Собери себе рай

Бонди терпеть не мог какой-либо критики собственного творчества, он буквально бесился от этого. В ответ он отослал письмо в котором заметил, что присылая ему письмо с такими ненормальными взглядами, подруга "срала, не попадая в унитаз". Бонди выполнил скрупулезнейшую работу – на нескольких страницах представил дантистке статистические данные, сколькими вульгаризмами в своих книгах воспользовались Грабал, Топол[16] (Яхим Топол - чеш. Jáchym Topol, 4 августа 1962, Прага) — чешский писатель. Сын поэта, драматурга и переводчика Йозефа Топола (Йозефа Тополя), внук писателя Карела Шульца. Начинал в конце 1970-х как автор песен для андеграундной рок-группы Psí vojáci, которой руководил его брат Филип (род. 1965). В 1980-х выпускал несколько самиздатских журналов (Револьвер, 1985—1989, и др.). Из-за диссидентской деятельности отца Яхиму была закрыта дорога в университет. Сменил несколько мест работы, на короткие сроки помещался в тюрьму. Подписал диссидентскую Хартию-77.) и другие. ("Лично мне это было безразлично, поскольку я их не читала"). Бонди пояснял ей, что вульгарные слова давно уже являются неотъемлемой частью мировой литературы. (Хотя мог бы и процитировать приятельнице собственное стихотворение: "Мои стихи, похоже, что угодно / но только не поэзии сад"). Эгон упрекал ее в невежестве и отсталости. ("Оба эти мои пробела в наслаждении искусством для меня являются комплиментом, поскольку сам я никогда не испытывал удовольствия в растаптывании дерьма").

Этим письмом Бонди порвал знакомство с этой женщиной навсегда. Намного более важным чем лекарства, деньги и еда, которыми та снабжала Фишеров в течение десятков лет, оказалось отсутствие понимания.

Одна из его idée-fix представлялась следующим образом:

Поскольку в результате болезни у него была удалена часть прямой кишки, Бонди считал соответствующим сообщать об этом чуть ли не в каждом своем произведении. А лирико-драматическими отчетами по событию, которым был поход поэта в сортир "по большому", он одаривал своих гостей, не спрашивая у тех согласия. ("Частенько у меня появлялось чувство, - написала дантистка, - что те туалетные отчеты недостойны великого онтолога"). Свою же анальную фиксацию Эгон объяснял атеистическим и альтернативным проявлениями собственной религиозности (он ссылался на Фрейда), когда сортир становится чем-то вроде святилищ или алтаря.

Слабости он не выносил так:

"Я не слабый, - как-то взорвался он. – Я не слаб, даже если бы ползал на четвереньках. Мне осточертело то неустанное унижение, которым Бог, якобы, нас осчастливливает. Вот если бы Господь мог быть отлучен – не только проклят, что само по себе ничего не дает, но последовательно удален, аннигилирован, убит вот где бы тогда он был! Ведь не только одного меня уже тринадцать лет уничтожает любое простое биологическое удовольствие от жизни, но и для всех остальных это было бы облегчением, сбрасыванием ярма, которое весит столько, что у нас нет сил подняться с колен. Уже трюизмом стало повторение, как ради такой вот, созданной людской глупостью креатуры пролилось больше крови, и замучено было больше людей, чем их умерло естественной смертью" (из романа-эссе "Подвальная работа" 1973 года).

В 2004 году в Чехии вышел комикс, вдохновленный этим произведением. Молодые творцы придумали для героя множество новых ситуаций. Например, Бонди, который умер по ошибке, встречает в морге тело Иисуса в терновом венце. Он останавливается рядом с ним и провозглашает такую вот цитату из своей книги:

"Вот если бы он дожил до восьмидесяти, мы хоть от христианства не пострадали бы".

В Братиславе шестидесятичетырехлетний Бонди стал жить так:

Сплетня утверждает, будто бы он выехал туда и принял словацкое гражданство в рамках протеста против раздела Чехословакии в 1992 году. На самом же деле, Университет имени Яна Амоса Коменского в Братиславе предложил ему читать историю философии. И Бонди с женой Юлией переехал уже навсегда.

С ней он познакомился в Карловом Университете, где Юлия работала. Ему было 33 года, ей на 10 больше. Эгон часто повторял, что Юлия – это единственная причина его жизни.

Юлия скончалась через год после переезда.

В последний раз с Грабалом он виделся так (в 1995 году):