Собаки

Никто не отвечал. Дон повторил свой вопрос, и тогда два пожарных отодвинулись от Хартмана, яснее чем словами указывая на виноватого. Поняв, что отказываться от своего поступка он не может, Хартман, запинаясь, заявил, что он случайно наткнулся на Пятнистого, и что собака на него бросилась и хотела укусить.

— Лгун! — закричал Дон. — Вы осмелились бить нашу пожарную собаку. Если бы сами побывали на стольких пожарах, как она, то были бы, я думаю, немного поумнее. Оставьте же собаку в покое, не то плохо будет. Зарубите это себе на носу.

И Хартман хорошо запомнил урок.

Дон управлял своей командой, как управляет своим классом старый учитель, немного только строже, пожалуй. Он гордился тем, что ни разу не жаловался по начальству на своих пожарных.

В штабе никогда не было дел из двадцатой части. Тем не менее, ни в одной части дисциплина не была так хороша, как у него.

— Не нравится мне Хартман, — сказал Дон своему помощнику Хогану вскоре после этого случая. — В нем кроется что-то нехорошее. У нас в части никогда не было трусов; я надеюсь, что я ошибаюсь в этом человеке, но я за ним последнее время наблюдал во время работы на пожарах; он отстает от остальных. Во время пожара гаража на Пятьдесят Четвертой улице, когда от взрыва вылетали окна верхних этажей, он соскочил с машины; остальные работавшие у рукава не шелохнулись и продолжали спокойно работать, когда раздался взрыв, он, казалось, был готов бежать прочь. Не будь меня на месте, я уверен, что он ушел бы куда-нибудь в безопасное место, до лучшего момента. Мне не нравится его поведение.

Хотя Дон внимательно наблюдал за Хартманом во время последних пожаров, он не мог заметить, однако, подтверждения своим опасениям.

Однажды вечером, после трудного дня, Дон собирался прилечь. С утра было четыре вызова на пожар, и все побывали «в деле». Пятнистый мирно дремал на коврике у стола брандмейстера — с того печального случая с Хартманом он перебрался из-под часов в дежурную комнату Дона.

— Надеюсь, сигнальный колокол уж замолчал на ночь, — сказал Дон, ставя свои прорезиненные сапоги у кровати и внимательно вправляя брезентовые брюки в голенища сапог, так, чтобы их сразу вместе можно было надеть. Пятнистый поднял голову, сонно поглядел на Дона, вздохнул и спрятал нос под левую заднюю лапу.

Но только что сорвались эти слова с уст Дона, как внизу зазвонил колокол. Пять-двадцать-три звучал сигнал. Пять-двадцать-три — повторил колокол снова. Мимо пожарного крана с этим номером Дон проходил каждый день — он был на одном из домов того квартала, где жил он сам.

Дон иногда думал, проходя мимо него, не испытает ли он какое-нибудь чувство, чувство испуга, если как-нибудь случится получить пожарный сигнал этого крана. Он был так близок от его собственного дома… И там, на четвертом этаже, были его жена и трое детей, — может быть, в постели.

Когда теперь Дон подумал об этом, сердце его на одну секунду как будто остановились, но эта слабость прошла раньше даже, чем Дон надел свои доспехи. Никто из пожарных не мог так быстро быть готовым, как брандмейстер Дон.

Меньше чем через минуту он уже был внизу и пускал в ход «Гиганта», а еще через, минуту команда уже мчалась к крану пять-двадцать-три со всей скоростью могучих моторов. Поворачивая за угол, они уже издали увидели красный отсвет в середине квартала и поняли, что то была не ложная тревога.

Снова почувствовал Дон, что сердце его падает, когда он увидел, что пожар был именно в том доме, где на четвертом этаже во дворе была его скромная квартира. Огненные языки были видны в окнах и первого и второго этажа, когда подъехала двадцатая часть и присоединилась к другим частям, уже работавшим и заливавшим огонь. Какой-то мужчина вынес на руках находившуюся в обмороке женщину.

У окна пятого этажа, выходящего на улицу, столпилось несколько человек. Дон видел их, когда ветер отгонял дым. Огонь пожара освещал всю улицу.

Подъехала еще одна часть, и пожарные стали подымать и прилаживать к горящему зданию шестидесятифутовую лестницу; Дон же со своей командой потащил по лестнице дома пожарный рукав. Весь вход в дом был наполнен клубами дыма; огненные языки показывались у самых первых ступеней лестницы.

Очевидно, загорелось в полуподвальном этаже, и огонь быстро охватил первые этажи. Прогорела уже задняя стенка лестницы, и огонь стал уже переходить в соседнее помещение, первый этаж которого был занят складом красок и механической мастерской; выше же были частные квартиры.

Первым желанием Дона было броситься вверх по лестнице в свою собственную квартиру, но долг приказывал ему оставаться внизу и руководить работой пожарных. Два пожарных чужой части стали подыматься вверх по полной дыма лестнице, чтобы спасать людей, оставшихся наверху. Дон остановил одного из них, схватив его за рукав.

— Моя жена и дети наверху, на четвертом! — крикнул он. — Ради всего вынесите их вниз…

Он не успел окончить фразы. Раздался страшный треск, огненный столб вырвался снизу; казалось, что обрушилась стена у основания лестницы. Дона отбросило на улицу, и он упал, оглушенный, на мостовую.