Я ждала этого, и оно наконец случилось при выходе из ресторана, когда последний из официантов, поклонившись, распахнул перед нами створки стеклянных дверей. Ночь была холодной, моросил дождь. Марио Валье замешкался, надевая пиджак, и я почувствовала, что его глаза впервые дали себе роздых и взгляд его спустился к моей маечке, прильнувшей к голой, без бюстгальтера, груди (я решила выйти из дома, оставив на себе наряд для Экспозиции, его дополняли узенькие черные трусики и туфли на каблуке), задержался там на мгновение, а потом он вновь посмотрел мне в глаза. Увидев его зардевшееся лицо, я поняла, что не мой бюст вывел его из равновесия, а «наркотик» – воспоминание о том, как я спровоцировала накануне своими жестами.
– Мне очень хотелось бы увидеть тебя снова, – произнес он.
– Мне тоже, – призналась я. – Спасибо за… все.
Я потянулась к его щеке губами. Он с тем же намерением – поцеловать на прощание – наклонил голову, и наши губы случайно встретились. Смущенные, мы улыбнулись, но, взглянув друг на друга, стали целоваться. Каждый поцелуй казался новым, а последний вышел таким, будто наши губы еще не соприкасались.
И вдруг я подумала, что больше ни секунды не могу находиться рядом с ним.
Не могу позволить себе ни одной слабости. Все еще не могу – пока моя сестра в опасности.
Наблюдатель ждал: я должна оставаться актрисой.
– Мне пора, – сказала я, но Валье, подняв руку, остановил меня:
– Диана… Чем бы ты там сейчас ни
Я оставила Валье – встревоженного и довольного – махать рукой на прощание и пошла к автобусной остановке. К своему подъезду я подошла около одиннадцати ночи, но и в этот час по улицам все еще торопливо сновали люди. «Ты там? Ты меня чувствуешь?» Я огляделась вокруг и ввела код доступа. Дезактивировала сигнализацию своей квартиры, разделась, оставшись в трусах и туфлях, и принялась за Экспозицию. «Желай меня. Я притворюсь твоей. Приди ко мне. Я хочу
И я тут же заснула, против всех ожиданий. Но приснился мне не Марио Валье, и не его поцелуй, и не этот необычный ужин, за которым я рассказала о том, о чем не рассказывала никому и никогда, а мне сказали то, чего никогда раньше не говорили. И не Наблюдатель. Мне снились все известные мне жертвы – целый зрительный зал страдающей от боли публики, для которой я работала. Все те, кто продолжал нуждаться в моем представлении.
И когда в четверг телефон разбудил меня в 6:50 утра, я приготовилась услышать дурную новость.
– Диана?.. – Голос Мигеля.
Я слушала его, лежа в постели, в темноте.
– Я хотел… хотел, чтобы ты узнала как можно скорее…
Я взмолилась о том, чтобы всего лишь нашли тело Элисы Монастерио, но раньше, чем услышала, я уже знала, что это не то.
«Это
20
Вечером в среду Вера Бланко красила губы, стоя перед зеркалом в ванной, когда ей что-то послышалось.
– Стоп, – громко сказала она, и плеер, монотонно повторявший записанные ею же стихи из «Все хорошо, что хорошо кончается», выключился.
Она прислушалась. Ничего. Ей показалось, что она слышала звук открываемого замка. Может, кто-то из соседей. С тех пор как пропала Элиса, ее нервы были натянуты, как струны, и трепетали из-за ерунды. Вера вспомнила, что пару минут назад зазвонил телефон и она точно так же всполошилась. Взяв трубку и ничего не услышав, девушка подумала, что кто-то ошибся номером, но это не помешало ей почувствовать себя глупой психопаткой.
Она просто не может привыкнуть жить в этой квартире одна – вот в чем все дело.
Несмотря на это, она выглянула в открытую дверь ванной. Движение было нелепым, потому что ничего другого, кроме крошечной, как и все остальное в этой квартире, спальни, увидеть она не могла. На незастеленной кровати, в которой неделю назад она спала вместе с Элисой, были разбросаны детали ее костюма: чулки, экстравагантные перчатки, брюки стретч, прозрачные топы. Лампа на прикроватной тумбочке горела, дальше, в небольшой гостиной, тоже был включен свет. «Какая же ты все-таки идиотка!» – подумала девушка и покачала головой, чувствуя, как от стыда начинают гореть щеки. Она только что закончила читать статью Кёнига о том, как важно контролировать эмоции, чтобы свести к нулю зависимость от инстинктивного наслаждения при реализации маски Жертвы, и вот на тебе – при малейшем шуме она оказывается во власти тревоги. Реакция новобранца.