Внезапно я подумала, что мне, пожалуй, очень хочется провести с ним этот вечер. Он выглядел еще более удивленным, чем я, когда я приняла его приглашение, накинул элегантный черный пиджак поверх белой рубашки и отклонил мои опасения, что я буду выглядеть рядом с ним замарашкой в своей курточке, маечке и джинсах. Заведение, куда он предложил отправиться, было прямо за углом, называлось «Кассандрой», в его интерьере в каком-то таинственном содружестве обретались Будды, золоченые маски, греческие шлемы и фото Далай-ламы – прямо под стать сочетанию греческой и индийской кухни, которое обещало их меню. Изображение без звука на огромном экране телевизора, размещенного в гостиной с очагом типа тандыра и настроенного на один из новостных каналов, привносило в этот ансамбль европейскую ноту. В этот ранний вечер там почти никого не было, за исключением нескольких иностранцев.
Пока перед нашими лицами мелькали карты, принесенные официанткой довольно экзотической, в унисон обстановке, внешности, я еще раз поблагодарила Валье за приглашение.
– Прошу, пожалуйста, обращайся ко мне на «ты», – произнес он, разворачивая салфетку. – И зови меня Марио.
– Я думала, тебя зовут Аристидес.
– Аристидес Марио. Если хватит духу, можешь использовать мое первое имя.
– Марио мне нравится.
Мы решили обойтись без шведского стола и ограничиться курятиной под соусом карри и бутылкой красного вина. Когда официантка удалилась с заказом, Валье огляделся и удостоверился, что мы сидим далеко от других посетителей, практически одни. Тогда он склонился ко мне, и я поняла, что пришло время поговорить. Потому, когда он спросил, расположена ли я говорить «обо мне», ответила утвердительно.
– Я тут размышлял о твоей странной профессии, Диана, – сказал Валье. – И должен признать, что мне приходилось сталкиваться с ситуациями самопожертвования, с людьми, отдающими другим все… Но в твоем случае – это просто что-то огромное. Ты человек совсем особенный.
Я покачала головой:
– Я вовсе не особенная. Да и насчет самопожертвования согласиться не могу. Все мы подчинены своему псиному. Все мы делаем то, что нам нравится, хотя и не понимаем, почему нравится то, а не другое. Просто-напросто это единственное, что мы можем делать.
– Ты слишком сурова к себе. Видеть все под таким углом зрения, должно быть, очень тяжело… Чему ты смеешься?
– Меня забавляет, что это говорит психолог.
Валье пожал плечами:
– Признание существования псинома для меня вовсе не означает, что мы лишены свободы выбора. Я именно на этом основывал свою терапию – указывал на возможные пути решения проблемы и давал пациентам шансы изменить ситуацию. Мы все способны меняться. И для этого есть более или менее приемлемые пути.
– И какой есть у меня?
– Неприемлемый.
– Я так и думала. – Я засмеялась.
– Приносить себя в жертву, будучи невиновной, с тем чтобы наказать виновных, – неприемлемо, Диана.
– Я смотрю на вещи проще, доктор… Марио. – Я намазала немного той субстанции, которая, судя по виду, была творожным сыром, на маленький тост. – Всем требуется пища: кому-то нужны овощи, кому-то – мясо, а кому-то – люди. Моя работа – делать так, чтобы последние остались голодными. Виновные? Невинные? В это я не вникаю.
Валье смотрел на меня очень серьезно.
– А я вот –
– Моя профессия столь же нелегальна, сколь нелегально убийство, но вот тебе пожалуйста – войны.
– Я – первый во всемирных рядах пацифистов, но даже я не могу не признать, что бывают неизбежные войны.
– А эта разве не такая? Смотри.
Я кивнула головой в сторону экрана, где мелькали люди в капюшонах, жертвы терактов, заложники международных групп террористов.
– Кто сможет все это остановить? Как мы это остановим?
– Без наживок, хочешь сказать?
– Да, иначе – что еще мы можем сделать? Полиция и армии уже давно никуда не годятся из-за развития технологий, а технологии с некоторых пор тоже никуда не годятся, потому что стали общедоступными. Как мы можем предотвратить такие вещи, как бомба 9-N?
– Бога ради, Диана, хватит уже вспоминать по каждому поводу 11-С, 11-М или 9-N… Мы не можем приносить в жертву невинного, чтобы ублажить монстра. Это варварство и бесчеловечность.
Появление нашей курицы из тандыра несколько остудило пыл нашей дискуссии: нелепое вмешательство никогда должным образом не оценивают. Мы чокнулись («За тебя», – провозгласил тост Валье) и принялись за еду. Все напряжение, казалось, будто ветром сдуло.
– Кстати, я тут почитал кое-что о псиноме, – произнес он уже совсем другим тоном. – И не обнаружил ни намека на связь с криминальной психологией…
– Ты его и не найдешь. Все идет по другим каналам.