Соблазн

Не могу прикасаться к плите. Не могу — и всё. То, что я готовлю, должны есть мои любимые люди. А здесь их нет. Поэтому у нас полный холодильник полуфабрикатов. И сейчас я заливаю мюсли молоком, не представляя, как буду запихивать в себя. Но моим детям нужна сильная, здоровая мама.

Преодолевая тошноту, методично подхватываю ложкой еду и отправляю в рот. О Стефе стараюсь не думать. Думать о нём теперь слишком больно. Мне не хочется никак опошлять то, что было между нами. Поэтому я просто выключаю себя, стараясь жить здесь и сейчас, примитивными потребностями и Ильёй. Вообще стараюсь не думать ни о чём, кроме Ильи.

— Тори, у меня дискомфорт в желудке от такой еды.

— Мне жаль… — равнодушно вздыхаю я. — Пообедай в ресторане.

— Приготовь что-нибудь, будь добра.

— Не могу.

Даже объяснять не могу, почему «не могу».

Сполоснув чашку, ставлю её на место. Ухожу, ложусь на кровать и часто сглатываю слюну, пытаясь сдержать тошноту.

— Ангелина! Приветствую… — слышу из кабинета Бориса. — Рад слышать. Да…

Да… В больнице? А Аркадий? Ах, да… Запуск проекта. Понимаю, конечно. Держитесь с дочерью. Уверен, всё будет хорошо. Виктория?.. Да, телефон временно выключен.

Договаривались? Минуту…

Подходит ко мне.

— Тори, Ангелина Забродина звонит. Говорит, ты обещала ей помощь.

Рывком сажусь на кровати. Ангелина!

Выхватываю из его рук трубку.

— Да?

— Виктория… Ты не могла бы приехать ко мне?

— Прости меня, ради Бога. Мне так неловко… Пообещала, и сама свалилась с недомоганием.

— Оу… извини.

— Нет-нет! Сейчас мне уже лучше. Я обязательно приеду, обещаю. Прямо сегодня.

Скидывай на этот номер, что привезти.

Отдаю телефон Борису.

— У Ангелины инфаркт. Мне нужно её навестить.

— У неё полно прислуги. Зачем?

— При чём здесь прислуга? Ей нужна человеческая поддержка. У неё дочь на операции!

— Ладно… — недовольно. — Но по-моему, это бестактно — просить о помощи соседей.

— А по-моему, это очень правильно. Люди должны быть людьми.

Выглядывает в окно, чуть раздвигая жалюзи.

— Собирайся, я вызову такси. Навестим её вместе.

С остервенением быстро расчёсываю копну своих волос. Стёпа любит, когда распускаю. Борис — когда собраны в кондовые укладки. А идите вы оба к чёрту…

Плету пышную расслабленную косу, выпускаю пару прядей.

Я вся какая-то отёкшая… некрасивая.

Мне всё равно.

Поездка к Ангелине — это как глоток воздуха в этом болоте безысходности. Хоть кому-то доставить радость! Заодно спрошу у неё, как мне быть и как отвоевать Илью.

Она в своём фонде постоянно работает с юристами. Может, кого посоветует. Кольцо, правда, осталось у Стефа. Но мне плевать! У меня украли ребёнка! Если нужно, я украду и деньги, и другие драгоценности из семейного сейфа, чтобы вернуть его.

Никаких культурных и моральных барьеров во мне не осталось!

Подвеска! С бриллиантом!

Быстро отыскиваю в шкатулочке, надеваю на шею. Пусть будет со мной. Вдруг что-то…

Надеваю серое длинное, бесформенное платье в стиле Бохо. Не хочу быть женщиной. Отстаньте… Прячу подвеску за высокий вырез. Она сюда совершенно не идёт.

Борис вызывает такси.

— Где моя машина?

— Пока что у отца.

— Ясно… А твоя?

— Моя мне пока не нужна. Я отогнал её на техобслуживание.

Мы садимся в такси.

— Мой сын ещё в России? — уточняю я, агонизируя от сжавшего все мои внутренности страха.

— Наш. Конечно, Тори.

— Мой. Был бы наш, ты бы загрыз за него.

— Я это и делаю.

— Нет. Ты делаешь противоположное. Пока ты грызёшь не за него, а его. Чтобы его страх остаться без мамы был моим ошейником.

— Ты так изменилась…

— Прежней я точно не стану.

— Ты сама не в состоянии понять, что для тебя благо. Близкие тебя защищают. Ты воспринимаешь это как агрессию.

— От чего защищают, прости?

— От ошибок.

— Ааа… Борис.

— М?

— Я хочу познакомиться с твоей матерью.

Вздрагивает.

— Мы это обсуждали.

— Ничего мы не обсуждали. Ты привёл пару десятков доводов почему «нет». Меня не устраивает ни один. Я хочу познакомиться.

— Зачем тебе это?

— Ты же пытаешься наладить наш брак. Вернуть взаимопонимание. Так вот, я требую знакомства с родителями. И для себя, и для их внука.

Быть может, они встанут на нашу с Ильёй сторону.

— Мои родители превратили моё детство в хаос. Это было ужасно. Я пытаюсь дать моему сыну порядок и определённость. Схемы и правила, чтобы он мог быть успешным. Мои родители — лишнее звено и в его, и в твоём мире, поверь мне.

— Не верю.

Купив по дороге в определённой церкви несколько свечей, как просила Ангелина, заезжаю ещё в пару магазинов. Покупаю несколько книг, какие-то приятные мелочи: изящную чайную ложку с красивым чайным набором, тёплый палантин…

Меня саму не радует ничего без Ильи, но бороться с унынием как-то нужно.

Быстрее выздоровеет — быстрее окажется рядом с дочерью. Подбираю для неё какие-то подбадривающие слова.

Ох! Нужно было испечь для неё и Ксении что-нибудь. Что-нибудь парное!

Половину отвезти одной, половину — второй. Пофотать их, переслать фотки. Пусть почувствуют друг друга ближе. Да! Так завтра и сделаю.

В больничном холле людно. Но мы идём к лифтам.

— Подожди здесь, — разворачиваюсь внезапно я к Борису.

— Почему? — хмурится.