СМЫСЛИ. Домашняя Настольная Книга. Том II

Если бы мне было дано вытесать себя по своему вкусу, то нет такой формы – как бы прекрасна она ни была, – в которую я желал бы втиснуться, с тем чтобы никогда уже с нею не расставаться.

Если бы человек хотел быть только счастливым, то это было бы легко, но всякий хочет быть счастливее других, а это почти всегда очень трудно, ибо мы обыкновенно считаем других счастливее, чем они есть на самом деле.

Если можно быть учеными чужой ученостью, то мудрыми мы можем быть лишь собственной мудростью.

Если хочешь излечиться от невежества, надо в нем признаться.

Если я лгу, я оскорбляю себя в большей мере, чем того, о ком я солгал.

Если я цитирую других, то лишь для того, чтобы лучше выразить свою собственную мысль.

Если, с одной стороны, наш ум крепнет вследствие соприкосновения с умами обширными и развитыми, то, с другой стороны, нельзя себе представить, насколько он теряет и вырождается вследствие постоянного знакомства и сношения с умами низменными и болезненными.

Желание того, чего у нас нет, разрушает пользование тем, что у нас есть.

Жениться, ничем не связывая себя, – предательство.

Жизнь сама по себе – ни благо, ни зло: она вместилище и блага и зла, смотря по тому, во что вы сами превратили ее.

Застарелое и хорошо знакомое зло всегда предпочтительнее зла нового и неизведанного.

Игры детей – вовсе не игры, и правильнее смотреть на них как на самое значительное и глубокомысленное занятие этого возраста.

Известность и слава – самые бесполезные, ненужные и фальшивые из всех монет, находящихся у нас в обращении.

Иметь дело с людьми, которые восхищаются нами и во всем нам уступают, – удовольствие весьма пресное и даже вредное для нас.

Истина не становится мудрее от своего возраста.

Истинное достоинство подобно реке: чем она глубже, тем меньше издает шума.

Истинным раздольем и лучшим поприщем для обмана является область неизвестного.

Каким бы безупречно-правдивым ни казался человек, ему можно верить лишь в том, что касается дел человеческих.

Книжная ученость – украшение, а не фундамент.

Когда судят об отдельном поступке, то, прежде чем оценить его, надо учесть разные обстоятельства и принять во внимание весь облик человека, который совершил его.

Кого вешают, того не исправляют, а исправляют через него других.

Красноречие, отвлекая внимание на себя, наносит ущерб самой сути вещей.

Кто боится страдания, тот уже страдает от боязни.

Кто обяжет себя говорить все без утайки, тот обяжет себя и не делать того, о чем необходимо молчать.

Кто очень сухощав, тот охотно носит фуфайку, у кого мало содержания – те раздувают его словами.

Кто творит добро главным образом с тем, чтобы доставить себе удовлетворение, тот не изменит своего образа действий, видя, что люди не ценят его поступков.

Кто учит людей умирать, тот учит их жить.

Лживость – гнуснейший порок.

Ложь – это дерзость перед Богом и трусость перед людьми.

Лучше немного безумия, чем тьма глупости.

Лучшие души – те, в которых больше гибкости и разнообразия.

Лучший способ запомнить что-нибудь – постараться это забыть.

Любовь – неистовое влечение к тому, что убегает от нас.

Людей мучают не сами вещи, а представления, которые они создали о себе в них.

Люди ничему так твердо не верят, как тому, о чем они меньше всего знают, и никто не выступает с такой самоуверенностью, как сочинители всяких басен – например алхимики, астрологи, предсказатели, хироманты…

Люди отличаются друг от друга и способностями и склонностями. Их следует вести к благу различными путями, исходя из их нрава.

Людям дюжинным дано зреть плоды своих дел; семена, разбрасываемые гениальными натурами, всходят медленно.

Мало найдется людей, которые решились бы открыто высказать то, о чем тайно просят Бога.

Между одними людьми и другими дистанция гораздо большая, чем между некоторыми людьми и животными.

Мелочное настороженное благоразумие – смертельный враг великих деяний.

Мера жизни не в ее длительности, а в том, как вы ее использовали.

Можно поучиться и у врага.

Мозг, хорошо устроенный, стоит больше, чем мозг, хорошо наполненный.

Молчаливость и скромность – качества очень пригодные для разговора.

Мучая своими страданиями своих близких, мы воспитываем в них черствость и жестокость.

Мы берем на хранение чужие мысли и знания, только и всего. Нужно, однако, сделать их собственными.

Мы все лишены цельности и скроены из отдельных клочков, каждый из которых в каждый данный момент играет свою роль.

Мы забиваем себе голову отвлеченностями и рассуждениями о всеобщих законах и следствиях, отлично обходящихся и без нас, и оставляем в стороне наши дела.

Мы имеем право опираться иногда на другого, но вовсе не наваливаться на него всей своей тяжестью.

Мы не столько освобождаемся от наших пороков, сколько меняем их на другие.

Мы стремимся к будущему, к неизведанному не потому, что в настоящем нет ничего, могущего нас насытить, а потому, что сами способы насыщения у нас нездоровые и беспорядочные.

На нашей бренной земле нет удовлетворения никому, кроме душ низменных или божественных.

Надо много учиться, чтобы осознать, что знаешь мало.

Надо уметь переносить то, чего нельзя избежать.