— Рома, пузыри коричневые становятся, главное их не сковырнуть, — посоветовала Аглая. — И не пропускай антигистаминное, у тебя сейчас высокий уровень…
— Гистамина, — подсказал я. — Рома, Аглая права, прими пилюльки.
— Да, сейчас…
Роман принял две таблетки, закрыл глаза.
— Да… — задумчиво протянул он. — Мерзкий вкус… У меня от этих таблеток в ушах шумит… Может, мне эти таблетки не подходят?
— Подходят, — успокоил я. — Не забывай про уголь.
— Уголь сразу нельзя, — предупредила Аглая. — Лекарство не подействует…
Интересно, кем хотел быть Роман? Я никогда у него не спрашивал. В танцоры он тогда не очень стремился… Я, по правде говоря, никогда с ним особо знаком не был…
— Как думаете, какой у него дом? — спросил Роман. — У Сарычева?
— Что-то долго этого дома нет, — ответила Аглая. — Километра два от шлагбаума, а еще не приехали…
Мне показалось, что километра четыре, не меньше.
— Обширны владения его, изобильны его закрома… — Роман зачем-то понюхал набегающий воздух. — Мне кажется, у Сарычева ничего выдающегося. Коттедж «Юрмала».
Действительно, приличные владения.
— Не, — возразила Аглая. — У него шале. Такое альпийское, с покатой крышей.
— Двухэтажное унылое из красного кирпича, — настаивал Роман. — И забор… Коттедж «Юрмала», забор «Клайпеда»…
— Давай поспорим! — улыбнулась Аглая.
— Да что с тобой спорить, ты же со спутника посмотрела. Вить, а ты как считаешь?
— Думаю, ты прав, ничего оригинального, — сказал я. — Большой и бессмысленный…
— В виде мельницы! — вставил Роман.
— В виде башни! — сказала Аглая. — Многие строят дома в виде башен. Это экономит землю и оригинально.
— В виде дерева, — сказал я. — Сейчас модно жить в дереве.
Жить на дереве в скорлупе гигантского ореха. Мы ошиблись, а дом Сарычева порадовал. Он был выстроен в поморском стиле — громадная широкая и высокая трехэтажная изба, богатое резное крыльцо, крыт широким тесом, в подклети гаражи, на втором широкие современные окна, на третьем балкон. Деревянные водостоки. Никакого забора.
— А ничего… — оценил Роман.
Дом стоял на пологом холме. Перед окнами в газон была дизайнерски погружена лесная техника — старинный красный трелевочник, ржавый бульдозер и машина неизвестного назначения, вероятно, шишкодробитель. Или торфорез.
— Живописненько, — сказал Роман. — Этакий уездный индастриал… или декаданс…
— А мне нравится, — Аглая припарковалась напротив торфореза.
Мне тоже понравилось.
— В прошлом чучельник, сегодня хозяин судьбы, — сказал я.
— Иногда жизнь меняется в самом неожиданном возрасте, — Аглая вышла из машины.
На крыльце объявился Сарычев в сером Zero Wolf.
«Вольф» выделяется среди прочих костюмов для охотников и рыболовов не только ценой, но еще пошивом и материалом. В отличие от относительно свободного кроя прочих костюмов, «Вольф» окружал корпус в обтяжку, отчего его обладатель становился похож на поросшую лишайником сухостоину, материал же являлся смесью пикселя и плетенки; с нескольких метров фигура Сарычева троилась, и отделаться от ощущения, что перед тобой качается мутный вертикальный мазок, было нелегко.
— Почему же вы не предупредили заранее?!
Сарычеву около шестидесяти, но выглядел он заметно моложе. Он быстро спустился по лестнице, и, судя по тому, как легко и мягко это сделал, его коленные суставы находились в рабочем состоянии, мышцы кора крепко держали торс — Сарычев спускался прямо, подняв подбородок, расправив плечи, бросая решительный вызов саркопении. Лицо у чучельника гладкое и бархатистое, фарфоровые зубы ровные и белые, глаза гладкие, отлитые из лучшего богемского стекла, а вот добыть волос с расчески можно не стараться — Сарычев был лыс.
Я бы его не узнал.
Люди стареют с холки, старость верно кладет лапу на шею и давит, давит книзу, с холкой у Сарычева все обстояло благополучно.
— Друзья, я необычайно рад снова вас видеть! — произнес Сарычев. — Необычайно!
Когда-то он пытался подарить мне волка.
На локте Сарычев держал изящно переломленное короткое ружье, по виду весьма грозное и дорогое — матовая сталь стволов, красное дерево приклада и ложа, глубокий объемный лак, серебряные накладки с тонкой гравировкой; гравировки на металлических частях, ощущение монументальности и тяжести. Мы уставились на ружье.
Полагаю, Сарычев хотел произвести именно такое впечатление. Я представил, как после сигнала стража-сплавщика Сарычев торопится в оружейную комнату, мечется в муках, выбирает, с чем выйти к гостям. «АК» банально, так все ходят, «Десерт Игл» — слишком гангста-стайл, «Вепрь» — мещанство, помповик моветон — да и зачем вообще выходить с помповиком? И тут Сарычев видит трехстволку и понимает, что это то, что надо, так прилично и подобает, так красиво, так достойно.
— Это дриллинг, — проявил внезапную осведомленность Роман.
— Совершенно верно! Это дриллинг! Отличная вещь, «Кригхоф», трехстволка, в нашей области таких два. И оба у меня! Посмотри! Какой уровень инженерной культуры!
Сарычев вручил ружье Роману.
— Богатая машинка, — оценил Роман. — У меня у отца такая была, потом продали.
Роман посмотрел в стволы, понимающе хмыкнул.