Собирающий облака

Нисима кивнула. Ах да, брат Катты. Тадамото был предметом долгих споров между советниками Нисимы. Как один из тех, к кому прислушивался Император Ямаку, Тадамото, конечно, заслуживает изгнания из столицы или из внутренних провинций. Тем не менее это не простой случай. Яку Тадамото переписывался с братом Яку Каттой, когда Черный Тигр выступал как подставной союзник Сёнто, и, согласно Катте, именно Тадамото убедил Императора поднять армию, когда напали варвары. Многие считали его человеком, верным трону даже тогда, когда Император стал вызывать у него презрение. В конце Тадамото пытался остановить брата от убийства Императора, потом загородил собой Катту и принял на себя удар, стоивший бы Катте жизни. Этот Тадамото очень противоречивый человек, поняла Нисима. Рохку Сайха верил, что знания молодого полковника о махинациях в императорском правительстве делали его слишком ценным, чтобы потерять.

Нисима еще не знала, как поступить с этим человеком. Она не готова верить ему, но нет причин считать Тадамото предателем.

Вошли гвардейцы Сёнто, встали у помоста, и как раз в это время открылась дверь.

На коленях в проходе появился человек в черной форме императорской гвардии. Когда он поднялся, у Нисимы перехватило дыхание. До этого она видела Тадамото в ночь смерти Императора, но тогда он был ранен и в шоке, а она — поглощена своими проблемами. Нисима с удивлением обнаружила, что он очень похож на брата. У Тадамото было нечто, чего не имел Катта. Он был словно утонченный Катта. Не то чтобы тонкие черты лица, просто они лишены той строгости, что у старшего брата. Поведение тоже отличается. Если Катта весь подчинялся инстинктам и желаниям, то Тадамото, казалось, погружен в мысли, далекие от суетности жизни. На самом деле он выглядел как ученый, привлекательный и искренний. Все те глаза Яку: но в них светится мудрость. В отличие от серо-стального взгляда брата глаза Тадамото имели зеленый цвет земли — теплый и неискушенный.

Он низко поклонился перед помостом и сел на колени, положив руки на бедра. Нисима ничего не могла прочитать на лице Тадамото, кроме печали, которая стала уже привычной среди ее подданных. Он один из тех, кто у стен узнал, что его правда исчезла, подумала Императрица и представила, что жизнь во дворце скоро сделает то же самое и с ней.

— Полковник Яку Тадамото, — начал официально Каму. На этот раз старый управляющий остался на своем месте. Секунду Нисима колебалась, пытаясь поймать взгляд юноши, но не смогла. Он казался расстроенным — что не вязалось с его юным возрастом.

— Полковник Тадамото, — мягко сказала Нисима, ибо подобный тон казался сейчас уместным. — Надеюсь, вы получили мое письмо?

Она переслала ему предсмертную поэму Яку Катты. Тадамото заставил себя говорить, но глаз не поднял.

— Да, Императрица. Я у вас в долгу.

— Это не так, полковник. Генерал Катта был союзником моего отца, когда лишь немногие верили в угрозу варварского нашествия. — Она замолчала, но не увидела реакции. — Полковник Яку, могу я выразить сожаление по поводу вашей потери?

Тадамото кивнул:

— Вы очень добры, Императрица. Благодарю вас.

— Если я могу еще что-нибудь сделать для вас… вы брат союзника моего отца.

— Императрица, я был верным слугой последнего Императора. Я принимал армию господина Сёнто и, несомненно, мог бы сразиться против отряда собственного брата, если бы мне приказали. В конце я скрестил саблю с Каттой-сумом.

Нисима увидела, как опустились его плечи.

— Верность, полковник, — нечто, что Сёнто понимают. Честь и верность нельзя разделить, но это не одно и то же, что любовь. Человек может быть предан сеньору-господину, но не любить его, я видела подобное не раз. Вы тот, кто любит собственного брата, но кому честь не позволяет действовать так, как велит любовь, ибо это противоречит принципам верности. Я должна спросить вас, полковник, вы были верны трону или Ямаку Аканцу?

Секунду Тадамото колебался.

— Я начал с верности обоим, Императрица, но я не смог сохранить верность человеку. В конце я не был уверен, что останусь предан трону, ибо как кто-то может быть верен трону, когда человек, которому он принадлежит, поверг Империю в руины? Что тогда верность?

— Когда вы вернулись в палаты Императора накануне его смерти, что вы намеревались делать?

Тадамото покачал головой, на его лице отразилась боль.

— На самом деле, моя госпожа, я не знаю. Встретить Императора, столкнуть его с вероломного пути, сказать, что он предал свой долг. Не знаю, что потом. Не знаю.

Нисима посмотрела на юношу.

— То, что вы сказали, — мудро, Тадамото-сум. Верность трону и верность человеку, сидящему на троне, синонимы, пока правитель не предал свои обязанности. Я не осуждаю вас, Тадамото-сум, ибо вы действовали с благородными намерениями. Лишь немногие поступили с большим благоразумием. Тадамото поклонился.

— Приятно слышать, Императрица.

— Торговец моего отца высоко отзывался о вас, полковник. Танаки-сум верит, что вы сильно пострадали от предательства Императора. Мнение Танаки-сума я ценю.