Соблазн

С опаской прохожу мимо насупившегося и воротящего морду серого.

— Мамочка, можно их подержать?

— Не сразу, пирожок, только если придут сами. Нога болит?

— Мхм… немножко. А Стеф когда приедет?

— Только утром.

Заходим в комнату. Уютно, чисто… Светлое напольное покрытие. Посреди комнаты диван перед висящей на стене плазмой. Задняя стена — зеркальный шкаф-купе. Большое окно. Полка, кресло…

Усаживаю сына на кресло, разминаю отваливающиеся от перенапряжения руки.

— Мама, Стеф хороший?

— Хороший…

— А когда мы домой поедем?

— Ты хочешь домой? — расстроенно смотрю в его глаза.

— Нет… Но папа же будет ругаться?

— Не думай об этом, ладно? Я сама буду говорить с папой.

— Нет! Не надо! Папа сердится на тебя!

— Всё будет хорошо, — треплю его по волосам.

Но получается фальшиво. Не будет хорошо!

— Я кушать хочу.

— Сейчас что-нибудь придумаю.

С любопытством и замиранием в груди разглядываю комнату, пока сын «кыскает» котов. Те не спешат на руки, обнюхивая эластичный бинт на ноге Ильи.

Веду пальцами по подушке на диване. Это Стефа подушка… Мне хочется прилечь и вдохнуть его запах. На полочке флакон с «Эгоистом». Улыбаясь и сгорая от стыда за свои неконтролируемые чувства, беру в руки. Нюхаю крышечку. В груди трепещет и между бёдер сжимается. Я как пьяная, и до сих пор не могу поверить, что я у него дома, и он просто врач. Нет. Не просто! Самый лучший врач на свете!

Рядом лежит перевёрнутая фоторамка. И мне вдруг становится душно и тревожно. Кто на ней? Почему лежит фотографией вниз? Там девушка? Он с девушкой? Или, может, семья? Бывшая… Откуда он умеет так ладить с детьми?

Может, у него есть свой?..

В голову лезет множество болезненных вариантов. Агонизируя от неприятного чувства своей возможной неуместности и здесь, и в его жизни, переворачиваю фото, чтобы взглянуть. Растерянно застываю от противоречивых чувств.

Это моё фото… Откуда?.. Это и приятно и настораживает. Больше, конечно, приятно! А почему перевёрнута?.. У него были гости, которым он не хотел это демонстрировать?

Оказывается, я безумно ревнивая! Мне больно от каждой своей мысли! Возможно, как обычно, пустой! Не буду надумывать. Приедет — спрошу.

— Мамочка… кушать!

Вздрогнув, кладу, как было.

Несмело иду на кухню. Коты наперегонки несутся вперёд меня, чуть не сбивая с ног. Прижимаюсь к стене, пропуская их. Кухня в два раза меньше, чем у меня. Но не слишком крошечная. Дверь на балкон открыта.

— Что вам нужно? — присаживаюсь к пляшущим в ногах котам, глажу дружелюбного Зидана. — Голодные?..

Чашки у них пустые и чистые. Налита только вода. Открываю холодильник.

— Чем вас кормят?

Не решаюсь слишком уж активно хозяйничать. В бутылке вишнёвый йогурт.

Наливаю нам с Ильёй по стакану, остатки выливаю котам. Наверняка Стеф покормил их перед тем, как уйти.

Раскладываю диван. Шариться по чужим шкафам неловко, но что ж теперь…

Стеф, мне кажется, не из тех, кто будет напрягаться из-за этого, если уж дал мне ключ.

На стеллажах чистое бельё и запасные подушки.

Выключаю свет, оставляя ночник, он стилизован под пламя свечи. Отсветы играют по стене и потолку. Устраиваемся с сыном в обнимку. Под тёплым одеялом. На улице моросит дождь. Коты, мурлыкая, залезают сверху на одеяло, жамкая его когтями.

Мурлыкания сливаются с шумом дождя. Вдыхаю запах волос сына. А подушки всё равно пахнут Стефом… Меня кружит, словно я во сне. И это вот всё безумно уютно.

Мне становится хорошо до слёз, словно мы спрятались в очень надёжном месте от всего мира.

Засыпаем…

Глава 27 Горячо и сладко

Смотрю в окно, как уезжает такси с Викой. Забираю у Ильницкого объяснительную. Пробегаюсь взглядом по написанному.

— Почему Вы не затянули коньки ребёнку сами?

— Разве в Вашей компетенции проводить допрос?

— Не в моей. Просто как травматолог, периодически свидетельствующий на суде по «оставлению детей в опасности», рекомендую Вам этот момент внести в объяснительную.

— А при чём тут суд?

— Может, и ни при чём, — пожимаю плечами. — Дети не могут подать в суд, к сожалению.

Предупреждающе прищуривается.

— То, что я купил у Вас одну услугу, не повод для…

— Нет. Никакой услуги я Вам не продал.

— Но, как я заметил, успели познакомиться с моей супругой.

— Да. Успел.

Его брови взлетают в показательном недоумении.

— Это было лишним. И бессмысленным.

— Не для всех!

— Вы общаетесь?

— Да.

Разглядывает меня с повышенным вниманием и показательным высокомерием.

— Вы и Виктория?.. Это нелепо. С массажистом? Вы не её круга.

— Я — врач. Вика сама прекрасно может разобраться — кто её круга, а кто нет.

Вижу, как его кроет — по дыханию и пятнам на лице. Но кроме этого ни одной эмоции не выпущено наружу.

— Врач, массажист, сантехник… Какая разница? Обслуживающий персонал.

Виктория не пойдёт на такой мезальянс. Даже в общении. Не выдавайте желаемое за действительное.

В целом я сказал всё, что хотел. Дальше пусть допрёт сам.

— Мы закончили. Вы свободны.

Присаживаюсь с сигаретой на открытое окно, наблюдая за ним. Ильницкий останавливается у своей машины и немного растерянно оглядывается. Видимо, не понимая, куда делись Вика с сыном.