Снег Энцелада

— Зачем? — спросила Аглая.

— Ноги связать, — тут же пояснил Роман. — А то начнет таскаться…

Послышался скрежет двери, за скрежетом крепкий голос:

— Кто тут?

Я спрятал шпагат в карман.

Скудельник пожаловал вовремя.

Роман выразительно покосился на шкаф. Я тут же представил, как мы его откроем, а там обнаружится божедомский набор — пилы, топоры, долота и блестящая лучковая пила. Не уместимся.

— Не дергаемся, — прошептал я. — Рома, ты снимай, а ты, Аглая записывай в блокнот.

И стал громко диктовать:

— Пункт двенадцатый, обувь, протоколируем, не спим! Личная обувь, равно как и носки, отсутствует. Между тем, по показаниям свидетелей, на субъекте имелась итальянская пара, предположительно мастерской «Буратти». В данный момент на ноги покойника надеты одноразовые бумажные тапки…

Роман снимал, Аглая записывала.

— Это морг, здесь нельзя…

Голос не очень настаивал, и я понадеялся, что в морг скудельник не полезет, но попался настырный. Видимо, специалист широкого профиля, он напоминал работника пилорамы, механизатора и электрика — роба была перепачкана маслом и опилками, а на поясе болтались верхолазные кошки.

— Одноразовые тапки, — повторил я. — Пункт тринадцать. Кольцо белого металла, предположительно платина с изумрудом на безымянном пальце левой руки отсутствует. Отсутствует кольцо, сделай крупно…

Роман крупно снял палец левой руки.

— А вы кто? — спросил скудельник. — Вы почему здесь?

— Часов еще нету, — сказал Роман. — А часы были, между прочим.

— Часы точно были, — Аглая записала в блокнот.

— Где часы? — спросил я у скудельника.

— Часы, костюм, туфли, — стала перечислять Аглая. — Запонки, перстень, бумажник, телефон с инкрустацией белого золота, где все эти вещи?

Мы с дружной укоризной обратились к визитеру.

— Это не я, — судя по голосу, скудельник был не рад, что сунулся.

— Как вас зовут? — Роман перевел на скудельника телефон.

— Я тут вообще только убираюсь… А как вы сюда проникли?

Я вынул свой телефон и спросил:

— Сватова набрать?

Скудельник поспешно удалился.

— Кстати, о Сватове… — Аглая указала пинцетом. — Вот, посмотрите…

Пальцы на левой руке Хазина были слегка синими.

— На правой тоже.

Точно, и правая рука мертвеца перепачкана синим.

— Это чернила, — сказала Аглая.

— Пальцы? — спросил я.

— Похоже, Федя не удержался, — ухмыльнулся Роман. — Откатал… Кстати, напоминаю, пора валить — дэдкипер сейчас вовсю барабанит руководству больницы…

— Зачем ему отпечатки Хазина? — Аглая протирала руки бактерицидными салфетками.

— Он не верит, что это Хазин, — сказал я.

— Это не Хазин?! — громко осведомился Роман.

И испуганно отступил от стола.

— Что-то я не понимаю… — Аглая помахала на себя ладонью. — Это кто? Не Хазин?

Душно. Холодно, но душно, кислорода не хватает.

— Это Хазин, — сказал я. — Обычный мертвый Хазин.

— Кстати, не очень похож, — Роман осторожно приблизился и пристальнее всмотрелся в труп. — Тот Хазин был определенно повыше. Как я помню… А у него брата-близнеца нет?

Брат-близнец Хазина приехал в Чагинск, чтобы… чтобы…

Я не смог придумать, зачем брату Хазина было являться сюда. Чтобы отомстить. За что отомстить? Брату Хазина совершенно не за что было мстить.

— Не очень понятно… — Аглая уронила салфетку, тут же подняла. — Для чего отпечатки?

— Вероятно, у них в базе есть отпечатки Хазина, — предположил я. — И Федор решил сравнить — тот ли. Убедиться.

— Зачем убеждаться? — Аглая не знала, куда пристроить салфетку.

— Затем, что это может быть его брат-близнец, — Роман указал на тело.

И снова стал фотографировать.

— У него вполне мог быть брат-близнец, — повторил Роман. — Допустим, Джо. Когда Хазин умер… Я имею в виду другого Хазина, того…

Роман кивнул за стену морга. Захотелось выпить. Водка хороша зимой, с холодцом и горячей жареной картошкой, надо обязательно поддеть холодец вместе с картошкой, выпить водки — и картошку со студнем, ярчайшие вкусовые ощущения. А летом водку хорошо с рубленым укропом, хорошо с окрошкой, с жареными грибами или с холодными щами.

— Что-то я погнал… — Роман шумно вдохнул. — Душновато тут…

Оно понятно, зачем вентиляция трупу.

— А фотографий Хазина не осталось? — поинтересовалась Аглая. — Старых?

— Не знаю. У меня точно не осталось. Мне кажется, нам лучше уйти…

— Давно пора.

Роман шагнул к выходу и толкнул дверь.

— Закрыто… — растерянно сказал он.

— Надо на себя, — предложила Аглая.

Роман дернул дверь, уперся ногой в косяк, потянул. Ничего. Снова навалился, с силой, до сухожильного хруста.

— Чудесненько… — хмыкнула Аглая.

Роман не сдавался, толкал и тянул дверь, впрочем, безуспешно, в итоге констатировал:

— Господа, мы заперты с мертвецом. Этот урод нас закрыл.

— И связи нет, — добавила Аглая. — Проверьте телефоны.

Мы проверили, связь на самом деле отсутствовала.

— За линией всегда плохой прием, — сказала Аглая. — А в морге…

— Это розыгрыш, — сказал Роман. — Это… дэдкипер так пошутил. Нестареющая классика — закрыть придурков в морге… Я в кино такое видел.

Он пнул дверь. Ничего. Дверь хорошая, железная, обитая толстым дерматином, хоть запинайся. Но Роман пнул еще.

— Думаю, скоро сюда придут, — не очень уверенно сказал Роман. — Беспокоиться не о чем.