смазкой. В следующую секунду я заметила, что вокруг него валяются презервативы. Причем некоторые были вытащены из упаковки.

– Отстойные у тебя шарики, Картер, – недовольно пробурчал Гэвин, и тогда я рухнула на кровать рядом с Картером и тоже начала хохотать. 

*** 

Двадцать минут «Истории игрушек-2», и Гэвин заснул у Картера на коленях. Я встала, собираясь в ванную, но сперва сходила на кухню за сотовым, чтобы по-быстрому сделать фото. Картина была такой умилительной, что ее просто необходимо было задокументировать.

Убрав телефон, я пальцем похлопала Картера по плечу. Показала сначала на Гэвина, затем в сторону спальни, и он неловко попытался обхватить нашего сына руками – судя по тому, до смерти боясь его разбудить.

– Все нормально, – шепнула я. – Он не проснется.

Картер покачал головой и пробормотал нечто похожее на «Ага, конечно, а потом он внезапно исчезнет, и ты поймешь, что его сожрал клоун.»

Он подхватил нашего сына на руки так легко и ловко, словно делал это в тысячный раз, и у Гэвина даже ресница не дрогнула. Я пошла следом за ними по коридору, глядя с улыбкой, как голова Гэвина покоится у Картера на плече, а его ручонки расслабленно висят по бокам. Мы зашли в спальню. Перешагнув через игрушки, чтобы не запнуться, остановились возле кровати, и Картер, бережно уложив Гэвина на нижний ярус, накрыл его одеялом. У меня чуть не вырвался всхлип, когда он убрал со лба Гэвина челку – точно так же, как обычно делала перед сном я сама.

– У моего ланчбокса есть коровьи соски, – пробормотал Гэвин во сне, а затем откатился к стенке.

Картер оглянулся на меня и со смешком прошептал:

– Что за черт это было?

Я обошла его, наклонилась и поцеловала своего малыша в макушку.

– Твой сын разговаривает во сне, – сообщила я Картеру и, взяв его за руку, потянула за собой от кровати. – Я надеялась, это наследственное. Сама я во сне не разговариваю, и если ты тоже нет, значит дело, возможно, в том, что он ест перед сном.

Держась за руки, мы прошли через комнату.

– Увы, но я тоже не разговариваю во сне. А что он ест перед сном?

– ЛСД, грибы – в общем, обычную вечернюю еду четырехлеток.

У двери Картер отпустил меня, подошел к стене и включил в розетку ночник в виде гоночной машинки, после чего вернулся ко мне и снова взял меня за руку.

– Видишь? – прошептал он. – Именно в этом и заключается проблема современной американской молодежи. Слишком много шоколадных печенек и недостаточно кислоты.

Я просто стояла, немо уставившись на него. Целая комната игрушек плюс ночник? Этот мужчина продумал абсолютно все.

– Что? – спросил он, увидев, что я замерла на месте.

– Просто ты изумляешь меня, вот и все, – ответила я с улыбкой и, вытащив его из комнаты Гэвина в коридор, закрыла за собой дверь.

Вместе мы пошли в спальню Картера – молча, потому что оба прекрасно знали, каким будет наш следующий шаг. Я захотела вновь переспать с Картером с первой же секунды, когда увидела его в баре, и пусть решилась воплотить это желание в жизнь не сразу, но сейчас, в этот момент, наконец-то почувствовала, что все делаю правильно.