Снег в сентябре

     …Грустно было мне
Покидать обветренные стены
Домика на правой стороне.
Полз паром. На нем мерцало сено.
И платки помахивали мне.
Розовые, белые, шумя,
Ссорясь меж собой, крича, как чайки.
То с базара ехали хозяйки.
Мужики их слушали. Дымя.
      Грустно было мне,
Что под этой синью беспощадно
Я сидел безбабий, безлошадный,
Необобществленный. В стороне.
      Здесь провел я лето.

Эти стены,
Этих жар и ливней перемены,
Этот говор акающий наш,
Этот — в волнах — окающий говор,
Эта дружба выгонов и горок…
Ах, идет, идет паромщик наш.
Выпиваем с ним по чашке чаю.
Отвечаю: «Что ж, ну поскучаю…
Вновь приеду, ежели смогу».
Говорю с неведомым зазнайством:
«Может, сам… обзаведусь хозяйством».
Кланяюсь ромашке, иван-чаю,
Как иду к воде, не замечаю.
Что-то там, на левом берегу?

1966

«Весь в перьях сад, весь в белых перьях сад…»

Ночевала тучка…

Лермонтов

Весь в перьях сад, весь в белых перьях сад.
Бери перо любое наугад.

Большие дети неба и земли,
Здесь ночевали, спали журавли.

Остался пух. Остались перья те,
Что на земле видны и в темноте.

Да этот пруд в заброшенном саду.
Что лишь у птиц и неба на виду.

Весь в перьях сад, весь в белых перьях сад.
Возьму перо любое наугад.

И напишу о маленьких синицах
И о больших взметающихся птицах.

И напишу, что сад синицу в руки
Взял, с журавлями белыми в разлуке.

Листвой сухой, седой расхлопотался.
Красавицей своей залюбовался.

Весь в перьях сад, весь в белых перьях сад,
И пруд, и вся прорешливость оград.

Он не шепнет, как кто-то там иль сям,
Что журавли завидуют гусям.

Он знает сам, что каплями зари
В нем замелькают скоро снегири,

Что в ноябре в нем хрупко и светло,
От перистого инея бело…

1965

Велосипед