Собиратель реликвий

Кардинал Арагонский окинул взглядом скромное белое одеяние графа Лотара и одобрительно кивнул:

— Паломничество совершаете? Мы с его сиятельством герцогом Урбинским только что вспоминали, как король Франциск несколько лет тому явился на поклон шамберийской святыне, воздать благодарность за победу в великом сражении. Пришел пешком из самого Лиона!

Похоже, кардинал ожидал услышать, что именно подвигло графа Лотара облачиться в замызганную белую хламиду и протопать сотни миль из неведомого захолустья под названием Шрамберг. Вдобавок этот весьма щекотливый вопрос был задан публично, да еще в присутствии двух герцогов. По сути, кардинал любопытствовал, какой жуткий грех Лотар жаждет искупить своим паломничеством.

Дюрер ловко воспользовался оказией:

— Я тоже явился воздать благодарность. За восшествие моего крестного отца на престол Священной Римской империи. А что привело в Шамбери ваше высокопреосвященство? — непринужденно осведомился он.

— Конечно же, святая плащаница! И разумеется, непревзойденное гостеприимство его сиятельства герцога.

Карл смущенно улыбнулся комплименту.

— Ко всему прочему, Шамбери завидно расположен, — продолжил кардинал. — Его сиятельство герцог Лоренцо заглянул сюда по пути из Урбино в Париж, куда он приглашен на крестины дофина, а я, наоборот, возвращаюсь в Рим из Парижа.

Дюрер взял кубок вина с подноса в руках лакея. Дисмас собрался было сделать то же самое, но вовремя опомнился.

— Ах, Париж… Париж… — с томным равнодушием протянул Дюрер. — Ну и как там нынче Париж?

— Как всегда, великолепен!

— Приятно слышать, — рассеянно ответил Дюрер. — В свой последний приезд я нашел Париж… как бы лучше выразиться… Загаженным. Способность французов мирно сосуществовать со всякой пакостью достойна всяческого восхищения.

Д’Арагона удивленно посмотрел на него.

— По утрам встаешь с постели, а из-под ног крысы так и прыскают! — Дюрер картинно передернулся. — Крысы на каждом шагу! Однажды я видел, как парижская крыса гналась за терьером, и в результате получился экс-терьер…

Герцог Урбинский хохотнул и тут же зашелся кашлем. Герцог Савойский с трудом сдерживал смех.

— Судя по всему, вы гостили не во дворце? — процедил кардинал Арагонский.

— Боже упаси! — ответил Дюрер. — Я на горьком опыте постиг, что, quand à Paris,[14]^{33} заботиться о собственном благоустройстве до́лжно самому. В Фонтенбло ужасные сквозняки! Меня как-то угораздило остановиться во дворце, так я только и делал, что требовал дров для камина, и все равно вернулся домой с больным горлом. Но в одном я согласен с вашим высокопреосвященством: во дворце гораздо меньше крыс… — Дюрер с улыбкой посмотрел на герцога Карла и добавил: — Определенного сорта.

Герцог Урбинский корчился от смеха, исторгая малоприятные пульмональные хрипы. Вокруг оттоманки ласточками хлопотали слуги.

Кардинал Арагонский поджал губы, откланялся и, метя алым плащом паркет, в сопровождении стайки монсеньоров прошествовал к дверям залы.

Герцог Карл втянул щеки, чтобы не расхохотаться. Лукаво сверкнув глазами, он понизил голос и шутливым тоном пообещал Дюреру:

— За ужином я непременно усажу вас рядом с его высокопреосвященством!

Он жестом подозвал Ростанга и распорядился подыскать в замке апартаменты для графа Лотара. Камергер озабоченно зашептал что-то герцогу. Дисмас навострил уши. Ростанг уведомил герцога, что в замке нет ни одной свободной комнаты. Герцог изъявил ужас. Ростанг ответил, что разделяет мнение своего господина — м-гм! — однако же проблема представляется неразрешимой. Несметные свиты герцога Урбинского и кардинала Арагонского оккупировали каждую щель и каждый закоулок замка. Герцог не желал слушать объяснений. Ростанг уперся и объявил, что если его сиятельство настаивают, то он найдет где разместить графа, однако это потребует выселения определенной персоны, известной его сиятельству…

Карл с аристократической беспечностью вздохнул:

— Ну и ладно.

Вслед за этим герцог Савойский повернулся к своему гостю, графу Лотару, и извиняющимся тоном описал сложившуюся ситуацию. Безусловно, это чудовищное неудобство, однако, буде их светлость граф Лотар согласятся, комфортабельные апартаменты для него и его свиты могут быть представлены, но — увы! — не в замке, а в соседнем здании, расположенном, кстати говоря, напротив той самой стены Святой капеллы, где будет вывешена плащаница…

«Отлично!» — подумал Дисмас.

Герцог между тем продолжал:

— Из апартаментов открывается великолепный вид. Если любезный граф Лотар не возражает… Разумеется, он будет включен в число участников всех церемоний и процессий начиная с сегодняшнего банкета…

Граф Лотар ответствовал, что глубоко тронут великодушным гостеприимством, которое он принимает с благодарностью и смирением, и что его крестный непременно узнает о щедрости герцога.

С властностью столь же безупречной, как и его итальянское произношение, Дюрер велел Дисмасу следовать за герцогским камергером Ростангом и заняться обустройством.

Дисмас поклонился и оставил Дюрера в компании новых друзей.