Собиратель Сухоруков

Только встать и уйти, заключив молчаливую договоренность. Утром, с тяжелой головой я поднялся и пошел в самый дальний уголок моих владений. Где в небольшом огороженном закутке тихо похрюкивали двенадцать пекари. Ровно столько поросят успели привезти мне северяне из Сытных Лёжек до того, как началась война. Пекари отлично привыкали к новой жизни. За несколько недель в неволе они уже перестали истерить от вида людей, прекратили рыть безуспешные подкопы в скале. Нормально питались, отдыхали и веселились. Я уже понадеялся, что в этот раз эксперимент по одомашниванию пройдет удачно…

Подросток, которому я поручил следить за пекари, был на месте. Мальчишка сходу влюбился в животин и работал не за страх, а за совесть.

– Отбери трех самых лучших, самых здоровых: одного кабанчика и двух свинок. Пометь и береги, как родную мать! А остальных… остальных по одному в день относи на кухню…

Я посмотрел на похрюкивающих чернявых поросят и покачал головой.

– Не в этот раз, ребята. Опять не в этот.

Конечно, одна хрюшка в день – это ничто для нескольких сотен человек. С нее, если всё-всёболее-менее съедобное ободрать, килограммов двадцать выйдет. Но, если добавлять мясо в маисовую кашу – хоть какой-то навар появится. Пусть на десять дней, но я отсрочу повальное людоедство.

А за это время надо решить проблему. Надо покончить с этой проклятой войной. Я ведь с самого начала знал решение. Просто боялся думать о нем.

Разговоры в тени – 7

– Шикальиеци!

– Да, господин! – беглый излучинец резво вскочил и повернулся к имачате Черного Урочища.

– Отправляйся в род Мокрого Попугая – завтра их очередь кормить войско пурепеча.

– Я? – юноша не смог скрыть сомнение.

– Не бойся отказа. Ты – сын моего друга и будешь говорить от моего имени. Да утешь вождя: ему нужно сдать только маис с фасолью. Охотники добыли несколько оленей, так что мясо для наших друзей.

– Друзья не требуют, – еле слышно буркнул Кровавая Чаша. – Друзей угощаешь по своей воле.

– Что? – Ицкагани приблизился к беглецу. – Что ты сказал?

– Если быть честным, господин, то мне не очень нравится, как ведут себя наши «друзья». И как ведем себя мы перед ними. Мы всё время им что-то должны. Словно, это не наш дом.

– Глупый, – усмехнулся Ицкагани. – Пурепеча пришли к нам в ответ на мой зов. Который я послал после того, как ко мне пришел ты! Пришел и предупредил о коварных замыслах Недоноска. Они пришли защитить и спасти нас от этого уродца и его козней. Разве не наш долг помогать им всеми силами в этом богоугодном деле?

– Ты, конечно, прав, мудрейший, – склонил голову Кровавая Чаша. – Но не слишком ли многого хотят от нас пурепеча? Мы кормим их сейчас; это делает четлан беднее, однако такую нужду можно потерпеть. Но ведь они и потом собираются забирать у нас продукты, забирать людей для работы. Их человек – Шоануапе – останется здесь, чтобы указывать нам, как жить. Они навязывают нам своего солнечного бога вместо Змея, которого почитали наши предки…

– Насчет Змея, – пожевал губу Ицкагани. – Я тебе так скажу: разве не разумнее заручиться покровительством того бога, который сильнее, который надежнее тебя защитит? А что касается Шоануапе и прочего… Поглядим, мой мальчик. Сегодня пурепеча помогают нам расправиться с ненавистным врагом, но, возможно, завтра у нас появится возможность избавиться от их… заботы.

Шикальиеци криво хмыкнул, и это не утаилось от внимания имачаты.

– Что-то не так, сын моего друга?

– Да нет… Просто… Прости меня за откровенность, господин. Но я теряюсь. Я бежал к тебе, думая, что делаю добро для нашего народа. Что спасаю четлан от подлого Недоноска. Но сейчас словно Чужой спустился с небес и коварно поменял местами свет и тьму, горячее и холодное… Правду и ложь. Мы сами позвали пурепеча, мы подчиняем наш народ их власти, их богу. Заставляем свободных людей служить чужакам. Где здесь добро, что мы создаем? А Сухая Рука – он строил. Уж я-то видел. Излучное при нем ожило. Он собирал четлан вокруг своего бога…

– Какая чушь! – Ицкагани раздул ноздри. – Ты словно лишился памяти, мальчишка! Так я тебе напомню: Недоносок убил твоего отца! Он пришел в твой дом и выгнал тебя из него! Лишил богатства, лишил законных прав! Вот это, по-твоему, называется созиданием? Это ты считаешь добром?

– Нет, – Шикальиеци опустил голову. – Я помню, кто такой Сухая Рука. Помню, что он сделал мне. И это самое страшное, господин. Конечно, Недоносок для меня зло. Понимаешь, что получается, господин?

– Что? – недовольно буркнул имачата.

– Что зло для меня – это добро для прочих четлан. А то, что мы с тобой считаем добром – беда для народа.

Ицкагани, хмурясь жевал губу.

– Глупости! Какие это всё глупости! – отмахнулся он. – Как до такого можно додуматься! Всё просто: я точно знаю, что есть зло и что добро. Со злом я борюсь по мере своих сил. Главное, быть верным себе – и тогда я добьюсь своих целей! Добро восторжествует!

Кивнув сам себе, имачата даже слегка улыбнулся.

– А тебя послушать, так выходит, вскрыть себе горло ножом – это добро сделать? Так что ли, мальчик?