Собиратель реликвий

— Если бы ведьмы снимали боль так, как эта травка, их бы никто не сжигал. Однажды Парацельсу нужно было ампутировать ногу человеку, попавшему под телегу. Несчастный вопил от боли, но Парацельс дал ему кружку вина, куда добавил четыре капли настойки. Бедняга сразу затих, словно уснул. Тогда Парацельс взял пилу и принялся за работу. Пила вгрызалась в кость, а пациент даже не пикнул. — Магда поежилась. — Я не люблю хирургию, мне больше нравится аптекарское дело. — Она подняла пузырек над горшком и, беззвучно шевеля губами, влила в отвар десять капель. — Настойку ладанника нужно отмерять с превеликой осторожностью. Лишняя капля останавливает дыхание.

На всякий случай Дисмас отодвинулся подальше от горшка и спросил:

— А что в этой коробочке?

— Мак. Еще одно восточное снадобье. Его высыпают на тлеющие угли и вдыхают дым.

— Зачем?

— Он вызывает грезы.

— А зачем Парацельс тебе его дал?

— Вместе с грезами приходит сон, — улыбнулась Магда.

— А-а, понятно. Полезная вещь, — согласился Дисмас.

— А еще…

— Что?

— Помнишь, ты пугал меня рассказами про колесование?

— Помню. И что?

— Если дойдет до казней, это снадобье нам пригодится.

Пока Магда готовила эликсир, Дисмас решил проверить, чем заняты остальные в другом конце комнаты. Там стоял плач и скрежет зубовный.^{28}

Дюрер жаловался на пауков. Ландскнехты бесились из-за того, что их разлучили с оружием. По приказу Дисмаса повозку и спрятанный в ней арсенал оставили за городскими стенами. В смертоубийстве сейчас не было надобности. Ландскнехтов послали в Шамбери за реликвией, а не на заготовку свежих мощей.

— Если это действительно истинный саван Господа нашего Иисуса Христа, а мы завладеем им через убийство, — внушал Дисмас ландскнехтам, — как вы думаете, кто встретит нас на том свете? Конечно же, Сатана. Даже если плащаница поддельная, то мы все равно отбудем в мир иной, окропленные кровью невинных. Вряд ли ангелы нам возрадуются.

Проникновенная речь не возымела желаемого воздействия. Ландскнехты пропустили мимо ушей разговоры о загробной жизни и наставления в благочестии. Рассеянно выслушав проповедь, ребятки сплюнули и заявили:

— А ты кто такой? Моисей, что ли? Ступай куда подальше со своими заповедями! Помнишь, как мы в Шварцвальде славно рубились? Столько народу положили! По-твоему, это убийство?

Дисмас возразил, что любому, даже ландскнехту, должно быть очевидно, что самооборона ради спасения невинной девушки — это одно, а резня в храме ради хищения савана Господнего — совсем другое. Убедить ландскнехтов не удалось.

Он пошел бродить по городу, дабы предотвратить разлитие желчи, и вернулся в полуподвал с бутылкой дорогого вина, в знак примирения.

Кунрат достал из котомки Лотаров кошель и высыпал на стол содержимое. Драгоценные украшения, монеты и прочие цацки с нежным звоном раскатились по грубо оструганной столешнице, мерцая в пламени свечей. Кунрат небрежно перебирал остатки трофеев, будто выуживал из плошки кусочки поаппетитней.

— А, вот на какие шиши вы, прохвосты, по борделям шлялись, — по-приятельски сказал Дисмас.

Он взял со стола какую-то безделушку и поднес к свече. Это был перстень Лотара с фамильным гербом. Дисмас невольно скривился, вспомнив, как Кунрат обрубал пальцы убитого графа.

— Это все, что осталось?

— Ага, — сказал Кунрат. — Зато порево было знатное. Первоклассное порево, скажите, пацаны?

— И в Базеле вы сбыли с рук кое-что из трофеев? — встревожился Дисмас. — Ну, чтобы купить ваш приапический бальзам?

— А то. Кое-что в Базеле, кое-что в Невшателе, кое-что в Фрибуре, в Лозанне, в Женеве… А че такого?

— Хорошо, что нас никто не разыскивает, — вздохнул Дисмас. — За вами такой хвост тянется…

Их действительно не разыскивали. Дисмас осторожно наводил справки во всех городах по пути, однако никто не проявлял интереса к германскому графу, пропавшему в далеком Шварцвальде.

— Что ж, надеюсь, девки вам попались чистые, — подытожил Дисмас, шутливо ткнув Кунрата в грудь. — Иначе будете как герцог Урбинский. — Он повернулся к Дюреру и добавил: — А этот твой Макиавелли лучше бы написал трактат о том, как уберечься от французки.

Кунрат взял пузырек, уныло посмотрел на него, перевернул… Ни капли.

— Сестренка! — окликнул он Магду. — Сваргань нам еще такого же, а?

— Кунрат, у нее сейчас есть дела поважнее, — укоризненно напомнил Дисмас.

— Что может быть важнее стойкости моего болта?

Дисмас вернул перстень Лотара на стол:

— У вас там еще меч был…

— Ты ж сказал, что с клинками в город нельзя, — буркнул Кунрат.

— Верно. А меч Лотара вы по дороге тоже профукали? Это ж подарок его крестного, нового императора.

— Не, все путем. Меч — дело особое, не про девок. Он в повозке. Вместе с остальным оружием. Вот только как нам теперь быть, если на нас вдруг кто нападет, не приведи господь? — Кунрат поднял пузырек над головой и, состроив умильную физиономию, сладким голосом, будто карапуз, выпрашивающий леденец, заканючил: — Сестренка, а сестренка! Ну пожа-а-луйста…

28. Воскрешение Лотара

— Нет, — сказал Дюрер. — Ни за что.

— Нарс…

— Ты оглох, что ли? Нет.

— Как ты не понимаешь, что…