Собаководы

Артем снова кивнул и вернулся к своей девушке, для которой я открыл лучшее шампанское, опустил заготовленное, очищенное кольцо и налил игристый напиток. Заказал клубнику в сливках, перепоручил все Зое и удалился в подсобку. Нестерпимо хотелось курить, аж губы чесались. Я сел в старое кресло и откинулся, закрыв глаза.

«Шторм, говорите? Нет, точно могу сказать, что таких имен питомник не давал. Возможно, не наш мальчик».

Не наш мальчик…

— И не мой, — простонал я и сжал облезлые подлокотники. Я еле дотянул до этой субботы, до следующей я уже не доживу — сердце откажет.

— Смешно! Даже имени не знаю. Да, ничего не знаю! А убиваюсь как по самому близкому и единственному возлюбленному. Это просто клинит от одиночества, — выговаривал я своему эмоциональному Я.

Под утро меня уже не просто клинило, а загибало от боли. Никогда я не чувствовал такой тяги и такого животного страха потери.

Дождь моросил, смывая пыль с булыжной мостовой. В этот раз я не закрыл паб, поставив табурет около окна, и уселся на него с такой тяжестью, будто держал весь мир на плечах.

6:17. Никого.

6:40. Пустота.

6:57. Я выскочил из заведения, как угорелый, и понесся к стройной фигуре в смешном желтом комбинезоне с забавным рисунком косточек и козырьком на капюшоне. Собака снова зарычала, и хозяин снова ее осадил. А я всматривался в яркие грозовые глаза, в мокрые слипшиеся ресницы, в капли, которые повисли на кончиках видневшихся светлых волос, на влажные приоткрытые губы и на рыжеватую короткую бородку, сплошь покрытую мелкими дождевыми «бриллиантами».

— Огонька у меня нет, — напряженно сказал незнакомец.

Я отмер и попытался сфокусировать мозг на одной задаче — познакомиться.

— Простите, зажигалка у меня была, я просто не знал, как у вас о собаке спросить. Это ведь ризеншнауцер?

Мужчина улыбнулся кончиками губ, отчего у меня все внутри зашлось бешеным пульсом.

— Нет, это Русский Черный Терьер. А вы, я так понимаю, не знаток?

— Не особо, — честно признался, но натиск свой не сбавил, — но очень хочу завести. Вы мне не окажете информационную поддержку?

Незнакомец молчал и пристально смотрел на меня, а у меня с каждым ударом сердце рвало. Ну не кидаться же мне ему в ноги?! Хотя еще минута молчания и я кинусь.

— Думаю, можно. Вы в пабе работаете?

— Да, у меня сменный график.

— Продиктуйте мне свой номер. Меня Александр зовут.

— Егор. — Протянул руку для рукопожатия и сразу же надиктовал свой номер, попросив его координаты.

— Ну, вот. Так бы сразу и сказали бы, что собакой интересуетесь, а то я подумал, что клеитесь неумело. Геев сейчас развелось, — потом спохватился, — ничего личного, Егор. Просто озвучиваю первое впечатление.

— Да? Так показалось? — в душе намыливая веревку перед огромной надписью на стене «я влюбился в натурала». — Я спокойно отношусь.

— Толерантны? — прищурив глаза, спросил Саша.

— Весьма.

— Рад слышать, — но сразу добавил: — Я позвоню в среду, договоримся о встрече. Предварительно почитайте о породе, чтобы вопросы ко мне составить. Может, и передумаете. Большая собака — большая ответственность.

Я кивал, как болванчик, и улыбался, как дурак, гоня от себя горечь разбившейся фантазии.

Почему мое глупое сердце не подкинуло эту здравую мысль раньше?!

Натурал! Чтоб меня черти драли за наивность! Только теперь дери-не дери, а Саша мне был нужен, как нежная пенка темному Вельвету.

В среду снова стало тепло. Я с огромным удовольствием прогулялся с Зигги, а потом дошел пешком до паба. От залива тянуло прохладой и легкой ноткой тины. Август в северном городе был лучшим летним месяцем. Около памятника Кнутссону уже толпились туристы, разминавшие ноги перед прогулкой к Выборгскому замку. Когда я приехал в Выборг, то первым делом поднялся на его смотровую площадку и поглощал огромными глотками невероятный шарм старого средневекового городка. То, что наш паб разместился в таком проходном месте, было полнейшим фартом. И я посчитал это знаком Судьбы — я все сделал правильно.

Жаль, что таких же ясных сигналов я не получал по моей зазнобе, вот и приплыл к берегу «натурляндия», но сдаться так быстро не мог. Помирать, так с музыкой. Хоть насмотрюсь напоследок, надышаться его ароматом уже не успею.

Саша позвонил в двенадцать утра.

— Егор, я не уточнил, когда лучше позвонить. Простите. Я вас не отвлекаю?

Его вежливость и мягкий тембр голоса творили со мной полный беспредел.

— Нет, конечно. Я свободен, — прохрипел в ответ от переизбытка чувств. Голос всегда выдавал меня.

— Это хорошо. Вы смогли посмотреть информацию по породе? — если он и почувствовал что-то лишнее, то тактично промолчал. Вежливость Александра была его частью, как арфа на «Харп Лагер» — изящная, высокая нота в прекрасной мелодии мужчины.

— Совсем немного, к сожалению. Многие факты были очень познавательными. Например, что черных терьеров иногда называют «Собаками Сталина».

В трубке послышался приятный смех, который отозвался в моей груди нежным отголоском.